Все трое отправились вдоль Больших рядов, и Лоренцо только диву давался, глядя украдкой на разложенные товары: плазменные ружья, углеродные луки и ручные гранаты были выставлены рядом с пестрыми тканями и съедобными шахматами из теста. Торговцы в странных одеждах оживленно спорили с покупателями этого странного рынка. Несколько людей, заметив его, стали молча собираться в группы, образовав небольшую пробку.

Даниель повернул направо в просторный коридор со стенами из грубого неотесанного камня, и они пошли дальше к еще одному лифту, терявшемуся где-то в глуби не прохода.

— Зал прощаний находится в самой глубокой части острова, — пояснил Даниель.

Наконец они оказались на гигантской полукруглой лестнице с широкими ступенями из черного камня, которые спускались вниз, образуя амфитеатр.

В глубине стоял большой каменный стол. На нем покоилось тело, обернутое в белое покрывало, а за столом возвышалось какое-то огромное устройство с множеством труб и большими стальными конструкциями, занимавшее всю стену до самого потолка.

Ступени лестницы были заполнены народом. При появлении Лоренцо и Бимбо люди стали топать ногами, производя глухой, постепенно нараставший шум.

— Чтобы проститься с жертвами Сферы, обычно собирается почти весь город, — шепнул Бимбо юноше. — Этим шумом они хотят сказать тебе, что ты не одинок и что Жозе не будет забыт.

Лоренцо кивнул.

— Машина вон там внизу, за столом, называется «реутилизатор», — продолжал Бимбо. — У Жозе не будет могилы, но его тело станет частью города, дав всем нам воду, воздух и энергию. А сейчас мы хотим поблагодарить твоею отца за его жертвоприношение, позволяющее другим людям жить дальше.

«Реутилизация». — Лоренцо вдруг улыбнулся, подумав, что Жозе был бы доволен, узнав, какой конец ему уготован: все в переработку и никакого расточительства.

Люди перестали стучать ногами. Все молча смотрели на Бимбо и Лоренцо, которые спускались по лестнице и медленно шли к телу, лежавшему на столе.

— Ты — единственный родственник, поэтому, по нашим обычаям, ты должен будешь сказать Жозе последнее прости. — Бимбо положил руку на плечо юноше. — Можешь поплакать, если хочешь.

Лоренцо покачал головой:

— Охотник за водой не плачет.

Слова застряли у него в горле от боли. Некоторое время он стоял, опустив голову. Потом Бимбо прикрепил к воротнику его рубашки микрофон. Лоренцо посмотрел на Жозе, завернутого в простыню, и оглянулся на людей, собравшихся, чтобы попрощаться с ним.

— Мой отец бесстрашно жил, — сказал он наконец, — и так же бесстрашно умер. Чтобы спасти меня.

Он не мог больше говорить от волнения. Люди снова начали стучать ногами, и он почувствовал, что его поняли, что в этой войне у них были свои потери и своя боль, и в этом они были ему близки.

На мгновение на руке Лоренцо показался символ лаки.

11 ТЕРМИДОРА 2251 ГОДА. АИРЕЯ.

34º 36' Ю.Ш., 58°25′ З.Д., 34 М НАД НУЛЕВЫМ УРОВНЕМ.

В Аирее действовало правило, не допускавшее исключении: здесь все должны были трудиться. Чтобы город жил и оставался скрытым от всевидящих глаз Сферы, приходилось выполнять много рутинной работы. От нее не был освобожден никто, поэтому Лоренцо на время стал помощником Бимбо.

«Это ненадолго, — уверял юношу гигант. — Все знают, что ты проявил большую смелость и вместе мы выполнили очень важное задание. Тебе вскоре снова поручат какое-нибудь дело».

Тем временем Бимбо взял на себя роль универсального работника, которую Лоренцо уже видел в его исполнении в лагере Сферы. Утром он просыпался очень рано и отправлялся в бюро сообщений, где выполнял функции авиадиспетчера. В одиннадцать перемещался на кухню и становился то поваром, то раздатчиком, после этого шел на взлетно-посадочную полосу, где заправлял топливом грузовые судна или чинил старые аэрокорабли. Потом снова возвращался на кухню. Все эти дела часто прерывались сигналами рации, которую Бимбо носил на поясе. Она стрекотала каждые тридцать секунд, чтобы попросить его о помощи то в прачечной, где сломалась стиральная машина, то в районе Пьяццолла, где строили новые подземные дома, и так до позднего вечера.

