— Доброе утро, Кевин. Как жена?

— Спасибо, хорошо, сэр.

— Сообщи мне, когда родится ребёнок.

Кевин ухмыльнулся, когда начали появляться яппи. Автоматические стеклянные створки плавно разъезжались, пропуская их внутрь. С тех пор как поставили эту хитроумную штуку, ему больше не надо открывать тяжеленные двери. Он не понимал, почему они продолжают платить ему зарплату — во всяком случае, это очень удивляло Майка Хаскинса, его непосредственного начальника.

Кевин оглянулся на Хаскинса, который стоял за конторкой в приёмной. Везёт Майку. Сидит в тепле, пьёт чай, иногда получает чаевые, не говоря уж о прибавке к зарплате. Именно на эту должность рассчитывал Кевин, это будет следующая ступенька на банковской лестнице. Он заслужил её. И у него уже появились идеи, как сделать работу приёмной более эффективной. Когда Хаскинс поднял голову, он тут же отвернулся, напомнив себе, что его боссу осталось пять месяцев две недели и четыре дня до выхода на пенсию. Тогда Кевин займёт его место — если его не обойдут и не предложат работу сыну Хаскинса.

Ронни Хаскинс регулярно появлялся в банке с тех нор, как потерял работу на пивоваренном заводе. Он старался услужить, таскал пакеты, доставлял письма, вызывал такси и даже приносил бутерброды из местной закусочной тем, кто не хотел или не мог оставить своё рабочее место.

Кевин был не дурак — он прекрасно понимал, какую игру затеял Хаскинс. Он хотел, чтобы работу, которая по праву принадлежит Кевину, получил Ронни, а Кевин так бы и остался стоять на мостовой. Это несправедливо. Он верой и правдой служит банку, ни разу не пропустил ни одного рабочего дня, стоит здесь в любую погоду.

— Доброе утро, Кевин, — на бегу поздоровался Крис Парнелл. У него было озабоченное лицо. «Ему бы мои проблемы», — подумал Кевин и, оглянувшись, увидел, как Хаскинс наливает себе первую чашку чая.

— Это Крис Парнелл, — сообщил Хаскинс сыну, отпивая из чашки. — Опять опоздал — будет, как всегда, винить «Бритиш Рейл». Я должен был занять его место давным-давно и занял бы, если бы, как он, был сержантом королевской армии, а не капралом сухопутных войск. Но руководство не оценило моих способностей.

Ронни ничего не ответил, потому что последние шесть недель каждое утро он выслушивал от отца эту историю.

— Однажды я пригласил его на встречу нашего полка, но он сказал, что слишком занят. Чёртов сноб. Будь с ним осторожен — он будет решать, кто получит мою работу.

— Доброе утро, мистер Паркер, — поздоровался Хаскинс, протягивая вновь прибывшему номер «Гардиан».

— Можно многое узнать о человеке по газете, которую он читает, — сказал Хаскинс Ронни, когда Роджер Паркер скрылся в лифте. — Возьмём, к примеру, юного Кевина, что стоит снаружи. Он читает «Сан», и это всё, что тебе нужно о нём знать. И поэтому я не удивлюсь, если он не получит повышение, к которому стремится. — Он подмигнул сыну. — А я читаю «Экспресс», всегда читал и буду читать.

— Доброе утро, мистер Тюдор-Джонс, — поздоровался Хаскинс, протягивая «Телеграф» главному администратору банка. Он заговорил, как только за ним закрылись двери лифта.

— Серьёзное время для мистера Тюдора-Джонса, — сообщил он сыну. — Если в этом году он не получит повышение и не войдёт в правление, помяни моё слово, он станет считать дни до пенсии. Смотрю я иногда на этих умников и думаю, что прекрасно справился бы с их работой. В конце концов, не моя вина, что мой старик был каменщиком и у меня не было возможности ходить в среднюю школу. А то я тоже мог бы сейчас сидеть на шестом или седьмом этаже, имея собственный стол и личную секретаршу.

— Доброе утро, мистер Александер, — сказал Хаскинс вдогонку исполнительному директору, который прошёл мимо него, даже не повернув головы.

— Ему не надо давать газету. Мисс Франклин, его секретарша, забирает всё до его прихода. А он теперь метит в президенты. Если он получит эту должность, здесь произойдут большие перемены, это точно. — Он посмотрел на сына. — Ты записал все эти имена, как я тебя учил?

