Валери вошла в столовую, когда там уже почти никого не было. Призывая на помощь последние силы, она добралась до стойки; стоявшая за ней женщина средних лет схватила миску и наполнила ее овощным супом и подозрительного вида гуляшом.

Конечно, никто не бил Валери плеткой (к счастью, с некоторыми варварскими обычаями было давно покончено), но ее мозг говорил ей, что она получила семь ударов плетью, и раны на спине болели так, что даже когда их касалась легчайшая одежда, девушка едва сдерживала крик. И так будет продолжаться еще несколько дней. В худшем случае неделю.

Взяв свою порцию, она в изнеможении опустилась на первый попавшийся стул и заставила себя поесть.

— А вот и спасение школы! Героиня, которая не боится говорить в присутствии гостей, выставляя кадета последним идиотом!

Из-за смертельной усталости Валери не заметила в столовой Ивонны и ее подружки Люсинды: девушки медленно подходили к ней с улыбками на лицах. Худенький новобранец, обедавший напротив Валери, собрал свою посуду на поднос и молча удалился.

Ивонна положила руку на плечо Валери, и та поежилась от боли. На лице ее мучительницы появилась злая ухмылка:

— Кажется, кое-кто отведал плетки, не так ли?

Валери собиралась ответить, но замерла на полуслове: восемь месяцев молчания. Даже если столовая не была под наблюдением, она предпочла не рисковать: шпионов везде хватало.

— Что такое? Ты язык проглотила?

Ивонна провела рукой по спине Валери сверху вниз вдоль всего позвоночника, и та застонала от боли.

— А, понятно! — вдруг весело расхохоталась Ивонна. — Тебя обязали молчать! Сколько? Неделю? Месяц?

Валери собиралась встать и выйти из столовой, но ее остановил вбежавший в зал кадет, молодой человек в белоснежной униформе с голубой каймой на груди.

— Валери! — позвал он. — Преподавательница Донна послала меня сообщить тебе, что собрание переносится на четырнадцать тридцать. Ешь живее и неси доклад, тебя ждут.

Девушка хотела что-то ответить, но вспомнила о наказании молчанием и лишь проглотила ложку супа, которую успела положить в рот. Только теперь она заметила, что, пока кадет говорил, Ивонна исчезла из ее поля зрения, поспешно выбежав из столовой. Это был дурной знак.

Валери ворвалась в учебную комнату, дрожа от боли в спине и от ярости. Ее письменный стол был в четвертом отсеке справа, огороженный от соседних столов пластиковыми стенками, которые доходили ей до талии. На одной из этих перегородок, когда ей было всего двенадцать лет, она нацарапала цветными карандашами свое имя: Валери.

Один край стола был приподнят, образуя некое подобие довольно глубокого ящика для компьютера, книг и конспектов. Валери прекрасно помнила, что оставила доклад сверху в папке, которую легко можно было узнать в ворохе бумаг по обложке в тонкую зеленую полоску. Папка исчезла.

Кадет, сидевший за книгами в кабинке через три-четыре стола, поднял голову:

— В чем дело?

Ее спрашивали, значит, можно говорить.

— Кадет, ты, случайно, не видел, к моему столу пару минут назад не подходили две новобранки?

Юноша пожал плечами:

— Подходили, но куда пошли, не знаю… Может, во двор.

Сделав полупоклон, как полагалось по этикету, Валери полетела прочь из комнаты, потом вниз по лестнице, останавливаясь лишь для того, чтобы поприветствовать кадетов, которых встречала по пути.

Новобранцы облюбовали себе для встреч и прогулок дворикСвятого Джеймса, который демонстративно игнорировали кадеты и студенты: его полуразвалившиеся колонны не спасали от сильного ветра. Это был прямоугольник, окруженный старинным портиком. В центре, на залитой солнцем площадке, высилась чаша высохшею мраморного фонтана, росло полумертвое дерево да редкая трава, неизвестно как уцелевшая в отсутствие влаги.

В тот час дворик был почти пуст. Ивонна, Люсинда, Амеля и Мария мирно беседовали между собой, сидя на краю фонтана. Завидев Валери, они стали тихо посмеиваться.

— Уже почти половина третьего. Ты опоздаешь, — подала голос Ивонна.

