Перевернувшись на правый бок, чтобы увидеть в окно небо, он подумал: разве так уж безумно его решение? По-своему он любит Яну. И любил бы больше, если бы не ее навязчивая идея вытащить его из колодца. Ну, вот ей шанс. А может, это шанс и для него?

Весь этот душевный разброд и статус жениха (пусть только в собственных глазах и в глазах своей невесты) никак не помешали Паше спуститься в столовую с лучезарной улыбкой на устах, предназначенной только для официантки Марины. Заказав на завтрак запеченную с овощами рыбу, блюдо, которое в другом настроении он бы не выбрал никогда и ни за что, Седов стал интересоваться, как долго Марина работает в отеле. Оказалось, всего полгода. А кто тут ветеран? Ветераном оказалась Буфетчица, а звали ее Марьяной.

Наморщив нос, Паша понял, что придется подкатываться к Буфетчице, а он всегда сторонился властных дам.

Проковырявшись в тарелке с рыбой добрых полчаса и выпив за сорок минут две чашки кофе, Паша заметил, что время от времени Буфетчица покидает зал и отсутствует около трех-четырех минут. Скорее всего, она была заядлой курильщицей, что подтверждала и ее жажда: возвращаясь в зал, дама всегда пила воду возле кулера.

Тогда Седов расплатился за завтрак и пошел искать место для курения. Оно обнаружилось на лестничной клетке за задней дверью столовой, которой отдыхающие никогда не пользовались.

Как раз в это время в курилке появилась ожидаемая персона. Приняв потерянный вид, Седов пожаловался:

— Я заблудился почему-то. Можно с вами покурить?

— Курите, — спокойно ответила женщина. Вблизи было заметно, что ей не меньше сорока пяти лет, но годы не портили ее. Такое аристократичное лицо с высокими дугами бровей, правильным, отнюдь не маленьким носом, свежими губами, четко очерченным подбородком не могло не привлекать внимание. В разрезе ее кипенно-белой блузки была видна выдающаяся грудь, примеченная Пашей ранее.

У нее был открытый взгляд уверенного в себе человека. Паша подумал, что, может быть, Марина ошиблась и Сэм — немытый, малоразвитый и туповатый — вовсе не был сыном этой роскошной дамы.

— В прошлом году тут, на пляже, утонула девушка, — сказал Паша, поощряемый открытостью ее взгляда. — Мне по долгу службы необходимо кое-что о ней знать. Вы не подскажите, к кому мне обратиться?

— Вы из милиции?

— Нет, просто пытаюсь кое в чем разобраться.

— Туманно вы говорите, — сказала она. Ее сигарета была наполовину выкурена, а это означало, что через минуту дама вернется в столовую.

— Не мои секреты. Не могу болтать.

Он повторил потерянную улыбку, и Буфетчица серьезно произнесла:

— Расскажу все, что знаю. Я была близкой подругой отца Кристины. — И так же серьезно добавила: — Если вы проведете со мной эту ночь. — Зависла небольшая пауза, а потом женщина рассмеялась: — У вас такое лицо! Вы девственник? Вам раньше такого женщины не предлагали?

— Э… гм… нет. — Паша тоже рассмеялся, но не очень искренне.

— Почему? Вы симпатичный. И я люблю рыжих мужчин.

— Я не ожидал. — Седов и вправду был смущен.

— Что вы, как девочка?! — потешалась Буфетчица. — Хотите кое-что узнать о Кристине? Расскажу в постели.

Она встала, смерила растерянного собеседника насмешливым взглядом и ушла. Паша вдруг подумал, что напоследок ей стоило бы ущипнуть его за задницу, и даже тогда он не обалдел бы больше.

На пляже Пашу ожидало притихшее зеленое море. Седов упал на покрывало, расстеленное на песке, вставил в уши наушники, закрыл глаза. Очнулся, снял наушники, вошел в воду, поплыл к буйкам. Вернулся, выбрался на берег, посмотрел на часы — пора было заняться Викиным шантажистом.

…Подруга детства ждала его в номере.

— Номер телефона не совпадает? — спросил он перво-наперво.

— Нет, — ответила Ежевика, удивительно свежая и хорошенькая в белом платье, похожем на традиционный наряд теннисисток. — Роберту звонили совсем с другого номера.

— Ладно. А что за дама командует в столовке? — с деланной небрежностью спросил Павел Петрович, облокачиваясь на перила балкона и отводя взор в морскую даль.

