- Найти? – удивился старик. – А чего там искать-то, мил человек? Клад там точно не спрятан, а стройматериалы отсюда тырить не положено! Я на то здесь и поставлен, чтобы не волокли ничего из дома.

   - Стройматериалы? – удивился Влад. – Вот этот хлам, который ваши рабочие выбрасывают из окон, этот деревянный лом и кучи дробленого камня вы называете стройматериалами?

   - Ну знаете! Может, это и хлам, однако растаскивать его запрещено, потому как социалистическая собственность, - назидательно заметил сторож. – Кому положено, те и разберутся, как и где этот хлам использовать.

   - Простите, - спросил Влад, - а как вас зовут?

   - Макар Петрович, - ответил сторож, - а что?..Вам-то зачем?

   - Да чтобы знать, как вас называть, - отозвался Влад. – Макар Петрович… мне эти стройматериалы не нужны совершенно. И ничего тырить я не собираюсь…

   - А чего ж тогда пришли? – в глазах старика, вполне дружелюбных (не то, что у Харона!), мелькнуло любопытство.

    - Видите ли, в этом доме в конце войны жила сестра моей бабушки, - начал прямо на ходу сочинять Влад. – Сейчас бабушка при смерти… Я-то в вашем городе проездом. И вот бабушка просила меня наведаться по этому адресу и поискать здесь семейные документы, которая сестра спрятала в одной из подвальных комнат. Так, никому не нужные бумаги… письма старые, фотографии – ну, нечто вроде семейного архива. Бабуля старенькая – как не уважить! Вот я и пришел… а тут, смотрю, стройка идет вовсю!

     - Ну, мил человек! – воскликнул сторож. – Что ж так долго собирались-то! Дом почитай лет десять бесхозным стоял, все, что могли, оттуда уж давно повыгребли! Стекла все повыбили… Какие там бумаги! А теперь вот – здешний магазин расширить задумали, и давай эту часть дома обустраивать. Сам-то я сторож магазинный, магазин стерегу! А теперь вот подвесили нам и стройку эту, будь она неладна!..Приглядывайте, мол! Посторонних не пускайте… Вот и выходит, что пускать мне вас не положено! Так-то, мил человек…

     - Вот незадача, - сокрушенно вздохнул Влад. – Что ж теперь я бабушке скажу? Что пришел по адресу, а меня сторож не пустил?

   Он пытливо взглянул на старика. Владу было жаль врать пожилому человеку, но что поделаешь! Не мог же он сказать, что в подвале дома спрятана коробка, из которой исходит страшное зло! И ее необходимо оттуда извлечь…

    - Да будет вам, - сторож сочувственно глянул ему в глаза. – Ну какие там могут оставаться письма? Давно уж все там бичи, да шпана всякая повывели да разорили… да еще пожар тут дважды случался! Ну как мог там сохраниться этот ваш… архив?

    - Так все в коробочку спрятано было! – заметил Влад. – И под полом спрятано. Бабушкина сестра очень аккуратная была… Она тут среди чужих людей жила, а как заболела сильно, так и спрятала бумаги семейные, и бабушке написала. Да вот бабушка-то об этом вспомнила только сейчас, как помирать собралась…

    Старик угрюмо молчал, внимательно наблюдая, как двое рабочих вытаскивают через окно ржавую покореженную трубу. Влад снова спросил:

    - Ну так как, Макар Петрович? Может, пройду я в подвал-то, да поищу коробочку? Ну, а если и нет ничего, так бабуле и скажу – да хоть совесть у меня будет чиста!

    - Мил человек, - старик скривился, как от боли. – Ну как вы не поймете! Пущу я вас, а тут начальство нагрянет, и что? Вы хотите, чтоб меня из-за вас с работы попросили?

   - Боже упаси! – Влад невольно улыбнулся. – Не хочу. Но вы скажите: вам-то за ваш дополнительный пригляд, начальство это строгое, конечно же, зарплату добавило?

    Мутно-голубые глаза сторожа негодующе сверкнули.

   - Как же! – злобно воскликнул он. – Добавит оно! От начальства только и жди: догонит, да как еще добавит! Мало не покажется… Даром с напарником приглядываем! За просто так… Приглядите, сказали, Петрович да Андреич: что вам, трудно? Чего уж там! Нам, старикам, всю жисть было не трудно…

   - Ну так вот вам, держите… - и Влад протянул сторожу смятую пятирублевку.

 Старик глянул на него чуть ли не с ужасом.

