Громов подозревал, что шкипер пригласил их не зря, не зря завел разговор об Эксквемелине и о пиратском промысле, все время подливая гостям вина, надо сказать — весьма неплохого. Вообще же, француз не любил тратить время даром и вскоре приступил к делу.

— Ах, господа мои, если б вы знали, как часто вспоминаю дом. Родной дом у себя в Нормандии, в Онфлере… Кстати, я давно заметил, что и вы, друзья мои, тоже тяготитесь нынешним своим положением… Не то чтоб оно вам совсем не в радость, но все же, думаю, вы — как и ваш покорный слуга — хотели бы его изменить.

Андрей насторожился: как-то раз шкипер уже заговаривал с ним на подобную тему, но дальше общих слов беседа тогда не пошла.

— Скажите мне, пожалуйста, — галантно разливая вино, между тем продолжал Антуан. — Зачем вам Новая Англия? У вас там родственники, друзья?

— А вы хотите предложить что-то иное? — Андрей отозвался не совсем вежливо, вопросом на вопрос, впрочем, его собеседник сейчас не обращал никакого внимания на подобные мелочи.

— Да, хочу, — уверенно заявил француз. — Хочу предложить отправиться со мною в Нормандию и занять в тамошнем обществе место, коего вас когда-то лишили и которое принадлежит вам по праву!

— Вы о чем? — Громов грустно улыбнулся.

— О, только не делайте вид, что не понимаете, — шкипер замахал руками. — Я сам — дворянин шпаги и, поверьте, могу отличить людей из высшего общества от всех прочих. Ах, сударыня, — он повернулся к Бьянке. — Ваших манер не спрячешь. Кем вы были в прошлой жизни? Графиней?

— Баронессой, — опустив глаза, скромно призналась девушка. — Баронессой — по первому мужу, я ведь вдова…

— О, прошу меня извинить…

— Ничего. Но и род моих покойных родителей — род кабальеро!

— Это видно по всему, мадам! Так как?

Андрей покачал головой:

— Боюсь, в Испании нам ничего не светит.

— Не об Испании нынче речь… Хотя — может так статься, что вспомним и о ней! Вернем все ваши родовые земли… их ведь захватили, так?

— Ну… так, — неохотно призналась Бьянка.

— Уверяю вас, друзья мои, во Франции вы обретете все, что, увы, потеряли в Испании, и чего у вас никогда не будет в Нассау! — встав, напыщенно произнес шкипер. — И даже в Новой Англии — весьма сомнительно, чтобы вас там так вот запросто приняли в общество, особенно если вы там не знаете никого!

— Мы и во Франции никого не знаем.

— Вы знаете меня! А я — вас. Этого вполне достаточно. Тем более, мы вернемся не нищими, и пусть наши враги трепещут! Ну так как? — француз протянул Громову руку. — Вы со мною, друзья?

— Нам надо подумать, — посмотрев на Бьянку, Андрей покачал головой. — И думаю, скорее всего, мы согласимся.

— Соглашайтесь! — склонившись над столом, Антуан зябко потер ладони. — И вы не пожалеете, уверяю вас. К тому же знаете, что в Новой Англии вас вряд ли оставят в покое… какая-нибудь случайная встреча — в тот же Бостон частенько заходят пиратские корабли… И не только пиратские — могут предъявить претензии! А вдруг? Нынешнее английское правосудие весьма строго к пиратам… а у нас ведь нет каперского патента. Зачем вам все это? Подумайте, друзья мои, очень хорошо подумайте.

Франция — это был бы неплохой вариант, тем более Громову и Бьянке было все равно, где осесть. Если не в Новой Англии, то почему б не во Франции? Кстати, союзнице Мадрида и противнице Каталонии, пока еще верной австрийскому эрцгерцогу Карлу. Пока что… Как и большинство российских историков, Андрей не очень-то хорошо разбирался во всех перипетиях войны за испанское наследство, однако все же помнил, что королем Испании станет Филипп Анжуйский Бурбон, внук Людовика Четырнадцатого, знаменитого «короля-солнце». Филипп обретет испанский трон ценой отказа от французской короны… где-то лет через семь, примерно так. Испания несколько оправится от полного разорения, правда, с каталонскими вольностями будет покончено на очень и очень долгое время. Лишь в конце двадцатого века на одном из зданий площади Каталонии напишут лозунг: «Каталония — свободное государство Европы», а до этого пройдет еще ого-го сколько лет!

