Проехав пару километров и убедившись, что за ним не следят, он остановил машину у обочины, достал мобильный телефон и набрал номер своего кабинета.

Трубку сняла секретарша.

— Это Генри.

— Ой, я так рада, что вы позвонили, — сказала Ширли. — Столько всего произошло сегодня. Во-первых, только что звонила миссис Дэвидсон. Похоже, церковная благотворительная ярмарка соберёт не меньше двухсот арангских фунтов. Она спрашивала: не могли бы вы заехать к ним на обратном пути, чтобы они вручили вам чек? И, кстати, — добавила Ширли, не успел Генри вставить и слово, — мы все уже слышали новость.

— Да, именно поэтому я и звоню, — сказал Генри. — Мы должны немедленно связаться с министерством иностранных дел.

— Я уже им звонила, — сообщила Ширли.

— Что вы им сказали?

— Что вы по служебным делам уехали с президентом и свяжетесь с ними, как только вернётесь, Верховный комиссар.

— Верховный комиссар? — не понял Генри.

— Да, это уже официально. Я решила, что вы звоните по этому поводу. Из-за вашего нового назначения. Поздравляю.

— Спасибо, — небрежно поблагодарил её Генри, даже не спросив, куда он получил назначение. — Ещё новости есть?

— Нет, у нас тут ничего не происходит. Обычная тихая пятница. Вообще-то, я думала, нельзя ли мне уйти пораньше сегодня вечером? Понимаете, я обещала Сью Паттерсон помочь в подготовке к пятидесятилетию её мужа.

— Конечно, почему нет? — стараясь сохранять спокойствие, ответил Генри. — И передайте миссис Дэвидсон, что я постараюсь приехать на ярмарку. Двести фунтов существенно меняют дело.

— Кстати, как там президент? — поинтересовалась Ширли.

— Собирается принять участие в земляных работах, — сказал Генри, — так что мне пора.

Он нажал красную кнопку и сразу же набрал другой номер.

— Билл Паттерсон у телефона.

— Билл, это Генри. Ты уже обменял наш квартальный чек?

— Да, примерно час назад. Поменял по самому лучшему курсу, но, к сожалению, местная валюта всегда набирает силу, когда президент отправляется в официальную поездку к месту своего рождения.

«И смерти», — хотел добавить Генри, но вместо этого просто сказал:

— Я хочу, чтобы ты перевёл всю сумму обратно в фунты стерлингов.

— Я бы не рекомендовал этого делать, — возразил Билл. — За последний час арангский фунт поднялся ещё выше. И в любом случае такие действия должен санкционировать Верховный комиссар.

— Комиссар сейчас в отпуске в Дорсете. В его отсутствие миссию возглавляю я.

— Вполне возможно, — сказал Билл, — но мне придётся направить полный отчёт на имя Верховного комиссара по его возвращении.

— Ничего другого я от тебя и не жду, Билл, — ответил Генри.

— Генри, ты точно знаешь, что делаешь?

— Абсолютно точно, — последовал немедленный ответ. — Да, и кроме того, мне нужно, чтобы ты также перевёл в стерлинги все арангские фунты, которые хранятся на счету непредвиденных расходов.

— Не думаю… — начал Билл.

— Мистер Паттерсон, полагаю, мне не нужно напоминать вам, что многие другие банки Сент-Джорджа мечтают открыть у себя счёт британского правительства.

— Я в точности выполню все ваши распоряжения, первый секретарь, — ответил управляющий банком, — но официально отмечу, что я был против.

— Это ваше право, но я хочу, чтобы вы провели эту транзакцию сегодня до закрытия банка, — распорядился Генри. — Я ясно выражаюсь?

— Яснее не бывает, — ответил Билл.

Генри добрался до столицы через четыре часа. Все улицы Сент-Джорджа опустели, и он решил, что власти уже объявили о смерти президента и ввели комендантский час. Его несколько раз останавливали на контрольно-пропускных пунктах — слава богу, на капоте развевался британский флаг, — и приказывали немедленно следовать домой. Значит, ему не придётся заезжать на ярмарку миссис Дэвидсон за чеком.

Войдя в дом, Генри сразу же включил телевизор. Президент Наранго в парадной форме выступал с обращением к своему народу.