Лоренцо из всех этих бесконечных дел больше всего нравилась смена в бюро сообщений. Казалось, непререкаемым авторитетом здесь был мальчик лет девяти-десяти с миндалевидными глазами и неизменной широкой улыбкой на лице: Ченг Йе. Лоренцо поначалу удивляло, что с Ченг Йе советовались Бимбо и другие инженеры, которые были намного старше его, но вскоре он понял: этот мальчик был настоящим гением. И, помимо всего прочего, очень добрым и славным гением.

В то утро Лоренцо, как обычно, находился в радиорубке, большой комнате с радарными схемами и радиоприборами, из которой регулировалось движение прилетающих и отправляющихся с Аиреи аэрокораблей.

— База-А аэрокораблю «Орион»: посадка разрешена, сектор Z-F, вторая полоса.

— Это «Орион», вас понял: Z-F, вторая полоса.

Лоренцо снял наушники и повернулся к Ченгу:

— Слушай, что это с ними сегодня? Никогда не видел такого движения в это время суток.

— Небольшой переполох из-за приезда Кортеса. Его «Сен-Назер» должен приземлиться около полудня.

— Кто такой Кортес? Вождь повстанцев?

— Нет, — покачал головой Ченг. — Просто капитан «Сен-Назера» и комендант Пуерто Анджел, главной крепости повстанцев. У нас нет «вождей», если ты понимаешь, о чем я.

— А этот Пуерто Анджел большая крепость?

— Да нет, еще меньше, чем Аирея. Но там живут наши лучшие ученые. И многие другие очень важные персоны.

— Что ж тогда ты здесь делаешь? Твое место там! — пошутил Лоренцо.

— Так и есть, — улыбнулся мальчик. — Я приехал сюда всего на пару месяцев, на каникулы, скажем так.

— Что за человек этот Кортес?

Ченг в задумчивости почесал подбородок.

— Он очень серьезный, никогда не шутит… и может показаться холодным. Ледяным практически. Но это только потому, что он очень ответственно относится к своим обязанностям. Как-никак — он вождь повстанцев.

— Ты же только что сказал, что у вас нет вождей! — И оба громко рассмеялись.

Внезапно их веселье прервали странные радиопозывные, заставив Лоренцо вернуться к работе.

— Посмотри сюда, Ченг. Корабль какой-то подлетает. Не отвечает мне, сам не подал предварительного сигнала. Скорость у него почему-то непостоянная. Такой маленький, почти как аэроскутер.

— Аэроскутеры никогда не отлетают так далеко от острова. Дай-ка посмотреть. А пока включи сигнал воздушной тревоги, на всякий случай.

Лоренцо уступил мальчику место и нажал красную кнопку под своим пультом. Это было предупреждение для мужчин и женщин, работавших на взлетно-посадочных полосах: они должны были быстро очистить аэродром от любых подозрительных предметов и приготовиться играть роль небольшой группы людей, случайно забытых на транзитном острове. Прибегая к этой простой, но действенной уловке, они уже много лет обманывали чиновников Сферы и пилотов всех неопознанных аэрокораблей.

— База-А приближающемуся летательному аппарату, — отчетливо повторял Лоренцо, настроившись на радиочастоты неизвестного корабля. — Просим подать опознавательный сигнал. Просим подать…

Ему отвечал электростатический разряд.

— Плохо дело, — пробормотал наконец Ченг. — Боюсь, пилот потерял контроль над кораблем. Попробую подключиться к его бортовому компьютеру, иначе он разобьется о скалы.

Немного повозившись с приборами, мальчик стукнул себя рукой по лбу и радостно закричал:

— Это кто-то из наших! Я вошел в компьютер: он пользуется навигатором, который я лично устанавливал. Это один из наших агентов! Леони, миссия Киото-17, — продолжал Ченг, снова повернувшись к компьютеру. — С ума сойти, она сделала это! Она несколько дней не выходила на связь, и мы думали, с ней что-то случилось…

— Я снимаю тревогу?

— Подожди немного, — закачал головой Ченг, — она нам не ответила, поэтому лучше не рисковать. Я посажу па полосу HZ 1, а ты пойдешь ее встретить. Надо бы предупредить другие корабли, чтобы не мешались: посадить ее, пилотируя отсюда, будет не так легко. Давай, давай! И позови Бимбо, он тебе поможет. — Широко улыбаясь, Ченг крикнул вслед убегавшему Лоренцо: — Еще благодарить меня будешь! Леони очень красивая!