Так под это дело можно все Бьянкины земли вернуть, даже те, что ей не давал покойный супруг. Отсудить после победы! Тем более, один из друзей баронессы — весьма влиятельный иезуит, а будущий король Испании — добрый католик, как и все ее население.

— Я бы, честно говоря, согласилась, — уже подходя к дому, тихо промолвила баронесса. — Пусть будет Франция — хоть где-то осесть, завести нормальный дом со слугами, детишек… Ты, кстати, замуж-то меня возьмешь? Извини за наглость — у Лины набралась, да и Камилла всегда говорит — «спросить — не украсть»!

— Правильно говорит… А замуж я тебя давно зову!

— Что-то не помню.

— Правда, ты отвечаешь как-то неконкретно. А я ведь тебя люблю!

Прижав девчонку к себе, Андрей прямо на улице принялся целовать ее в губы.

— И я… Ой, что ты делаешь? Неприлично.

— Да не видит никто… темновато уже стало.

— Пойдем-ка лучше поскорее домой, милый. Тихонько поднимемся и…

Незаметно проникнуть домой влюбленным не удалось: внизу с ним поздоровалась тетушка Марта, а на втором этаже, едва не сбив обоих, пронеслась, вылетев из умывальной, голая рыжая молния!

Пронеслась, юркнула в свою комнатку… и, тут же выглянув в дверь, улыбнулась:

— А мы вас так рано не ждали! Давайте сегодня попозже поужинаем, ага?

Конечно же, Андрей и Бьянка сразу догадались, с чего бы это их соседка бегает по дому голышом. Тому были причины… в виде молодого доктора Штамма, поспешно покинувшего особняк минут через десять.

— И чего скрываться-то? — отойдя от окна, Громов присел на ложе, погладив по голой спине расслабленно лежавшую баронессу. — Подумаешь.

— Ах, они, наверное, думают о приличиях, милый, — девушка, перевернулась, уселась, обняв руками притянутые к груди колени. — А вот мы с тобой — нет.

— Для всех мы — супруги, — обняв Бьянку, тихо промолвил Андрей.

Каштановые локоны обиженно дернулись.

— Вот именно — для других. Живем с тобой в грехе.

— Тебе не нравится, милая?

— Нравится… Только я каждый день молюсь святой Монтсерратской Деве.

— Как ты думаешь, милая, у Камиллы с этим лекарем — все серьезно? — поцеловав девушку в губы, молодой человек ловко перевел разговор на других.

— Хм… — сразу перестав сердиться, Бьянка задумалась, по привычке наматывая на палец золотисто-каштановую прядь. — Не знаю, что и сказать. Они живут в грехе — это очевидно. Может быть, они, как и мы, влюблены. Генрих приходит сюда почти каждый день, а еще они иногда катаются на яле.

— На яле? — удивился Андрей. — Вот как? И где ж они его взяли?

— Наняли вместе с гребцами в порту. Для того чтоб почаще быть вместе, — баронесса загадочно улыбнулась. — Нет, наверное, это все-таки любовь.

Капитан покачал головой:

— Интересно, куда же они плавают?

— По островкам, — потянувшись, Бьянка сладко зевнула. — Пару раз меня с собой брали, я тебе рассказывала, помнишь?

— Нет, — честно признался молодой человек.

Девушка взъерошила ему волосы:

— Это потому, что ты частенько и вообще не слушаешь, о чем это я говорю.

— Да что ты, милая! — Андрей поспешно погладил возлюбленную по плечу. — Я всегда тебя слушаю, можно сказать, каждое твое слово ловлю.

— Ага… тогда б знал…

— Так куда, говоришь, вы плавали?

— Да по разным островкам, недалеко здесь. Я потом стала отказываться — пусть уж побудут вдвоем, чего мешать-то?

— И правда — чего мешать?

Поднявшись с ложа, Громов закрыл ставни и улегся рядом с Бьянкой, погладил ее по волосам:

— Ну что, милая? Пора, пожалуй, и спать.

Недели через две, когда «Саванна» и «Жозефина» вернулись в Нассау после не слишком удачного рейда, обоим капитанам через портового нищего передали приглашение провести вечер в таверне «Черная голова», где и произошла встреча с теми весьма важными и влиятельными на острове людьми, о предложениях которых давно намекал дядюшка Сэм.