Естественно, Пепеляев прославился. О нем закрепилось мнение как о самом лучшем, самом неотступном, самом неподкупном военном юристе. В принципе этот человек сейчас находился в таком статусе, что мог бы послать и комдива. Однако Верещагин был уверен: не пошлет.

Тем не менее, он слегка робел.

Вдохнув и выдохнув, как перед нырком, он набрал номер.

Стремительно глупея и уснащая свою речь ненавистными «э-э-э…», всегда прорезавшимися в момент волнения, он объяснил, что ему давно хотелось познакомиться с таким… э-э… выдающимся человеком, и не согласится ли капитан Пепеляев на легкий ужин, скажем, в симферопольском офицерском клубе «Мунрейкер»?

На том конце провода повисла пауза, после которой Пепеляев поинтересовался, в каком качестве коня зовут в гости: мед пить или воду возить? Верещагин честно признался: воду.

Тогда, сказал Пепеляев, изложите суть дела: терпеть не могу хождений вокруг да около и рассказов про «одного своего друга».

Верещагин проникся глубокой симпатией к этому человеку и изложил суть дела, разом поумнев и избавившись от «э-э-э».

Пепеляев после очередной паузы выдвинул встречное предложение: он посмотрит документы по двум этим делам, и послезавтра они встретятся, но не в «Мунрейкере», а в японском ресторане «Токайдо». В девять часов вечера.

— Как вы на меня вышли? — спросил он у нежданного визитера, которого подобрал на шоссе по дороге к даче. — Кто дал вам мой телефон?

— Ох, как это было сложно, Имя-Отчество! — визитер помотал головой. — Вы себе и не представляете. Это было так сложно, что я подумал было поначалу: а не ну ли его к чертям? Поручить это дело кому-то, кто к вам вхож… Да нет, нельзя. Дело слишком деликатное.

— Я внимательно слушаю.

— Для начала я хочу вас поздравить.

— Это еще рано, это, как говорится, бабушка надвое сказала. Вы же сами понимаете, товарищ, что партия строго подходит к выбору своего самого, так сказать, ответственного представителя…

— Не прибедняйтесь, Имя-Отчество, не прибедняйтесь. Станете. И путь к этому посту был нелегок, а местами даже тернист. Per aspera ad astra, — визитер улыбнулся и начертил пальцем в воздухе пятиконечную звезду. — И люди, которые вам помогали, теперь искренне надеются на вашу помощь.

— Все, что в моих силах, если это, как говорится, не будет…

— Я думаю, что не будет. В ближайшее время после избрания вас генсеком вы получите и пост председателя Совета Министров СССР. И вы отдадите приказ прекратить военные действия против Крыма.

— Вы сами не понимаете, что такое вы говорите. Это исключено.

— Почему?

— Территориальная целостность страны…

— …не будет нарушена. В конце концов, СССР есть добровольное объединение республик. Крым войдет в состав СССР, с ним будет подписан новый союзный договор, в котором вы своей подписью закрепите право республики иметь собственный государственный строй, собственную валюту и собственные войска. Кстати, не противоречащее Конституции СССР.

От таких кощунственных слов, в принципе, должны были преждевременно засохнуть и посыпаться с деревьев листья. Должна была земля разверзнуться и поглотить святотатца. Небо должно было ахнуть и врезать ему по голове развесистой молнией. Но ничего такого не случилось. Надежно охраняемая рощица продолжала цвести, пахнуть и свиристеть на разные птичьи голоса.

— Даже если бы я захотел сделать вот это самое вот, — сказал Молодой, — партия мне бы этого не позволила. И это правильно. Потому что страна — это страна, и нельзя ее разваливать на кусочки из-за каких-то таких вот.

— Не отвлекайтесь, — жестко сказал визитер. — Вы сделаете это. Потому что если вы этого не сделаете, то всякую помощь вашей стране прикроют. Обмен зерна на нефть прекратится. Но еще реальнее другое: на свет всплывает ставропольская история. С тамошней торговой мафией. Вы помните, кто вытащил вас из этого дерьма? Пришло время отдавать долги. Я уж не говорю о маленьком скандальчике, который закатит вам ваша супруга — это, в конце концов, дело семейное. Но ваши конкуренты схарчат вас с удовольствием. И не подавятся. Этот лесочек, милая дачка, квартирка в цековском доме — все сгорит, как говорится (он снова передразнил южный акцент), синим пламенем.