   - Да ты чего, парень? – воскликнул он, сразу перейдя на «ты». – Пять рублей!...Да за что ж такие деньжищи-то! Или ты этот… как его… Рок… Рок… Рокфиллер, что ли?

     Влад даже смутился:  действительно, он как-то подзабыл, что он не в Москве. Пять рублей в Краснооктябрьске, видать, немалые деньги, на которые можно смело жить целую неделю…

    - Ну хорошо, - сказал он. – Дам три рубля, чтобы не пугать вас, Макар Петрович… Только пропустите меня в подвал! Очень надо! По-человечески вас прошу…

   Он убрал пятерку в карман и вынул трешку. Старик выразительно скользнул по ней взглядом.

   - Мне и рубля бы хватило, - сказал, - да вот старухе моей лекарства нужны! Давай…

   Сторож с оглядкой взял денежку и быстренько убрал ее в карман.

   - Так я пойду? – воскликнул Влад.

   - Нет, погоди… Не могу я вас сейчас пропустить, понимаете? Вас там, не дай Бог, пришибут чем-нибудь ненароком, или балка какая на вас упадет, а я потом отвечай! Видите вон, табличка висит?

    И он показал Владу на плакат при входе на площадку: «Посторонним вход запрещен! Опасно для жизни». Влад недоуменно уставился на сторожа, но тот строго заметил:

    - Ты, мил человек, вечером приходи. А еще лучше – к ночи, когда совсем стемнеет! Я-то сутки здесь дежурю, меня только завтра в восемь утра менять будут.

   - К ночи? – опешил Влад. – Так что я там увижу, в подвале-то ночью!

   - Увидишь, милок! – улыбнулся старик. – Дам тебе свой фонарь – настоящий, армейский, не то, что нынешние, которые и так ни черта не светят, а еще и  через полчаса гаснут… С этим фонарем все-все разглядишь! Каждый камешек увидишь.Возьмешь фонарь, ломик  и ступай себе! Здесь ночью ни одной живой души не будет, вот и ковыряйся в своем подвале хоть всю ночь напролет.

       Влад вернулся во дворик ближе к полуночи, когда действительно было совсем темно. Правда, ночное небо, как и днем, оставалось почти безоблачным, а потому ярко светила луна.

    Он прошел темной жутковатой аркой и вышел прямиком к забору и воротам. Массивной громадой перед ним  возвышалось старое здание с разгромленным вторым этажом. Прямоугольные проемы окон смотрели во двор черными провалами, производя зловещее и даже жуткое впечатление.

     Лунное сияние, плавно и мягко растекающееся по ночному небосводу вокруг серебристого диска, ничуть не проникало в этот угрюмый замкнутый двор, который оставался угрюм и мрачен, будто подземное царство теней.

    И только над входом в сторожевой вагончик уютно горел ночной фонарь, хоть как-то рассеивая окружающий кромешный мрак. Подойдя к ступенькам, Влад постучал. В ответ из вагончика раз дался короткий выкрик: 

      - Открыто!..

    Влад толкнул дверь и вошел. Внутри вагончика было тепло и уютно.

    Сторож, одетый в старую, но чистую клетчатую рубаху, сидел за столом и выжидающе смотрел на дверь. Его седые волосы стояли торчком на круглой голове, морщинистое лицо при виде ночного гостя расплылось в доброй улыбке.

     - Добрый вечер, - поздоровался Влад.

     - Добрый, – отвечал старик, - только скорее уж ночь уже. Заходи, мил-человек, присаживайся. Тебя как величать-то?

     - Влад…

     - Присаживайся к столу, Влад…

    Макар Петрович повернулся на стуле к маленькому холодильнику, открыл дверцу и выставил на стол банку маринованных огурцов, заранее открытую банку килек в томате, пару сырков «Дружба» и батон свежего белого хлеба. Влад мгновенно понял, что именно за всем этим последует, и сразу же запротестовал:

     - Макар Петрович… спасибо, конечно, только не за этим ведь я здесь. Мне надо скорее в подвал попасть. Вы, помнится, хороший фонарь мне обещали!

    - Да ты погоди, погоди, мил человек! – горячо воскликнул сторож, доставая початую «Столичную» и два маленьких граненых стакана. – Ты садись лучше – поснедаем немного! Ты меня уважил, а теперь я тебя уважу! И не думай – я тут напиваться не собираюсь, я ведь на работе! Да и тебе пить много не следует, дело у тебя непростое. А это так – для сугреву! По сто грамм, и все, как на фронте у нас бывало… садись, садись, столбом-то не стой! У меня здесь чисто.