В восемнадцатой главе мы подробно рассмотрим отчеты этих добровольцев. Их опыт ни в коей мере не был идентичен моему, хотя в целом мне удалось обнаружить много общих элементов. Я полагаю, все дело здесь в том, что я использовал куда менее эффективный метод изменения сознания. Кроме того, как я теперь понимаю, мне во многом мешало чувство страха и неуверенности в себе.

Я подвел пламя бутановой зажигалки к кроваво-красному шарику смолы, размером примерно с треть горошины, которую я только что поместил в чашечку стеклянной трубки. Раздалось шипение и потрескивание. Я глубоко вдохнул и наполнил свои легкие дымом. Ощущение оказалось куда менее раздражающим, чем я предполагал. Запах был необычный, но в чем-то даже приятный, отчасти напомнивший мне о пластилине. Я задержал дыхание, давая ДМТ возможность проделать весь путь от легких в кровь. Еще до того, как выдохнуть, я почувствовал сильное головокружение и дезориентацию. Ощущения были похожи на те, которые мне довелось испытать несколько лет назад после большой дозы марихуаны.

Я вновь чиркнул зажигалкой и поднес ее к трубке. Но что это? А где же мой ДМТ? Смола растаяла, превратившись в густую каплю жидкости, которая стекла теперь на самое дно фольги, выполнявшей роль фильтра. Я поднес пламя к капле и вдохнул вновь. На этот раз дыма оказалось совсем мало, и я секунд десять держал его в легких, прежде чем выдохнуть. Смола испарилась, оставив на фольге одно лишь пятно.

Я откинулся назад и попытался осмыслить собственные ощущения.

Ну что ж, курение все же не прошло бесследно. Главное, что я чувствовал сейчас, — это сильное головокружение. В целом я был в хорошем состоянии, но испытывал легкое беспокойство. Мне хотелось лечь под одеяло и в то же время — встать и пройтись по комнате. Я закрыл глаза. Если мне суждено наблюдать видения, то скорее всего я замечу их с закрытыми глазами. Однако на этот раз не было ничего похожего на галлюцинации — одни лишь случайные линии и вспышки света, мелькающие где-то на периферии сознания. Но и они быстро исчезли, а спустя десять минут прекратилось и головокружение. Я снова чувствовал себя так же, как и до этого опыта с ДМТ.

Если бы мы жили в свободном обществе, позволяющем взрослым использовать галлюциногены для исследования собственного сознания, то нам бы не составило труда купить в местной аптеке ДМТ хорошего качества. Кроме того, в нашем распоряжении оказались бы инструкции, касающиеся наиболее эффективного применения этого препарата, а также список возможных противопоказаний. К сожалению, наши власти сочли, что те, кто живет в индустриально развитых странах, никоим образом не должны использовать галлюциногены для исследования собственного сознания, так что за нарушение этого закона нам грозит заключение в тюрьму на срок до 30 лет. Разумеется, столь вопиющее нарушение нашего права самостоятельно распоряжаться своим разумом значительно затрудняет приобретение ДМТ — и прежде всего, высококачественного ДМТ.

Так что проблема моя заключалась именно в этом. Если бы у меня была возможность действовать рационально и мудро, учитывая интересы собственного здоровья, я предпочел бы, подобно добровольцам Рика Страссмана, использовать инъекции диметилтриптамина. Но поскольку общество не предоставило мне выбора и поскольку проекты, аналогичные проекту доктора Страссмана, необычайно редки, мне пришлось покупать наркотик в буквальном смысле слова "на улице". Я сумел раздобыть его с помощью знакомых, так что у меня не было никаких сомнений в том, что это действительно нужное мне вещество, а вовсе не подозрительная смесь из самых разных химикатов. Но мне пришлось брать то, что было в наличии. А в наличии имелась эта красная смола, извлеченная из коры дерева и отличающаяся высоким содержанием ДМТ. Использовалась она прежде всего как курительное средство. Разумеется, эффективность этого метода значительно уступала внутримышечным инъекциям доктора Страссмана. Кроме того, как я только что успел обнаружить, всегда существовал риск потратить часть вещества впустую.

Я решил проверить, что у меня осталось. Так, еще один кусочек смолы — примерно раза в два больше того, который я уже использовал. И еще столько же смолы, но уже размолотой в порошок, хранилось у меня в другом пакетике.