Молодой тряс головой все время этого монолога, несколько раз открывал рот, чтобы что-то сказать, и, наконец, вклинился в речь собеседника.

— Да поймите же ж вы, товарищ, что вот это вот я не смогу сделать не потому что я, как будто бы, не хочу… Я уже понял, что с войной надо кончать, и кончать немедленно, потому что война — это же ж всенародное бедствие. Но мне не дадут с ней покончить. Поймите, товарищ, партия не даст, я же ж вам уже говорил. Меня же так и так, получается, раскатают в лепешку, так чего же я буду подставляться, когда я ничего такого не хочу. У нас же ж не диктатура, слава богу, не культ личности, если вы, конечно, слышали про такое, у нас демократический централизм, и решения принимаются не единолично, а большинством голосов…

— Есть мнение, что прошедшие выборы не соответствовали ленинским демократическим нормам, — сказал собеседник. — И их результаты незаконны. Необходимо провести новые выборы. Настоящие, свободные, демократические выборы. Но до их начала полномочия управления страной перейдут в руки одного человека. Президента СССР, к примеру.

— Народ этого не поймет, — прижав руку к сердцу, зажурчал Молодой. — Народ не поддержит такую, как говорится, неуместную инициативу.

— А народ и армия едины… — пробормотал визави.

— И это тоже я имею в виду.

— Таманской и Кантемировской дивизиям нам есть что противопоставить.

— Интересно было бы послушать, если вы, конечно, не возражаете…

— На выбор: Дроздовская, Марковская, Корниловская, Алексеевская…

Ассортимент Молодого не вдохновил.

— Да вы совсем с ума сошли. Народ оккупации не потерпит…

— Ни о какой оккупации речи нет. Вспомните — Крым присоединяется к СССР, так что это как бы советские войска. Более того, есть «красный полк», который играет на учениях роль потенциального противника — и неплохо, я вам скажу, играет! Есть и другие мобильные формирования. Средства переброски — вертолеты Ми-6 и Ми-8, самолеты «Антей». Боевые машины — советские танки, БМП, БМД, ББМ «Святогор» и «Воевода». Стрелковое оружие — автоматы Калашникова — 74, винтовки М-16. Это можно красиво назвать… Например, отдельная добровольческая гвардейская дивизия особого назначения. А по сути — личная гвардия Президента СССР. Преторианцы.

Только за то, что Молодой слушал эти слова и на месте не скончался от сердечного приступа, ему можно было бы дать вышку, причем не ту, что стоит в ЦПКиО. Но жребий уже был брошен, Рубикон перейден, слова вылетели, а от воробьев их отличает отсутствие возможности вернуть назад. Оставалось дослушать до конца и решить, в каком случае он рискует больше: приняв предложение таинственного гостя или послав того ко всем чертям.

— Я вижу, что вы сейчас интенсивно обдумываете возможность сдать меня в руки Комитета глубинного бурения. Такая возможность у вас, несомненно, есть. Но я подстраховался. Если в назначенное время я не появлюсь в назначенном месте, ставропольские материалы будут пущены в ход. Если я появлюсь, не получив вашего согласия, они также будут пущены в ход. Вряд ли вас посадят. Возможно, даже не выгонят из партии — дело давнее. Но вот поста генсека вам не видать как своих ушей. Вас часто выдвигают кандидатом в генсеки? Или вы настолько любите свою страну и свою партию, что готовы пожертвовать карьерой и должностью?

— Мне нужно подумать…

— Думайте. У вас есть для этого целых полчаса.

— Этого мало, товарищ, вы же понимаете, что так, с кондачка, как говорится, такие решения не принимаются…

— Если я через полчаса не покину вас, я не успею появиться в назначенное время в назначенном месте.

На лбу Молодого выступил пот, который он стер платочком. Пятно, похожее на абрис советской карты (а нет ли в этом какого знака судьбы?), ярко проступило на бледном челе.