— Ну да… — раздумывал Макарыч. — Верно. А ты с кем-нибудь ссорился в последнее время? Из-за девушки, скажем? Ты женат?

— Я вообще с людьми редко ссорюсь, — Седов оторвался от бумаги. — Разве что… — изображая озарение, он боялся переборщить: — Да, вспомнил! Поссорился с теткой на пляже, что пирожками торгует. Я отравился ее пирожком, сказал ей это, а она — в крик. Я тоже разозлился и говорю: нажалуюсь на вас в санэпидемстанцию.

— Свидетели есть?

— Нет.

— Ладно, — кивнул Петр Макарыч. — Санэпидемстанция — как раз то, чего они больше смерти боятся, отравители поганые. Местные у Трендякиной ни в жизнь ничего не покупают.

— Так меня ее сын побил?

Макарыч постучал пальцами по столешнице и ответил:

— Ну, это мы разберемся. Дай срок. Иди, лечись, отдыхай, а я тебе позвоню.

Паша поблагодарил участкового и ушел.

Обратную дорогу в отель Паша совершил на попутке. Крапавший дождик начинал раздражать, ребро и рука болели, в голове сгустился туман. Он устал, ему нужны были обезболивающее и постель.

Но, попав в душный номер, Паша передумал валяться на кровати. Ему даже кондиционер не хотелось включать, чтобы времяпрепровождение в помещении не показалось вдруг соблазнительным. Он проглотил необходимую таблетку от боли, вышел на балкон.

Перед ним раскинулось глянцевое серое море, чье дурное настроение было так же приятно Пашке, как и настроение хорошее. Над морем хмурилось небо, навесив над водой серые тучи. Даже в отдалении от этих стихий он ощущал свежий запах соленой воды и озона. Море снова манило его.

Где-то вдалеке, в тучах, блеснула молния, через пару секунд раздался раскат грома.

Паша вернулся в номер, надел утепленный спортивный костюм, который взял с собой именно ради дождливой погоды, но о котором благополучно забыл. Сунул ноги в кеды. Прихватил деньги и мобильник, вышел из номера. Выскочив из отеля, накинул на голову капюшон, радуясь, что его костюм с водоотталкивающей пропиткой.

На магнолиевой аллейке застыло невидимое облако цветочных ароматов. Оно было сладким и тяжелым, а смешиваясь с запахом дождя, напоминал амбре парфюмированного дезодоранта для туалета.

Вблизи оказалось, что море разбушевалось не на шутку! Серферы, привыкшие к океанским волнам, эти волны не оценили бы, но для маленькой бухты маленького моря шторм выглядел пугающе.

Свернув в пляжный магазинчик, Паша прикупил себе на ночь бутылку коньяка. А потом забрался под деревянный навес и расположился на холодном лежаке. Об одеяле он заранее не подумал, но знал, что с коньяком уснет даже на спине у черта.

«Пьяным она меня никогда не видела! — подумал он сердито. — Много ты знаешь, глупая Ежевика!»

Он проснулся от холода. Не то чтобы за ночь кончилось лето, однако к утру его тело на лежаке на берегу моря, да еще в дождь слегка окоченело.

Поскрипывая зубами, Паша приподнялся на правом локте. Левое предплечье и бок, где было сломано ребро, не болели. Неприятное ощущение гнездилось только в области черепа. Глянув под лежак, Седов увидел валявшуюся коньячную бутылку. Возле горлышка бутылки темнела лужа, пахнувшая клопами. Сколько Паша вылакал за ночь, а сколько — пролил, определить было уже невозможно.

Он поднял пустую бутылку, встал, покрутил головой во все стороны, оглядывая пляж, и направился к большой синей урне, стоявшей у крайнего слева лежака.

Море успокоилось, как нагулявшаяся кошка. Оно было зеленоватым, тихим, послушным.

Над горизонтом расцветало утро. Его красота была настолько совершенной, что у Паши защемило сердце — от созерцания и оттого, что ему было не с кем поделиться своим восхищением. Он потер лоб холодной ладонью. А подойдя к воде, вдруг ощутил на своем лице соленую влагу. Это море дружелюбно заигрывало с ним и дразнилось.

