Несмотря на убежденность в том, что материальная жизнь является злом, катары, богомилы и манихеи выказывали огромное уважение к жизни и старались не причинять боли и страданий любым существам, будь то люди или животные.[389] Все они верили в реинкарнацию,[390] запрещали использование образов и отправляли богослужение лишь с помощью гимнов и молитв.[391] Мы знаем, что катары и богомилы с ужасом смотрели на Ветхий Завет и приравнивали Иегову к дьяволу. То же самое делали и манихеи,[392] поскольку сам Мани объявил:

«Князь Тьмы говорил с Моисеем, евреями и их жрецом. Так, христиане, евреи и язычники впадают в одно и то же заблуждение, когда они поклоняются этому богу. Он вводит их в искушение и сбивает с пути истинного, поскольку не является истинным богом».[393]

До начала XX века ученым приходилось почти исключительно полагаться на работы гонителей манихейства в попытке воссоздать «утраченную» манихейскую религию, уничтоженную этими самыми гонителями. Но древние манихейские тексты, обнаруженные на Дальнем Востоке в 1920-х годах и в Египте в 1970-х годах, значительно расширили наши знания. Вследствие этого теперь принято считать, что христианский гностицизм, которому до этого отводилась сравнительно незначительная роль в интеллектуальных истоках манихейства, на самом деле мог быть главным определяющим влиянием, сформировавшим мировоззрение Мани. Г. Дж. У. Драйверз даже предполагает, что сам термин «христианский гностицизм» является неправильным:

«Обычно предполагалось, что элементы христианства в манихействе достигли самого Мани через фильтр гностицизма… Но предположение о том, что Мани опирался на всю христианскую традицию и литературу того времени, не ограничиваясь сочинениями гностиков, больше согласуется с исторической ситуацией и развитием событий в III веке н. э.».[394]

Иными словами, если манихейство в его нынешнем понимании обнаруживает мощное влияние гностического христианства, то это, по всей видимости, происходит потому, что христианство во времена Мани значительно, если не в подавляющей степени, было представлено гностическими течениями, — противоречивый вывод, который тем не менее находит поддержку со стороны многих современных ученых. В 1945 году большое собрание ранее неизвестных гностических текстов времен раннего христианства было обнаружено в Наг Хаммади в Верхнем Египте. После перевода и публикации этих текстов в 1977 году стало ясно, что связь христианства с гностицизмом восходит к самым истокам христианского культа в I веке н. э. Теперь считается общепризнанным, что «христианский гностицизм» не был каким-то эксцентричным течением внутри «основного тела» христианства. Напротив, он составлял его основу и, возможно, даже играл ведущую роль, как мы убедимся в следующей главе.

Потом что-то произошло. В начале IV века н. э. христианская церковь, получившая государственный статус, круто сменила направление своего развития. Вольнодумствующий, иногда анархический подход гностиков подвергся осуждению. Аллегорические интерпретации Священного Писания были оставлены в пользу буквалистских, и почти немедленно начались гонения на еретиков. Может ли быть правдой утверждение катаров, что именно в это время подлинная христианская церковь была вынуждена уйти в подполье, а ее место было узурпировано римской церковью? Может ли быть правдой, что подлинная церковь — гонимая, угнетаемая, поставленная вне закона — тем не менее каким-то образом смогла сохраниться начиная с IV века, а потом ее доктрины появились 600 лет спустя в учении богомилов?

Такое предположение выглядит натянутым. Тем не менее мы указали на возможность существования цепочки передачи основных идей от манихейства в III веке н. э. до катаров и богомилов. Если христианский гностицизм оказал определяющее влияние на учение Мани, с чем теперь согласны ученые, то именно у гностиков нам нужно искать последние звенья цепи великой ереси.

Это не самое простое описание того, чем был или является гностицизм. У нас уже не раз был повод отметить, что в гностической традиции особый акцент делался на индивидуальном откровении и самовыражении. Вследствие этого, хотя гностические секты разделяли ряд глубинных тем и убеждений, между ними существовали многочисленные отличия, иногда сбивающие с толку исследователей. Секты обычно развивались вокруг учений боговдохновенных людей, самыми знаменитыми из которых в I и II веках н. э были Симон Волхв, Маркион, Василид и Валентин. В зависимости от природы откровения своего основателя каждая секта добавляла собственные рассуждения, метафоры и мифы-поучения, а иногда даже полные космологические системы к огромному и эклектичному корпусу идей и убеждений, которые уже тогда относились к общей категории «гностицизма».

Фоновое состояние интеллектуальной анархии в сочетании с изобилием многочисленных «систем» внутри гностицизма делает эту тему трудной для изучения, но предмет еще более усложняется из-за суровых гонений на гностиков, предпринятых христианской церковью с IV по VI век н. э.[395] Наряду с казнями бесчисленных людей, готовых принять ужасную смерть вместо того, чтобы отказаться от своей веры, эти гонения привели к сбору и сожжению огромного количества гностических текстов. Таким образом, один из драгоценных «жестких дисков», где хранилась важная часть интеллектуального и духовного наследия человечества, сгорел в самом буквальном смысле, не оставив практически ничего для будущих поколений. Мысли о человеческой участи, принадлежавшие вдохновенным мистикам и великим философам, их путешествия в тайну смерти и обретения освобождающего гнозиса, раскрывавшего истинную природу и предназначение нашего бытия, — все это казалось навеки утраченным. В течение пятнадцати столетий немногочисленные ученые, все еще проявлявшие интерес к сокрушенной и почти забытой религии, были вынуждены почти исключительно полагаться на сочинения гонителей гностицизма. Борцы с ересями часто цитировали фрагменты запрещенных гностических работ или в некоторых подробностях сообщали содержание этих работ с целью последующего опровержения в своих проповедях. Но при такой односторонней подаче материала и пристрастном выборе текстов для цитирования у исследователей почти неизбежно складывалось весьма однобокое мнение о гностицизме. Примерно такое же представление может составить воображаемый исследователь, пытающийся воссоздать точную картину иудаизма на основании книг, написанных нацистскими пропагандистами.

В последнем случае мы можем игнорировать нацистские памфлеты, так как иудаизм в отличие от гностицизма является живой религией и может говорить сам за себя, но и гностицизму в определенных отношениях повезло. Подавляющее большинство гностических рукописей было уничтожено в ходе погромов, развязанных христианами, но в конце IV века н. э. неизвестная группа еретиков из Верхнего Египта предприняла меры предосторожности и оставила «капсулу времени», содержащую значительную коллекцию запрещенных гностических текстов. Обладание такими текстами было крайне опасным, поэтому «капсулу» — на самом деле большой глиняный кувшин — зарыли в земле возле огромного валуна у подножия утесов над течением Нила.