— В соответствии со статьей шесть действующего устава Института за подобное нарушение предусмотрено наказание в виде исключения (с позором) из Института и направление новобранки Валери в центр регенерации в надежде на ее перевоспитание. Внутренняя комиссия школы решила, кроме того, назначить дополнительное наказание: двадцать один удар невралгической плетью. Наказание предлагается произвести публично. Комиссия не считает нужным выслушивать остальных свидетелей, равно как и саму обвиняемую. Если у внешней комиссии нет больше вопросов…

— У меня есть. Один, — сказал все тот же гость, и его холодные внимательные глаза уставились на Валери.

Девушка затаила дыхание: это был ее единственный шанс хоть немного смягчить суровое наказание.

— Я прочел твой доклад о вулканах и нашел его весьма любопытным. Однако мне показалось несколько наивным твое исследование уравнения Максвелла.

Поскольку Валери продолжала молчать, мужчина добавил:

— Объясни комиссии свою позицию.

И девушка начала говорить.

19 АПРЕЛЯ 2078 ГОДА. ИСЛАНДИЯ, БАЗА ПРОЕКТА.

64º 23' С.Ш., 21º 13' З.Д., 150 М НАД УРОВНЕМ МОРЯ.

Доктор Максвелл и солдат О'Коннор вошли в бомбатрон. На обоих были обеззараживающие комбинезоны ярко-желтого цвета и большие защитные шлемы. На экранах внутреннего видеонаблюдения они казались космонавтами.

Пока Максвелл закупоривал тяжелую дверь из железобетона и стали, О'Коннор отошел на несколько шагов, раскачивая в руках маленькую пластиковую клетку с морской свинкой. Обитательница клетки Катя скользила по ней от стены к стене.

На экранах в Первом контрольном зале доктор наук Лили Карлайл видела, что смешная морская свинка дрожит как осиновый лист. Это крохотное создание было полностью покрыто белой шерстью, и невозможно было попять, где у нее голова, а где спина и все остальное.

Катя была взволнована: измерительные приборы показывали, что у свинки несколько учащено сердцебиение и необыкновенно повышена мозговая активность, пока, впрочем, и допустимых пределах. Внимательно изучив графики, Лили облокотилась о пульт управления и включила микрофон:

— О'Коннор, постарайтесь, пожалуйста, не слишком размахивать клеткой, иначе вы мне уморите свинку У нее же инфаркт может быть.

— Слушаюсь, — раздался в ответ голос О'Коннора, искаженный громкоговорителями.

В Первом контрольном зале не было никого, кроме Лили и солдата, стоявшего за ее спиной с безучастным видом. Войдя в комнату, он с ней даже не поздоровался, и Лили решила не обращать на это внимания: она плохо спала ночью и чувствовала себя усталой и нервной.

Последнее моделирование влияния на окружающую среду энергии АЛЬФА-12 не дало ожидаемых результатов. Точнее, дало совсем не те результаты. Да еще этот Кимор. Явился вдруг к ней в комнату и через пять минут пустых разговоров положил ей руки на бедра. Вот уж без чего Лили спокойно могла обойтись, как, впрочем, и без резких слов, сказанных ей профессором, когда она попросила его выйти.

Громкоговорители перед молодым ученым снова защелкали. На этот раз это был Максвелл:

— Всем контрольным залам: мы готовы. Начинаем эксперимент.

С мониторов Лили было видно, что происходит в бомбатроне. Максвелл и О'Коннор прошли вторую герметично запертую комнату и направлялись к установке — огромному цилиндру, мирно поблескивавшему в лучах неоновых ламп.

О'Коннор делал все возможное, чтобы уберечь Катю от новых нежелательных толчков, и сердцебиение свинки постепенно приходило в норму. Лили включила радиорацию:

— Спасибо, О'Коннор, так намного лучше.

Из третьего контрольного зала раздался голос профессора Кимора:

— Карлайл, прекратите беспокоиться об этой горке меча. Нам эксперимент надо проводить.

Чтобы смолчать, Лили прикусила губу. В бомбатроне доктор Максвелл вставил в щит свою опознавательную карточку.

