«Десять является числом священного Древа Сефирот… Узнай эту мудрость и постигни ее; изучи эти числа и почерпни знания из них; запечатлей этот замысел во всей его чистоте и перейди от него к его Создателю, восседающему на троне…»[1196]
В «Сефер Йецира» также говорится о «32 оккультных и чудесных путях мудрости». Эти 32 пути на диаграмме, представляющей 10 сефирот и 22 буквы, являются основой всех вещей».[1197] Таким образом, Древо Сефирот с его 22 путями и 10 «эманациями» указывает на число 32. В шотландском франкмасонстве это обозначает 32 «степени», которые нужно пройти, чтобы подойти к полному масонскому просветлению — высшей, или 33-й, степени. Связь, о которой мы говорим, подтверждается Чарльзом Самнером Лобингером, масоном 33-й степени Шотландского Обряда, который в 1929 году написал историю масонского ордена:
«Более поздним элементом Каббалы являются 32 пути мудрости. Это число получается при добавлении букв еврейского алфавита (22) к 10 сефирот. Здесь мы, без сомнения, видим источник количества степеней, принятых в великом уложении Шотландского Обряда…»[1198]
Парадоксальный Кирхер
Вера в то, что божественные принципы, эманации или архетипы могут найти зримое проявление в «храме Божьем» — как в материальном, так и духовном смысле, — лежит в основании концепции Древа Жизни, но гораздо раньше древние египтяне закладывали свои храмы с точно такой же целью — к примеру, великий храмовый комплекс Амона в Карнаке/Луксоре.
Идея о том, что внутреннее устройство египетских храмов неким образом связано с Древом Сефирот, высказывалась еще в XVII веке каббалистом и герметическим философом Атанасиусом Кирхером в его книге «Эдип Египетский». В этом сочинении Кирхер, который также был ревностным иезуитом, доходит до утверждения, что все религии и знания о природе божественного происходят из Египта.[1199] Джослин Годвин, профессор Кол — гейтского университета в Нью-Йорке и общепризнанный специалист по Кирхеру, выступает со следующим утверждением:
«По мнению Кирхера, вся еврейская мудрость происходит из Египта и была передана через Моисея, посвященного в египетские таинства. В Древе Сефирот мы видим первичный метафизический символ еврейских каббалистов. Оно представляет десять неизменных архетипов, связанных друг с другом двадцатью двумя путями, соответствующими двадцати двум буквам еврейского алфавита. Поскольку Древо Сефирот является универсальной диаграммой, им можно пользоваться как ключом к устройству всех уровней вселенной… На космологическом уровне нижние семь Сефирот соответствуют семи халдейским планетам, а верхняя триада, согласно Кирхеру, — сферам неподвижных звезд».[1200]
В 1621 году Атанасиус Кирхер, который тогда был молодым членом ордена иезуитов, оказался вынужденным бежать из Германии из-за наступления Тридцатилетней войны. В конце концов он оказался во Франции и поступил в иезуитский колледж в Авиньоне. Блестящий математик и талантливый лингвист, Кирхер испытывал ненасытный интерес ко всему египетскому и в 1635 году получил пост в иезуитском колледже в Риме для изучения иероглифов. В 1638 году Кирхер стал профессором математики, но его научные интересы были широкими и разнообразными. Его слава распространилась так широко, что ученые со всего мира вели с ним переписку, а многие приезжали к нему в Рим — например, английский изобретатель Уильям Гаскойн и французский художник Никола Пуссен, которого он учил искусству перспективы.[1201] Кирхер был коллекционером древностей и основал один из первых европейских музеев, Museo Kircheriano, который сравнивали с «музеем Элиаса Эшмола в Оксфорде».[1202]
Как и Джордано Бруно, Кирхер был «египетским герметистом», который «считал египетское идолопоклонство и политеизм источником не только греческой и римской религии, но и еврейского вероучения».[1203] Кирхер также верил, что Египет является источником всех цивилизаций и, более того, что все древние философии, особенно Каббала, происходят от «египетской мудрости», сохранившейся в герметических сочинениях.[1204] Поэтому Фрэнсис Йейтс называет Кирхера «самым видным наследником герметическо-каббалистической традиции». Йейтс также замечает, что он «много занимался историей Исиды и Осириса, главных египетских божеств».[1205] В своей книге «Эдип Египетский» Кирхер приходит к следующему выводу:
«Божественный Дионисий утверждает, что все сотворенные вещи являются не чем иным, как зеркалами, отражающими лучи божественной мудрости. Поэтому египетские мудрецы считали, что Осирис, передав ший Исиде власть над всеми вещами, исчез из видимого мира и наполнил его собой. Что это может означать, кроме силы невидимого бога, проникающего во все свои творения?»[1206]
Одним из ближайших друзей Кирхера был великий мастер барочной архитектуры Жан Лоренцо Бернини, с которым Кристофер Рен познакомился во Франции в 1665 году при дворе Людовика XIV. Как и Кирхер, Бернини был ревностным иезуитом и в течение всей жизни каждое утро присутствовал на мессе в маленькой церкви II Gesu в Риме, где был похоронен основатель ордена иезуитов Игнаций Лойола. Огромные познания Кирхера в области перспективы и символического использования архитектурных конструкций давали ему много точек соприкосновения с Бренини, и они сотрудничали в работе над несколькими архитектурными проектами по заказу папы римского. Видное место среди этих проектов занимал древнеегипетский обелиск (не путать с ватиканским обелиском, описанным ранее), воздвигнутый ими на пьяцца делла Минерва, где некогда стоял храм Исиды. Это произошло в 1652 году, за тринадцать лет до встречи Бернини с Кристофером Реном в Париже. В тот же год Кирхер опубликовал своего «Эдипа Египетского» — книгу, которая в то время стала бестселлером, читаемым во всей Европе.
Древо Сефирот в описании Кирхера идентично изображениям из Каббалы: десять эманаций, взаимосвязанных двадцатью двумя путями. Но, в отличие от других, Кирхер считал, что каббалистическая мудрость имеет египетское происхождение. Могли ли его идеи о священной символической архитектуре и перспективе каким-то образом повлиять на Кристофера Рена и Джона Эвелина в Англии?
Джон Гривз, пирамиды и Гришемский колледж
Читатели помнят, что Рен был назначен профессором астрономии в Оксфорде в 1661 году, сразу же после реставрации Карла II.[1207] До назначения Рена этот пост занимал Сет Уорд (1649–1660), до Уорда на этом посту работал другой видный ученый по имени Джон Гривз.
Как и Рен, Гривз ранее преподавал математику в Гришемском колледже в Лондоне. Его служба там продлилась с 1630 по 1637 год, после чего он взял годичный отпуск для довольно необычного путешествия в Египет, главной целью которого было исследование пирамид Гизы. Он надеялся найти «универсальную единицу измерения», зашифрованную в этих монументах. Для этой цели он объединил усилия с итальянским ученым Тито Ливио Буратини, которому покровительствовал не кто иной, как Атанасиус Кирхер.[1208]
Хотя Буратини был итальянцем по рождению, он постоянно жил в Польше. Он был одаренным математиком, астрономом и картографом, но его подлинной страстью, как и у Кирхера, был Древний Египет. В конце концов, получив поддержку от Кирхера, Буратини смог поехать туда в 1637 году, незадолго до прибытия Гривза. В своей книге «Пирамидография», опубликованной в 1646 году, Гривз упоминает о Буратини как об «оригинальном молодом человеке из Венеции» и пользуется некоторыми его рисунками и чертежами египетских пирамид.[1209]
