Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Подобный «нейтралитет» со стороны привилегированных воинов папского престола в военное время, на наш взгляд, имел важное значение. Некоторые исследователи, занимавшиеся этой темой, утверждали, что на позднем этапе альбигойских крестовых походов, особенно после падения Монсегюра, главной цитадели катаров, в 1244 году тамплиеры стали менее «нейтральными» и все больше попадали под влияние катарской доктрины. По мнению Эндрю Синклера, это произошло потому, что «большинство катарских рыцарей, избежавших резни, были приняты в военный орден Храма Соломона, который сам был пронизан восточными влияниями.[1172] Сходным образом Артур Гюирдхэм видит указание на некую связь между катарами и тамплиерами в том, что:

«… большое количество тамплиеров было призвано из Лангедока. Наплыв рекрутов последовал в середине XIII века, когда альбигойские войны практически закончились. Очень важно, что могущественный и невероятно богатый орден рыцарей Храма не принял участия в крестовом походе против альбигойцев».[1173]

Свидетельства такого рода «интересны, многозначительны, но не вполне убедительны», по признанию Гюирдхэма.[1174] С другой стороны, Малькольм Барбер, профессор истории из Редингского университета в Англии и один из ведущих специалистов по тамплиерам, гораздо более решителен в этом отношении:

«Романтикам нравится видеть связь между ними [т. е. между катарами и тамплиерами], но такой связи не существует. Никакие баснословные сокровища не перешли к тамплиерам после падения катарской твердыни Монсегюра в 1244 году; не было никаких общих антихристианских убеждений, навеянных эзотерическими культами… Разумеется, некоторые обвинения, выдвинутые против тамплиеров, сходны с обвинениями против катаров — но это, в конце концов, объясняется общей линией мышления обвинителей».[1175]

Хотя аргумент Барбера звучит разумно, для нас он ослаблен его очевидным желанием не поддаваться «романтике» и не видеть возможность заговора даже там, где она существует. В отношении таких организаций, как катары и тамплиеры, которые были вынуждены оставаться тайными и конспиративными из-за обстоятельств того времени, такая позиция может оказаться ошибочной. К примеру, если катарские рыцари после Монсегюра просили и получили убежище у тамплиеров, можем ли мы надеяться, что сохранились какие-либо записи об этом событии, не говоря уже о передаче «сокровища»? Могли ли эти гипотетические беженцы, присоединившиеся к религиозному военному ордену, уже славившемуся своей скрытностью в 1244 году, оставить за собой бумажный след для инквизиции и будущих историков? Это представляется крайне маловероятным.

С другой стороны, в гипотезе о том, что тамплиеры находились под значительным влиянием дуалистических идей начиная с середины XIII века, есть рациональное зерно; во всяком случае, она более правдоподобна, чем объяснения Барбера насчет обвинений в ереси, выдвинутых против ордена в начале XIV века. Читатели помнят, что тамплиеров, в частности, обвиняли в надругательстве над христианскими крестами на церемониях посвящения. Такое на первый взгляд нелепое поведение вполне согласуется с догмами катарского вероучения, отрицавшего физическое воплощение Христа, отвергавшего распятие и считавшего обожествление креста разновидностью идолопоклонничества.[1176]

С точки зрения инквизиции и французской короны огромный приток тяжеловооруженных и закаленных в битвах тамплиеров, вернувшихся в Лангедок в конце XIII века после утраты Святой земли, был угрожающим событием. В зависимости от уже существовавшего уровня подозрений по отношению к тамплиерам, постоянно проживавшим в этом регионе, такое внезапное усиление вполне могло считаться крайне опасным как светскими, так и религиозными властями. Их подозрения могли усилиться из-за неожиданных признаков возрождения катарского вероучения под руководством Пьера Отье, которое началось в 1299 году (см. главу 7).

С учетом всех этих факторов мы предполагаем, что угроза возрождения катаризма, подкрепленная вооруженной мощью ордена тамплиеров, «поддавшихся ереси», была достаточной, чтобы объяснить решительные действия короля Филиппа и церкви против ордена в 1307 году. Имела ли эта угроза какие-либо реальные основания — другой вопрос, но едва ли король и папа сговорились уничтожить тамплиеров в тот самый момент, когда катаризм вел борьбу не на жизнь, а на смерть, не объединяя эти два вопроса между собой.[1177] Конечно, алчность и зависть к богатству тамплиеров играли значительную роль в их решениях и действиях, но мы считаем, что алчность была не единственным, возможно, даже не главным фактором. События, происходившие с тамплиерами в период между их арестом в 1307 году и сожжением последнего гроссмейстера в 1314 году, лучше всего воспринимать в контексте того времени — т. е. как очередную битву в войне с ересью и общественными реформами, которую церковь вела со времен Константина Великого.

