Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Второй павликианский дидасколос, который взял себе имя Тит, тоже был казнен за ересь; на этот раз смерть на костре не вызывает сомнений.[290]

В VIII веке н. э. павликиане довольно долго пользовались официальной терпимостью со стороны церкви, хотя Иоанн («Философ») Отцунский, который стал католикосом Армении в 717 году, говорил о них как о «злокозненной секте «отбросов», которые называют себя павликианами».[291] Больше всего его возмущал тот факт, что они презирали служителей официальной церкви как «идолопоклонников из-за их преклонения перед крестом»,[292] но, по-видимому, он не прибегал к поддержке светских властей для того, чтобы изменить такое положение вещей.

Лишь при византийском императоре Михаиле I (811–813) для сторонников павликианского вероучения была восстановлена смертная казнь.[293] За этим последовал период массовых гонений, за время которого, согласно официальным летописцам, погибло около 100 000 еретиков.[294] Такой масштаб резни был сопоставим с побоищем, учиненным над катарами из Лангедока 400 лет спустя. В 840-х годах в ответ на непрестанные гонения часть павликиан, включавшая боевой отряд численностью 5000 человек, отступила на арабские территории. В 850-х годах они основали свое независимое мини-государство со штаб — квартирой в укрепленном городе Тефрик на византийской границе. Именно туда, ко двору павликианского лидера Хрисохира в Тефрике, отправилось посольство Петра Сицилийского в 869–870 годах. Два года спустя Хрисохир был убит в бою с византийской армией, а Тефрик окончательно капитулировал в 877 году.[295]

Однако это поражение павликиан еще не стало концом для них. Около 975 года они все еще доставляли достаточно неприятностей православной церкви в Византийской империи, чтобы она приняла решение о депортации большого количества павликиан из восточных провинций. Их послали на Балканы, где уже существовала старинная община павликиан,[296] а Богомил начал распространять собственную ересь всего лишь несколько лет назад. Павликиане, почти несомненно, завещали богомилам свою веру в противоположность материального и духовного царства Бога Зла и Бога Добра. Более того, павликиане считали этот аспект своей системы верований главным фактором, отличавшим их от римско-католической и православной церкви. Они говорили Петру Сицилийскому:

«Мы говорим, что небесный отец — это истинный Бог, который не имеет власти в этом мире, но имеет власть в мире грядущем, и что есть другой Бог, который создал этот мир и наделен властью над ним. Римляне же верят в то, что небесный отец и творец этого мира — один и тот же Бог».[297]

Доктрина о существовании двух противоположных богов четко отражает позицию богомилов и катаров. Они также разделяли с павликианами представления о космосе как о поле боя между добром и злом, где решается судьба человечества.[298]

Однако в других отношениях сходство было гораздо менее явным. Хотя павликиане приписывали создание мира и всех материальных вещей Богу Зла, они не практиковали аскетизм в какой-либо форме, не являлись вегетарианцами и не придавали особенной ценности целомудрию и воздержанию. Они были, людьми насильственной природы, которые часто сражались и пользовались репутацией грозных воинов.[299] В этом отношении мы можем считать их сообществом неофитов, называемых среди катаров credentes, или «верующие», которые могли сражаться, вступать в брак, заниматься любовью, есть и пить по своему желанию и в целом жить по законам этого мира. Кроме того, павликиане, судя по всему, не пользовались церемониями инициации и, таким образом, не имели категории адептов (или «совершенных»), как катары и богомилы.[300]

Молящиеся люди и демон в душе

Хотя почти нет сомнения, что павликиане оказали важное влияние на формирование богомильского вероучения, различия между этими двумя ересями указывают на существование других факторов.

В качестве одного из таких факторов и следующего связующего звена в цепи еретического вероучения Стивен Рансимен предлагает секту, известную под названием мессалиан (буквально — «молящиеся люди»).[301] Это были христианские гностики,[302] чье происхождение можно проследить до города Эдесса в середине IV века н. э. Их учение сохранилось в связном виде до VII века н. э. и таким образом перекрывалось с учением Константина из Мананалиса и первых павликиан.[303] Их называли хранителями тайной традиции и священных книг, которые Рансимен называет «гностическими легендами».[304] Он утверждает, что богатства этой эзотерической литературной традиции достигли богомилов непосредственно через общины мессалиан, существовавшие на Балканах в VII веке н. э., частично сохранившиеся вплоть до XI века.

Рансимен рассматривает богомильство как сочетание павликианской и мессалианской доктрины — «новое христианство… основанное на раннехристианских преданиях и восточном дуализме».[305] Вероятно, первым было влияние павликианства.

«Но со временем развивалось новое вероучение; еретики вступали в контакты с мессалианами, которые открыли им доступ к богатствам гностической традиции, развивавшейся под влиянием Востока…[306] Мифология богомилов в значительной степени опирается на эти книги, которые средневековая Византия унаследовала от христиан первых столетий нашей эры, когда христианская доктрина еще не была полностью сформулирована и преобладали гностические тенденции».[307]

Естественно, что на этом поле соперничающих мнений другие ученые полностью отрицают возможность контактов между мессалианами и богомилами на том основании, что первая секта прекратила существование еще до основания последней. Согласно Бернарду Гамильтону, специалисту по истории Крестовых походов и почетному профессору Ноттингемского университета, все сводится к неправильным определениям:

«Нет никаких свидетельств того, что мессалианство в виде организованной ереси сохранилось после VII века, хотя это название продолжало использоваться византийскими ересиологами для описания отклонений от православных монастырских обрядов. Таким образом, не существовало никаких возможностей для контакта между богомилами и живой мессалианской традицией».[308]

Нам остается лишь признать существование этих противоположных точек зрения. Тем не менее многие православные священнослужители этого периода, искусные в обличении ересей, как и Рансимен, были убеждены в том, что мессалийство сохраняло жизнеспособность на Балканах вплоть до XI века и таким образом перекрывалось с богомильством. Самих богомилов часто называли «мессалианами», но не из-за невежества со стороны некоторых ересиологов, а потому что мессалианское и богомильское вероучения имели много сходных особенностей, что позволяет предположить некую разновидность влияния первого на последнее.

вернуться

290

22. Ibid, p. 13.

вернуться

291

23. Runciman, op. cit, pp. 32–33.

вернуться

292

24. Ibid.

вернуться

293

25. Hamilton and Hamilton, op. cit, p. 19.

вернуться

294

26. Runciman, op. cit, p. 40.

вернуться

295

27. Hamilton and Hamilton, op. cit, pp. 21–22.

вернуться

296

28. Ibid, p. 23.

вернуться

297

29. Cited in Hamilton and Hamilton, op. cit, pp. 6–7.

вернуться

298

30. Ibid, p. 8.

вернуться

299

31. Ibid, p. 10.

вернуться

300

32. Ibid.

вернуться

301

33. Runciman, op. cit. p. 21.

вернуться

302

34. Ibid.: «Мессалийцы были гностиками по происхождению, но меньше интересовались интеллектуальными спекуляциями».

вернуться

303

35. Hamilton and Hamilton, op. cit, p. 30.

вернуться

304

36. Runciman, op. cit, p. 90.

вернуться

305

37. Ibid, p. 93.

вернуться

306

38. Ibid.

вернуться

307

39. Ibid, pp. 91–22.

вернуться

308

40. Hamilton and Hamilton, op. cit, p. 30.

25
{"b":"185949","o":1}