Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Тем не менее кампания продолжалась. Людовик женился на Бланш Кастильской, суровой и решительной женщине с большими замыслами для своего двенадцатилетнего сына, тоже Людовика (будущего «святого короля» Людовика IX), от имени которого она правила. По ее распоряжению французская армия осталась в Окситании, постепенно подавляя сопротивление, руководителями которого снова выступили граф Тулузский и граф Фуа. В 1228–1229 годах французы прибегли к тактике выжженной земли и развязали кампанию террора в сельской местности, сжигая деревни и поселки по всей Окситании, уничтожая посевы и сгоняя жителей с обжитых мест. В 1229 году воля людей к дальнейшему сопротивлению после многолетнего опустошительного конфликта была полностью сломлена, и графы запросили мира.[568]

Это был чрезвычайно унизительный мир, условия которого включали публичное бичевание графа Тулузского в парижском соборе Нотр-Дам 12 апреля 1229 года.[569] Хотя мирный договор стал знаком официального окончания альбигойских крестовых походов, он навеки лишил Окситанию ее независимости и поставил огромную часть этой некогда свободной земли под контроль Франции — по сути дела, в качестве оккупированного государства, — а также привел к полной аннексии и включению в состав Франции в течение ста лет.

По условиям мирного договора граф сохранял свой формальный титул и некоторую часть своих наследственных владений вокруг Тулузы, но был обязан отправиться в ссылку на пять лет не позднее июня 1230 года. Чтобы еще больше сократить время его пребывания среди своих подданных и уменьшить его потенциал в качестве мятежного лидера, его держали под домашним арестом в Луврском дворце в течение полугода после подписания договора. Попав в Тулузу в ноябре 1229 года, он обнаружил, что мощные крепостные стены города были сровнены с землей, дабы гарантировать, что он уже никогда не станет центром антифранцузского сопротивления.[570]

Кусочки серебра

Несмотря на массовое истребление perfecti и усилившиеся гонения, катаризм в 1220-х годах оставался живой религией, занимавшей важное место в общественной жизни Окситании и по — прежнему привлекавшей большое количество верующих. Есть свидетельства, что в первой половине десятилетия, когда казалось, что проклятие крестовых походов было снято, началась активная реорганизация и перестройка катарской церкви. Были заново установлены границы епископатов, а в 1225 году катары даже учредили новый епископат в Разесе.[571] Хотя многие perfecti приняли смерть на костре, по некоторым оценкам, до нескольких сотен человек, как мужчин, так и женщин, по-прежнему действовали в Окситании в 1225 году.[572] Альбигойские крестовые походы причинили огромный ущерб и отняли много жизней, но они явно не достигли своей главной цели: искоренения катарской ереси.

Разумеется, боевые действия занимали центральное место во время крестовых походов, но в каждой кампании после 1209 года им сопутствовал элемент охоты за ересью. К примеру, в июле 1214 года, на гребне успеха Симона де Монфора, ненавидимый народом Фульк, католический епископ Тулузский, назначил некоего «брата Доминика и его спутника… для выявления ереси, искоренения греха и проповеди истинного вероучения в нашем епископате».[573] Этим «братом Домиником» был Доминик Гусман, испанский монах, которому предстояло основать знаменитый монашеский орден доминиканцев в районе Тулузы 11 февраля 1218 года.[574] Еще в начале альбигойских крестовых походов, когда Арнольд-Амальрик еще был папским легатом, Доминика наделили инквизиторскими полномочиями. До своей смерти в 1221 году он безжалостно пользовался своей властью, и его систематическая программа гонений и церковных расследований в Окситании заложила основу для создания грозной папской инквизиции в 1233 году.[575]

Потери, понесенные крестоносцами после гибели Симона де Монфора в 1218 году, обернулись неудачами и для охотников за ересями, но все изменилось, когда Франция возобновила крестовые походы в 1228 году и Бланш Кастильская дала понять, что французская монархия поддерживает самые решительные меры против еретиков. Вскоре после этого Петер Исарн, катарский епископ Каркассона, и Жерар де Ламоэт, катарский викарий из Ла-Бесседа, были сожжены на костре.[576]