— Конечно, пап. Мистер Парнелл, 7:47; мистер Паркер, 8:09; мистер Тюдор-Джонс, 8:11; мистер Александер, 8:23.

— Молодец, сынок. Быстро учишься. — Он налил себе ещё чая и сделал глоток. Слишком горячий, поэтому он снова заговорил. — Теперь нам предстоит разобрать почту — которая, как мистер Парнелл, опаздывает. Поэтому я предлагаю…

Хаскинс быстро спрятал чашку под конторкой и помчался по вестибюлю. Он ткнул пальцем в кнопку «наверх» и молился, чтобы хоть один лифт вернулся на первый этаж до того, как президент войдёт в здание. У него оставалось ещё несколько секунд, когда двери раскрылись.

— Доброе утро, сэр Уильям. Надеюсь, вы хорошо отдохнули.

— Да, спасибо, Хаскинс, — ответил президент, и двери за ним закрылись. Хаскинс заблокировал лифт, чтобы сэр Уильям нигде не останавливался и беспрепятственно добрался до четырнадцатого этажа.

Хаскинс неторопливым шагом вернулся к конторке, где его сын разбирал утреннюю почту.

— Президент однажды сказал мне, что до верхнего этажа лифт едет тридцать восемь секунд, и он подсчитал, что провёл в нём целую неделю своей жизни. Поэтому он всегда читает передовицу в газете «Таймс» по пути наверх и свои записи к следующему заседанию — по пути вниз. Если он провёл там неделю, то я, наверное, полжизни, — добавил он, взял чашку и отпил немного чая. Чай остыл. — Когда разберёшь почту, можешь отнести её наверх мистеру Парнеллу. Пусть сам распределяет, что кому — это его работа, а не моя. Он сидит на тёпленьком местечке, так с какой стати я должен за него работать.

Ронни взял корзину с почтой и направился к лифту. Он вышел на втором этаже, приблизился к столу мистера Парнелла и поставил перед ним корзину.

Крис Парнелл поднял голову и посмотрел вслед парню, скрывшемуся за дверью. Потом перевёл взгляд на пачку писем. Как всегда, никто даже не попытался их рассортировать. Нужно поговорить с Хаскинсом. И ведь не скажешь, что он там с ног сбился, а теперь ещё и сына собрался поставить на своё место. Правда, к нему это не имело никакого отношения.

Неужели Хаскинс не понимает, что на него, Криса Парнела, возложена настоящая ответственность? Он должен управлять своей службой так, чтобы она работала как швейцарские часы. К девяти письма должны лежать на столах, к десяти надо отметить всех отсутствующих, разобраться со всеми поломками оборудования, причём сразу, устроить и организовать все заседания персонала, а к этому времени придёт и вторая почта. Если честно, вся работа застопорится, если он вдруг возьмёт выходной. Стоит только посмотреть, какой творится беспорядок, когда он возвращается после летнего отпуска.

Он уставился на письмо, лежавшее поверх пачки. Оно было адресовано «Мистеру Роджеру Паркеру». Для него — просто Родж. Ему давно следовало получить место Роджа в должности начальника отдела кадров — он мог бы делать эту работу даже во сне, о чём неустанно напоминала его жена Дженис:

— Он всего-навсего клерк, выбившийся из грязи в князи. Просто потому, что ходил в одну школу со старшим кассиром.

Это было несправедливо.

Дженис хотела пригласить Роджера с женой на обед, но Крис был против этого с самого начала.

— Почему нет? — настаивала она. — В конце концов, вы оба болеете за «Челси». Ты боишься, что он откажется, этот самодовольный сноб?

Надо отдать должное Дженис, Крису приходило в голову позвать Роджера куда-нибудь выпить, но только не на ужин у них дома в Ромфорде. Он не мог объяснить ей, что когда Роджер ходит на стадион «Стэмфорд Бридж», он сидит не на Южной трибуне вместе со всеми парнями, а на местах для членов клуба.

Разобрав письма, он разложил их по лоткам, предназначенным для разных отделов. Два его помощника могут обойти первые десять этажей, но он никогда и близко не подпустит их к последним четырём. Только он вправе войти в кабинеты президента и исполнительного директора.

Дженис всё время твердила ему, чтобы он смотрел в оба на тех этажах, где сидит руководство.