Элементы тамплиерской ереси

Можно поставить под сомнение какую-либо тайную связь между катарами и тамплиерами на том основании, что их убеждения были фундаментально несовместимыми. В то время как тамплиеры гордились ветхозаветной символикой Храма Соломона, катары отвергали Ветхий Завет как книгу, вдохновленную злым демиургом.

Хотя этот аргумент очевиден, он не имеет отношения к нашей гипотезе. Мы не утверждаем, что тамплиеры находились под влиянием катаров на ранних этапах своего существования, когда они занимали Храмовую гору в Иерусалиме в период с 1119 по 1187 год. Какие-то отголоски, вероятно, доходили еще в XII веке через многочисленные тамплиерские прецептории в Окситании, но они не оказывали существенного воздействия до второй половины XIII века, когда, по мнению некоторых историков, беглые катарские рыцари были приняты в орден. Мы можем предполагать, что этот процесс ускорился после 1290 года с возвратом тамплиеров из Святой Земли. Но прежде чем процесс дошел до критической черты, он был прерван заблаговременным ударом, нанесенным королем Филиппом и Климентом V в 1307 году.

Опять-таки мы не утверждаем, что тамплиеры стали катарами. Наша гипотеза состоит в том, что к 1307 году дуализм катаров был одним из ингредиентов многогранной тамплиерской ереси, совместившей в себе значительное количество на первый взгляд несовместимых религиозных идей. В определенном смысле еретики из числа тамплиеров больше всего напоминают нам не катаров, а воинственную секту христианских гностиков, известных под названием павликиан (см. главу 5), проявлявших такое же бесстрашие и готовность убивать. Общепризнано, что верования тамплиеров были окрашены идеями эзотерического ислама и мистического иудаизма, воспринятыми в Святой Земле.

Иудаистский элемент особенно хорошо сочетался с одержимостью тамплиеров Храмом Соломона и мог быть подкреплен в Окситании через контакты с крупными и влиятельными еврейскими общинами этого региона. В XII–XIII веках евреи играли заметную роль в общественной жизни Окситании до тех пор, пока альбигойские крестовые походы не уничтожили прежний образ жизни и религиозную терпимость. В Нарбонне, Люнеле и Босере существовали прославленные школы Талмуда, и в одной рукописи 1160 года упоминается о том, что многие ученики этих школ «прибыли из отдаленных стран».[1178]

Кроме того, как мы могли убедиться в главе 2, среди ученых евреев в прибрежных городах Окситании в XII–XIII веках широкой популярностью пользовалось учение Каббалы, мистическое течение иудаизма.[1179] Ранее мы цитировали Вениамина из Туделы, который в XII веке описал еврея, «отрекшегося от всех мирских дел, соблюдавшего посты и не употреблявшего мяса».[1180] Поскольку это означает, что идеи катаров того времени начали оказывать определенное влияние на иудеев, живших в Окситании, разве нельзя предположить, что оккультная философия Каббалы, разработанная еврейскими раввинами, сходным образом повлияла не только на катаров, но и на тамплиеров?

вернуться

1172

39. Sinclair, op. cit., p. 26.

вернуться

1173

40. Guirdham, op. cit., p. 89

вернуться

1174

41. Ibid., p. 90.

вернуться

1175

42. Barber, op. cit., p. XIII.

вернуться

1176

43. See Guirdham, op. cit., pp. 90–91.

вернуться

1177

44. Ibid., p. 89.

вернуться

1178

45. Сообщение Вениамина из Туделы в кн. Jonathan Sumption, The Albigensian Crusade, Faber and Faber, London, 1999, p. 90.

вернуться

1179

46. Ibid, p. 90; O'Shea, op. cit, p. 20.

вернуться

1180

47. Cited in Sumption, op. cit, p. 90.

110
{"b":"185949","o":1}