Я бросаюсь к матери, чтобы показать ей статью, как вдруг у меня звонит мобильный. Джастин и Питер просят их извинить: они хотят погулять по Вест-Энду и надеются, не мы не обидимся на то, что они решили уйти. Сестра Мари Клод и Марселла отправляются на распродажи. Они все еще взбудоражены своим недавним дефиле. Сестра Мари Клод говорит, что, однажды став невестой Христа, девушка вряд ли думает о блистательной карьере в модельном бизнесе.

— Не так уж много на свете манекенщиц, которые успевают и то и другое, правда, дорогой? — спрашивает она у Джастина.

Я отвечаю на звонок. Это Лиз.

— А я думаю, куда ты запропастилась, — говорит она взволнованным голосом. — Ты видела? Наш шедевр, на подготовку которого ушло несколько недель интенсивного расследования и сотрудничества.

— Видела, — признаюсь я, еще не придя в себя. — Как раз пытаюсь переварить.

— Приезжай в «Старбакс», — говорит она, — это на Мургейт. Ждем через полчаса. Мы тебе все расскажем. И вот еще что, Орла. — Она прижимает трубку ближе к губам и шепчет, — кажется, Финн отказался от своих бредней про буддизм. Ему так понравилась настоящая жизнь в Сити и трогательная забота нового пресс-атташе из «Браунс Блэк».

Спустя пятнадцать минут мы с мамой входим в «Старбакс». Водитель такси, который привез нас, узнал в ней даму с телеэкрана. Я слежу за тем, как счетчик накручивает лишние пять фунтов, пока мама рассказывает, какие у нее замечательные новые трусы. К сожалению, сказала она разочарованному водителю, она не собирается продолжать волшебную карьеру манекенщицы. Если честно, то они с Марселлой сочли это занятие скучным и к тому же несколько «прохладным». Финн и Лиз пьют капуччино, перед ними лежат блокноты, — они пытаются сочинить продолжение истории. Финн одет в темно-синий шерстяной костюм. В свой костюм для свиданий. Я наблюдаю за тем, как мама обнимает своего блудного сына и жду, когда высохнут слезы.

— А теперь, — говорю я, когда Лиз ставит на стол еще две чашки с капуччино, — кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

— В этом заслуга Финна, — отвечает Лиз. Моему брату хватает ума сделать смущенный вид. — Он следил за состоянием твоего проекта «Легче перышка» и успел познакомиться со многими клиентами, в частности с Сесилией.

— Не в том смысле, — спешно вставляет Финн, заметив как в глазах матери засветилась надежда на появление внуков. — Она замужем.

— Именно, — продолжает Лиз. — Причем замужем за тем самым восточноевропейским банкиром, который изменял ей с другой женщиной, но у которого хватила ума поделиться с Сесилией кое-какими секретами своего бизнеса.

— Свен! — вскрикиваю я.

— Единственный и неповторимый, а Сесилию он презирал и все такое, — улыбается Лиз. — В общем, Финн рассказал мне, а все остальное, как говорится, уже вошло в историю. В общем не один вечер мы пили и ели со всеми, кто, как мы думали, может пролить свет на эту историю.

— А я, — я начинаю заикаться, — думала, что у тебя роман.

Лиз удивленно фыркает:

— Честно говоря, Джейсон боялся, что ты так и подумаешь. По его словам, каждый раз, когда он говорил тебе, что меня нет, ты так старательно пыталась его утешить. (Я краснею.) Но мы не могли тебе рассказать. Не забывай, что вплоть до последнего понедельника ты фактически управляла пресс-бюро «Браунс Блэк». Представь себе весь этот конфликт интересов. Ты должна была бы поставить в известность руководство, они бы все скрыли, и мы потеряли бы такой куш.

— Но как же кольцо невесты? — возмущаюсь я. — Ты ведь его сняла.