Мирный договор, подписанный графом Раймундом Тулузским во Франции, вводил драконовские процедуры для выявления еретиков.[577] В последующие годы постепенное расширение этих процедур, всегда поддерживаемое «светской властью» — т. е. французскими оккупационными войсками, — означало, что церковь получила безраздельную власть над жизнью и свободой жителей Окситании. Как представитель одной из сторон, подписавших договор, граф Раймунд был даже обязан лично устраивать гонения на еретиков — тех самых еретиков, которых он со своим отцом мужественно защищал в течение последних двадцати лет. Он должен был приказывать собственным бейлифам выслеживать еретиков на значительно уменьшившейся территории, формально остававшейся под его властью, и оказывать помощь в их поимке на гораздо больших территориях, перешедших под власть французской короны.

«Мы очистим эти земли от еретиков и от еретической заразы; мы также будем помогать в очищении земель, принадлежащих всемилостивейшему королю… Для лучшего и наиболее легкого разоблачения [еретиков] мы обещаем платить две марки серебром в следующие два года, а после этого одну марку каждому человеку, который будет способствовать аресту еретика, при условии, что еретик будет признан таковым местным епископом или лицом, облеченным государственной властью».[578]

Помимо выплаты «кровавых денег» осведомителям, Раймунд также обязывался выплачивать крупные суммы непосредственно церкви: 10 000 марок за ущерб, предположительно причиненный еретиками церковной собственности, 4000 марок в пользу монастырей и еще 400 000 марок на содержание 14 магистров католической теологии в Тулузском университете.[579] По замечанию историка Средневековья Малькольма Барбера, это было сделано с целью «выстроить бастионы католической веры, где еретики не смогли бы найти защиты и утешения».[580]

Культура осведомителей

В то же время государство обрушилось на отдельных катаров на всех уровнях общества целым скопищем новых декретов. В соответствии с этими 45 хладнокровными, методичными и бюрократическими декретами подавление ереси стало обязательным с гражданско-правовой точки зрения. Некоторые примеры дают представление о том, как далеко была готова пойти церковь в своем вторжении в их повседневную жизнь и в их привлечении к бесчеловечным поступкам: в каждом приходе по всей стране католические епископы назначали священника и двух или трех доверенных мирян «с незапятнанной репутацией, которые должны принести клятву верно и прилежно выискивать еретиков, проживающих в вышеупомянутом приходе». Работа этих стражей порядка требовала от них «проводить внимательный осмотр всех подозрительных домов, их комнат и погребов, а также всех мест для тайных сборищ, которые подлежат уничтожению». Им предписывалось арестовывать не только еретиков, но и всех, кто каким-либо образом помогал им.

Человек, позволивший еретику оставаться на своей земле, должен был признаться в этом преступлении заблаговременно, «иначе по выяснении обстоятельств он будет навсегда лишен своей земли и собственности и подвергнут личному наказанию». Люди, чьи земли использовались еретиками без их ведома или согласия, подлежали такому же наказанию.

вернуться

568

27. Ibid, pp. 185–187.

вернуться

569

28. Ibid, p. 187.

вернуться

570

29. Oldenbourg, op. cit, pp. 251, 267.

вернуться

571

30. Barber, op. cit, p. 142.

вернуться

572

31. Oldenbourg, op. cit, p. 234.

вернуться

573

32. Cited in ibid, p. 237.

вернуться

574

33. Ibid, p. 236.

вернуться

575

34. Ibid, pp. 237–238.

вернуться

576

35. Ibid, p. 239.

вернуться

577

36. Ibid, p. 246.

вернуться

578

37. Cited in Barber, op. cit, p. 143.

вернуться

579

38. Ibid.

вернуться

580

39. Ibid.

46
{"b":"185949","o":1}