Я знал, что для ДМТ это была вполне приемлемая доза, просто в первый раз я выкурил слишком мало. Не говоря уже о том, что кусочек был слишком мал, большая часть его практически сразу же расплавилась и оттого стала совершенно непригодной. Я убрал из трубки фольгу с расплывшимся по ней пятном оранжево-розового цвета и положил на ее место новую. У меня не было никакого желания курить ДМТ. Более того, при мысли об этом я начинал испытывать чувство страха. И если бы знакомство с этой молекулой не было столь необходимо для моей работы, я бы ни за что не решился на это вновь. Но раз уж подобный опыт неизбежен, следует провести его как можно быстрее. И потому я решил за один раз выкурить оставшийся кусок, увеличив тем самым свою дозу практически в два раза. И еще одна мысль пришла мне в голову. Пожалуй, мне следовало держать зажигалку таким образом, чтобы смола плавилась не сразу, но постепенно. Ведь только так я мог набрать в легкие достаточное количество дыма.

Смола легко крошилась под моими пальцами. Эти крохотные кусочки я осторожно ссыпал на новую фольгу. В итоге у меня получилась весьма внушительная горка. И все это я собирался выкурить за один раз. Пожалуй, иначе как безумцем меня и не назовешь. Санта присела рядом со мной и протянула мне стакан с ключевой водой. Эту воду мы привезли из обители Девы Марии в Лурде, которое посетили восемь месяцев назад. Меня трудно назвать ревностным христианином, и это путешествие я совершил потому, что прежде грот в Лурде считался пещерой фей. И когда маленькая Бернадетта Субиру увидела перед этим гротом фигуру женщины, она описала ее поначалу не как Деву Марию, а как ип petito damizela, "маленькую даму" — именно так принято называть фей на Пиренейском полуострове [1088]. Опять же, мало кто знает о том, что именно в Лурде было обнаружено большое количество портативного искусства эпохи палеолита [1089]. Но к этому вопросу мы еще вернемся в следующих главах.

Я щелкнул зажигалкой и осторожно подвел пламя к краю трубки, стараясь не расплавить всю смолу сразу. Вновь раздалось шипение и потрескивание, и я тут же глубоко вдохнул, отправив в легкие большую порцию дыма. Подержав ее там несколько секунд, я медленно выдохнул и вновь склонился над трубкой. У меня опять закружилась голова, но на этот раз намного сильнее. Я выдохнул и заглянул в трубку. Ну что ж, там еще оставался приличный кусок смолы! Я снова щелкнул зажигалкой и поднес пламя к другой стороне тающей кучки. Треск. Шипение. Еще один глубокий вдох… задерживаем дыхание, выдыхаем, снова вдыхаем… И опять щелкаем зажигалкой. В лужице смолы все еще возвышался нерастаявший кусок. Треск. Шипение. Новый вдох. Выдох…

Голова у меня кружилась так сильно, что я чувствовал немедленное желание лечь. Но в трубке еще оставался маленький кусочек смолы. И я понимал, что ради чистоты эксперимента должен докурить и эту малость. Во всяком случае, только так в мой организм попадет хорошая доза ДМТ. Щелчок. Треск. Шипение. Вдох. Я отдал трубку и зажигалку Санте, а затем, закрыв глаза, вытянулся в полный рост на кушетке.

Ни на мгновение не потеряв способности к объективному наблюдению, я внезапно погрузился в психоделическую реальность. В какой-то момент мне показалось, что некая невидимая сила выталкивает меня из тела, а затем несет в потоке или вихре куда-то вверх. Затем, все еще находясь в этом кружащемся водовороте, я увидел кипящую массу невероятно ярких, насыщенных цветов. Они сплетались в странные, спиралевидные узоры, испещренные крупными точками. Казалось, будто передо мной извиваются тысячи змей. И вся эта сияющая, красочная масса пульсировала и кипела, наполняя атмосферу совершенно необъяснимым и в то же время явственным ощущением угрозы. И вот тут я почувствовал настоящий страх. Сердце мое забилось быстрее, на лбу выступила испарина. Прохладная ладонь Санты коснулась моего лица, принеся некоторое облегчение. Однако при мысли о том, что и ее может затянуть в этот водоворот, я ощутил новый укол страха и попросил жену отсесть подальше. Я ворочался и стонал. И все это время, будь то с закрытыми или с открытыми глазами, я непрерывно наблюдал за кипением и переливами цветов.