— Уверяю вас, друзья мои, — вещал он, — вам нечего бояться. Я намерен снять комендантский час как можно скорее. Но до тех пор, пожалуйста, не выходите на улицы — армия получила приказ стрелять без предупреждения.

Генри открыл банку варёных бобов и все выходные просидел дома. Ему было жаль, что он пропустил пятидесятилетие Билла, но, возможно, это было даже к лучшему.

По пути домой с игр Содружества в Куала-Лумпур Её Высочество принцесса Анна провела торжественное открытие нового бассейна Сент-Джорджа. В своей речи у бассейна она восхищалась высоким трамплином для прыжков в воду и современными раздевалками.

Она особо отметила работу «Ротари клуба» и успешную деятельность его руководства на протяжении всей кампании и, в частности, — председателя мистера Билла Паттерсона, которого Королева по случаю своего дня рождения наградила Орденом Британской Империи.

К сожалению, Генри Паскоу не присутствовал на церемонии открытия, так как недавно приступил к обязанностям Верховного комиссара на островах Восхождения — туда никто не заезжает, даже по пути в другое место.

— Вас, наверное, удивляет, почему эта скульптура числится под номером «13», — заявил смотритель музея, и на его лице появилась довольная улыбка. Я стоял позади группы и решил, что сейчас нам прочтут лекцию об авторских отливках.

— Генри Мур, — продолжал смотритель таким тоном, что стало ясно: он уверен, что говорит с кучкой невежественных туристов, которые не отличат кубизм от кускового сахара и которые, очевидно, не нашли более интересного занятия в выходной день, чем явиться в музей Национального треста,[19] — обычно создавал двенадцать моделей своих творений. Справедливости ради следует сказать, что великий человек умер до того, как дали разрешение на отливку тринадцатого экземпляра одного из его шедевров.

Я смотрел на огромную бронзовую скульптуру обнажённой женщины, занимавшую всё пространство входа в Хаксли-Холл. Величественная фигура с пышными формами, с характерным отверстием в животе, склонив голову на чашеобразную руку, надменно взирала на восторженных посетителей, которых было не меньше миллиона в год. Цитируя справочник, она была классической работой Генри Мура, год 1952.

Я стоял и восхищался загадочной дамой, мне хотелось к ней прикоснуться — верный признак того, что художник достиг своей цели.

— Последние двадцать лет, — бубнил смотритель, — Хаксли-Холл находится в ведении Национального треста. По мнению учёных, эта скульптура — «Лежащая женщина» — входит в число лучших работ Мура, созданных в период расцвета его творческих сил. Шестую модель скульптуры купил пятый герцог — как и Мур, уроженец Йоркшира, — заплатив за неё королевскую цену в тысячу фунтов. Когда Холл перешёл к шестому герцогу, тот понял, что не в состоянии застраховать шедевр, потому что страховые взносы ему попросту не по карману.

Седьмому герцогу — и того хуже — не хватало средств даже на содержание Холла и прилегавших угодий. Незадолго до своей кончины он избавил восьмого герцога от налогов на наследство, передав Холл со всем содержимым и тысячью акрами земли Национальному тресту. Французы никогда не понимали: если нужно уничтожить аристократию, ни к чему устраивать революции, налоги на наследство гораздо эффективнее. — Смотритель засмеялся своей остроте, и пара человек в передних рядах вежливо хихикнули в ответ.

— А теперь вернёмся к загадке тринадцатой копии, — продолжал смотритель, положив руку на массивное бедро бронзовой женщины. — Но сначала я должен разъяснить, с какими проблемами сталкивается Национальный трест, когда приобретает чьё-то жилище в своё владение. Трест — благотворительная организация. В настоящее время в его собственности находятся свыше двухсот пятидесяти исторических зданий и парков на территории Британских островов, а также более шестисот тысяч акров земли в сельской местности и около тысячи километров береговой линии. У Треста есть свои критерии «исторического интереса или природной красоты», и каждый предмет собственности должен соответствовать этим критериям. Приняв на себя ответственность за содержание имущества, мы также должны страховать и охранять само здание и его содержимое, не разоряя при этом Трест. В Хаксли-Холле — самая современная система безопасности, кроме того, установлено круглосуточное дежурство. Но всё равно невозможно защищать все наши многочисленные сокровища двадцать четыре часа в сутки триста шестьдесят дней в году.