Снял кеды, ступил в воду босыми ногами, наклонился и задрал штанины до икр. Вода показалась теплой. Умылся морской водой и замер, пытаясь ощутить на лице первые лучи солнца.

Наконец, ему показалось, что те самые волшебные мгновения безупречной красоты растаяли. Он вздохнул полной грудью, впуская в легкие щекочущее солоноватое дыхание моря, и пошел вдоль берега в сторону дикого пляжа. Ему хотелось еще немного побродить по берегу и окончательно согреться.

За время небольшого ночного шторма море не только набесилось, оно и очистилось. Теперь Паша видел выброшенные на берег грязно-коричневые мочалки водорослей, пустые пластиковые бутылки, жестянки из-под напитков, куски древесины, целлофановые пакеты, обертки от мороженого, чипсов и конфет, а также утерянные навеки цветастые сланцы и другой человеческий мусор.

Все эти вещи и предметы уже не казались чужеродными деталями природного пейзажа. Непривычным тут было другое — тело девушки, одетой в джинсы и розовую майку. Оно лежало лицом вниз на песке из битых ракушек, а усталые маленькие волны робко трогали ее свалявшиеся волосы неопределенного цвета.

Паша подошел к мертвой девушке вплотную и только тогда смог осознать, что это не сон.

Достал мобильный телефон, набрал номер службы спасения.

Оператор удивилась сообщению об обнаружении на пляже в Боровиковке второго трупа. Паша объяснил: к сожалению, это не шутка.

Теперь он сообразил, что ему выпала уникальная возможность осмотреть тело до появления экспертов. Он присел рядом, аккуратно, почти нежно перевернул тело. Девушку он узнал сразу, хоть раньше видел ее только на фотографии. Как жаль, что Паша не ошибся в своих предположениях. Какие чувства испытает Роберт, узнав о находке рыжего сыщика? Паша хотел это увидеть.

Заглянув в лицо Ираиды, он не увидел явных признаков утопления. Кожа была бледной, губы синюшными, на белках глаз лопнули сосудики, но рот и нос были чистыми, без пены, которая выдавала бы утопление. Тогда Паша легко надавил на грудную клетку. Ничего не произошло, пена и жидкость не выступили.

Осмотрев ее руки и босые ступни ног, Паша призадумался.

Признаков, указывающих на то, как была убита девушка, он не нашел. Тогда Седов откинул волосы с шеи и повернул голову девушки в сторону берега. Белый луч утреннего солнца, презиравший вчерашние тайны, высветил на загорелой коже Ираиды несколько небольших синяков. Паша приложил к синякам свою правую руку. Его пальцы с синяками не совпадали. Тогда Паша приподнял голову Ираиды и подложил свою ладонь под ее седьмой шейный позвонок. А вот так все получалось.

Он еще раз осмотрел кожу на лбу, носу область волос надо лбом и даже теменную область головы. Никаких повреждений не обнаружил.

Тогда Седов занялся одеждой Ираиды. Карманы джинсов были абсолютно пустыми, карманов на футболке не было, за исключением декоративного карманчика на рукаве. Паша его обследовал и достал из тканевой складки кусочек камешка молочного цвета, скорее даже осколок. Рассмотрев его, Паша положил камешек на место, в карманчик.

Седов набрал номер Вики:

— Я нашел тело Ираиды. На пляже. Роберт рядом с тобой?

— Да. — Ее голос был еще сонным, но уже встревоженным. — Она?..

— Да. Дай ему трубку.

Роберту он сказал то же, что и его жене. Отец Ираиды тяжело задышал.

— Я сейчас приду… — сказал он отрывисто.

В трубке послышался какой-то звук, и Паша снова услышал голос Вики:

— Паш… ему плохо. Я…

— Вызови скорую.

Роберт на пляж так и не спустился. Минут через десять позвонила Вика:

— У него приступ, Паша! Доктор пришел, ему укол какой-то делают…

— Надо опознать тело. Приди ты.

Она появилась через двадцать минут, а за ней — милиция, Федор Макарыч, спасатели, медики. Возникла обычная для таких случаев суета, которую Паше приходилось наблюдать в прежней своей жизни.

Начинался солнечный, чудесный для многих, а может, и всех отдыхающих в отеле «Заря коммунизма» летний день.

В своем номере Паша сразу направился в душ, предварительно заказав завтрак.