Вика сделала большие глаза, изображая шутовское изумление:

— Седой, она и к тебе приставала?!

— А почему тебя это удивляет? — надулся он, брюзгливо добавив: — Это ты, меркантильная женщина, любишь богатых армян, а для тетки, чья дерзкая юность осталась в прошлом…

Вика расхохоталась, Паша продолжал смотреть в сторону, кривовато ухмыляясь.

И тут зазвонил телефон Вики. Смех оборвался. Пашина подруга детства помертвела, дрожащими руками достала аппарат.

— Запиши разговор, — велел Паша шепотом.

Она кивнула и нажала на какие-то кнопочки на своем мобильном.

— Да?

О громкой связи Вика забыла, но это оказалось к лучшему — так Паша мог ей подсказывать способы продления разговора. Седову нужна была запись минуты на три, а то и больше.

Вике угрожали. Паша показал ей жестом: говори, говори! Вика попробовала сопротивляться агрессору, но в ответ раздался такой крик, что его расслышал и друг ее детства.

— Торгуйся о сумме! — велел он.

Вика стала торговаться.

— Скажи, что завтра постараешься собрать деньги. Пусть оно тебе перезвонит и скажет, куда везти.

Вике что-то ответили и на этот вопрос. Наконец, жертва шантажа захлопнула крышечку своей «раскладушки».

— Оно завтра перезвонит. До чего же дрянь мерзкая!..

Через пятнадцать минут Вика и Паша расположились с нетбуком Роберта, которым тот никогда не пользовался, в кафе на первом этаже отеля, где работала зона Wi-Fi. Людей в кафе было немного, а те, кто присутствовал, неотрывно глядели на мониторы своих компьютеров.

Паше, небольшому специалисту в области программирования, хватило всего трех часов, чтобы выловить из Всемирной сети программку, которая помогла ему разделить звуковые дорожки, обнаружить посторонние звуки и идентифицировать их. Для этого пришлось сделать звонок другу — настоящему ІТ-гуру.

Поработав минут сорок в программке, подсказанной приятелем, Седов убедился, что шантажист был женщиной, использовавшей уже встречающийся в сюжете об Ираиде звуковой модулятор.

— Странно, — признался он. — Я думал, этот шантаж дружок твоей падчерицы затеял. Думал даже поговорить с ним о том о сем, но понял, что рычагов у меня не достаточно.

Затем Паша прослушал фоновые шумы, оказавшиеся звуками двигателей больших машин. Они регулярно подъезжали, останавливались, отъезжали где-то неподалеку от шантажистки. Еще один обрывок звуковой дорожки Паша чуть не проворонил — это была еле различимая на слух речь диспетчера: «Автобус Боровиковская — Краснодар отправляется…» Автостанция!

Он повернул голову к терпеливо ждавшей результатов «экспертизы» Вике. Она все три часа просидела с ним рядом, отвлекаясь только на то, чтобы принести кофе и плюшки.

— Завтра к двум часам едем на автостанцию. Поняла?

— Поняла… — Она положила руку ему на плечо. — Паш, спасибо тебе!

— Скажешь спасибо, если мы ее изловим. И… слушай, оставь мне нетбук, пожалуйста. Мне кое-что надо скачать для себя. И… давай махнемся телефонами на сегодняшний вечер.

Задавать вопросы Вика не стала, зная, что он все равно на них не ответит. Молча достала мобильник, вытащила сим-карту, протянула аппарат. Так же молча взяла его телефон — видавшую виды недорогую «Нокию», — вставила в нее симку.

— Пока, — сказала на прощание и ушла.

Паша заказал еще кофе.

На пляже, куда Павел Петрович прибыл после позднего обеда, а обедал он из чистой трусости в баре при бильярдной, первым делом он взялся выглядывать представителя опасного и ужасного клана Трендякиных. Их все не было. Наконец, около четырех часов Паша увидел полнотелую даму цыганского колера, ведущую под уздцы большой велосипед с объемной пластиковой корзиной, предназначенной для хранения и транспортировки хлебобулочных изделий.

Как только она прошла мимо, выкрикивая скороговоркой: «Пирожки с капустой, мясом, рисом и грибами, сладкие пирожки!», Паша подхватился, накинул рубашку, натянул шорты и направился следом за ней. Продолжая голосить, останавливаясь через каждые двадцать шагов, Трендякина, а следом за ней и ее преследователь дошли до конца пляжа со стороны отеля.