— Мы на месте, — сказал он. — Активация через десять секунд, девять, восемь…

Лили сосредоточилась на приборах, приготовясь записывать их показания.

— Три… два… один…

Стрелки на шкале цифровых приборов задвигались с сумасшедшей скоростью.

— Какого черта там происходит? — закричала Лили.

Мозговая активность Кати равнялась нулю. Сердцебиение отсутствовало. Внезапная смерть.

Лили заставила себя поднять голову и посмотреть в камеры внутреннего видеонаблюдения: Максвелл и О'Коннор лежали на полу. Она схватила микрофон:

— Первый зал всем залам: прекратить эксперимент! Красный код. Повторяю, красный код!

Почти все пространство круглого конференц-зала занимал стол из стеклостали, окруженный удобными вращающимися креслами. Стены закрывал огромный экран, на котором мелькали диапозитивы, состоявшие сплошь из данных и формул.

За столом сидели люди с встревоженными и утомленными долгим ожиданием лицами. Лили пришлось отложить начало заседания на пару часов, чтобы присутствовать при вскрытии свинки Кати и запустить лабораторный анализ.

Она сосредоточилась и продолжила:

— Так вот. Эффект интенсивного использования АЛЬФА-12 пока не совсем ясен, но график за моей спиной показывает, что на нынешнем этапе любая форма его использования может привести к нарушению равновесия, губительному для экосистемы планеты. Под «любой формой» я подразумеваю в том числе и контрольные эксперименты в бомбатроне.

Кимор сидел справа от Ньюмана, председателя научного комитета, и что-то быстро нашептывал ему на ухо, посмеиваясь.

Рядом с подтянутым и загорелым замом Ньюман — с редкими седыми волосами, большим животом и полноватым лицом — казался намного старше своих лет.

Лили знала, что не вызывает особой симпатии у своего шефа, а после вчерашней сцены и у Кимора, получившего суровый отказ. Но это не оправдывало их абсолютного невнимания к тому, что она говорила. Неужели они вообще никогда не думают о науке и совершенно не намерены прислушаться к ней?

Она кашлянула чуть громче, чтобы привлечь их внимание. Ньюман дослушал очередную остроумную реплику своего заместителя и только после этого сказал:

— Ах да, коллега Карлайл. Вы закончили, не так ли? Нет? Ну, вы подумайте…

За столом раздался дружный смех, и Лили не выдержала:

— Прошу вас! Это очень важно!

— О, я уверен, что это важно, — ответил Ньюман, нетерпеливо постукивая пальцами по столу, — но думаю, что пора переходить к делу. Что показало вскрытие крысы?

— Морской свинки, — поправила его Лили. — Caviaporcellus, лабораторное имя Катя, возраст полтора года, рост тридцать два сантиметра, вес восемьсот граммов. Умерла сегодня в…

— Лили, — перебил ее Ньюман, — я просил ближе к делу. Причины смерти.

— Сердечный приступ. Но из записей приборов видно, что и мозговая, и дыхательная, и сердечно-сосудистая деятельность прекратились почти одновременно, одна за другой с интервалом в секунду. Что, согласитесь, совершенно невероятно. На трупе нет следов заражения, он не радиоактивен, патогенных веществ не обнаружено ни в крови, ни во внутренних органах. Данные гистологического анализа и результаты сравнительного анализа ДНК будут готовы лишь завтра утром, хотя, учитывая внезапность смерти, я не думаю, что обнаружу генетические изменения…

— Довольно, коллега, — закачал головой Ньюман. — Вы отнимаете у нас слишком много времени.

Лили не спускала с него разгневанного взгляда:

— При всем уважении могу я в таком случае спросить, что вы намерены делать? Прекратите эксперимент?

— И не подумаю, — рассмеялся Ньюман. — Простите, коллега, — продолжил он уже серьезно, — как бы вы определили род своих занятий?

Вопрос застал Лили врасплох.

— Кто? Я? Ну, я — ученый…

— Ах, ученый! Вот и изучайте! Только глубоко изучайте! Узнайте, что там произошло с вашей крысой или свинкой, и скажите нам точно, имеет ли энергия АЛЬФА-12 хоть какое-то отношение к ее смерти. Или у вашей крысы просто случился инфаркт!