Валери остановилась прямо перед ними, скрестив на груди руки. Она чувствовала, как возрастает под лучами палящего солнца ее внутренняя сила. Она лелеяла в себе злость, поджаривая ее на медленном огне.

Между тем Ивонна начала спектакль для подруг и, повернувшись к Люсинде, сказала нарочито громким голосом:

— Как ты говоришь? Доклад? Да я понятия не имею, куда подевалась эта никому не нужная груда бумаги!

— В жизни не слышала ничего более скучного, — прибавилаАмелия, ища поддержки у Марии, которая поддакнула кивком головы. И это ее Валери считала почти подругой!

— Сколько ударов тебе дали? — продолжала Ивонна, веселясь все громче. — Если заставишь Донну ждать, окажешься в лазарете. Поторапливайся. И оставь нас в покое, — закончила она и отвернулась.

Валери уже готова была кричать от отчаяния, когда вдруг заметила, что руки Ивонны засветились голубым светом, словно вместо пальцев у нее были зажженные лампочки. Она готовилась к нападению. И от этого Валери совершенно потеряла контроль над собой.

Лившееся на нее солнечное тепло перешло в нестерпимый жар, и Валери узнала это чувство наэлектризованности. Правда, на этот раз оно было сильнее, чем когда-либо прежде. Девушка не успела ни о чем подумать, не сделала ни единого движения, просто внезапно пот покатился градом у нее под одеждой, воображаемая рана на спине полыхнула молнией, взгляд затуманился, и глаза заволокла пелена голубого цвета.

Как в замедленной съемке, она прочла страх в глазах Ивонны и увидела, как Мария, поднявшись с места, прыжком кидается на подругу, чтобы повалить ее на землю.

Затем вся электрическая энергия собралась в голубую вспышку, и Валери тут же почувствовала себя совершенно опустошенной, словно высушенной с головы до ног. Ивонна упала на землю, уклоняясь от удара, и одна из колонн портика у нее за спиной с грохотом обрушилась вниз, подняв облако пыли и осыпая все вокруг градом обломков.

Валери в изнеможении опустилась на колени. Когда металлическая рука Брига легла ей на плечо, боль от ударов плетью, уже ставшая привычной, вновь пронзила все тело. Портик огласил дребезжащий голос робота:

— Неправомерное применение Силы сейджин против другого сейджина, статья шесть.

Ивонна не двигалась, придавленная к земле телом Марии, которая своим прыжком спасла ей жизнь. Амелия и Люсинда пятились назад с вытаращенными глазами подальше от Брига и Валери.

Робот помог ей встать. К портику на шарнирных ногах подходили другие Бриги. Они окружили девушку и, заговорив все хором, сказали:

— Новобранка Валери, вы арестованы.

20 МЕССИДОРА 2251. ЧЕРНЫЙ ЛЕС.

47º 57' С. Ш., 8°29′ З.Д., 706 М НАД НУЛЕВЫМ УРОВНЕМ.

— Смотри, сколько воды! Как хорошо, что я оборудовал здесь мой солнечный дистиллятор!

Жозе достал фляжку из ямы в земле и стал пить, закрыв глаза, словно исполнял религиозный обряд. Лоренцо молча наблюдал за ним.

Динай оказался очередной иллюзией, разбив вдребезги и их единственную твердую надежду — старую карту. За весь предыдущий день они обошли окраины острова в поисках признаков воды, но так ничего и не нашли. Когда зашло солнце, отец и сын пустились в обратный путь, чтобы к утру вернуться на свою прежнюю стоянку.

Теперь им придется скитаться от одного острова к другому в сомнительной надежде найти какой-нибудь новый источник. Может, разумнее было бы оставить этот район и направиться к северу, за шестидесятую параллель, в сторону Норвезии.

— Возьми карту, па, — сказал Лоренцо, когда отец кончил пить. — Надо кое в чем как следует разобраться.

Жозе разложил карту на сухой земле.

— Вот здесь, смотри, — начал юноша, — Брига и Брего. По-моему, вся суть в этих двух названиях.

Их карта представляла собой стопку грязных альбомных листов, пожелтевших от времени и от бесконечных отчаянных поисков. Она была составлена в старую эру, сильно обтрепалась по углам и изобиловала карандашными пометками, теперь почти стершимися от времени. Жозе она досталась от одного типа, который расплатился ею за какой-то долг. Теперь становилось ясно, что скорее всего это была не самая выгодная сделка.