— Ах да. Я немножко подшутила над тобой, прости. Джейсон напутал с размером, и оказалось, что оно мне мало. Из-за этого у меня стал палец отекать. Я просто отдала его в мастерскую, чтобы они увеличили его на один размер. Как же глупо все вышло. Представляешь? А он так старался — закапывал его в пакете с воздушной кукурузой.

— А что с Табитой?

— Уволена без выплаты компенсации, — выпаливает Финн, — и заслуженно. Патти рассказала мне про то, как Табита присвоила себе ее заслугу. Ты знала, что Патти, оказывается, придумала рекламный слоган?

— Дорогие мои, что-то я не совсем понимаю, о чем вы тут говорите, — внезапно вставляет моя мать. — Финн, ты достаточно много кушаешь? А деньги у тебя есть? — Она достает из сумочки кошелек. — Может, тебе дать несколько фунтов? Сходишь подстрижешься?

— Знаешь, мам… — Финн накрывает ее руку своей в знак того, что ему не нужны ее деньги. — У меня все отлично. Даже есть работа. — Он улыбается нам обеим. — Я буду работать в журнале Лиз, младшим корреспондентом.

Я сижу в баре «Корни энд Барроу», оформленном в светло-желтых тонах, на лондонской Мургейт и пью воду, пытаясь унять мурашки, бегающие по коже. Нервничаю ужасно. На стойке стоят ряды бокалов с вином, выставленных небольшими отрядами, словно солдаты, готовые отправиться в бой. Смотрю на часы. Через десять минут появятся первые гости. Я осушаю бокал.

— Еще воды? — спрашивает обходительный официант, который натирает бокалы салфеткой и ставит на полку под стойкой. — Или, может, хотите что-нибудь покрепче? Успокоить нервы.

— А что, заметно, как сильно я нервничаю? — неожиданно меня охватывает паника.

— Не больше, чем все остальные, кто устраивает большие вечеринки. Сколько человек ожидается?

— Не знаю, — признаюсь я. — Может, пара сотен. А может, и горстка людей. — Скрещиваю пальцы, чтобы последнего не случилось.

— Мы работаем за комиссионные, — он улыбается, вручает мне бокал шампанского и шепотом добавляет, — за счет заведения.

— Ох, мы ведь не опоздали, правда?

Я оборачиваюсь и вижу маму с Марселлой, которые направляются ко мне.

— Все ведь еще не закончилось, правда? — Мама рассматривает пустое помещение. — Ты ведь сказала — в семь, не так ли? — Она явно озадачена.

— Не волнуйся, — говорю я с улыбкой, — вы пришли первыми. Добро пожаловать на вечеринку в честь открытия проекта «Легче перышка».

— Ты говоришь, как взрослая деловая женщина, — улыбается мама. — Помнится, было время, когда приходилось распахивать окна, когда я меняла тебе подгузники. Ей тогда прописали железо, — шепчет она Марселле и снова поворачивается ко мне. — Ты сегодня прекрасно выглядишь. Такой прелестный костюм. Тебе очень идет.

На мне тот же костюм, в котором я была на съемках шоу, но из-за всей этой беготни я настолько похудела, что пуговица на брюках застегнулась. Более того, в поясе брюки стали свободны. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы позволить себе объесться и не мучиться до конца дня. Под пиджаком у меня серебристый эластичный глубоко декольтированный топ, а на ногах с педикюром — блестящие босоножки на шнуровке. Даже Табита, говорю я себе, умерла бы от зависти. Разумеется, я еще не такая стройная, как она, и даже сомневаюсь, что хочу стать такой же, но с уверенностью могу сказать, что ощущаю себе более уверенной. Более живой.

— Мне нравится эта рекламка. — Мама показывает на огромный плакат, который мне сделали совсем недавно, на нем гигантское перышко, кружась, пролетает сквозь слова. — О, Марселла, смотри, вон там Марио.

— Пойдем же попробуем еще раз его еду. Знаешь, он обещал поделиться семейным рецептом мясного супа с овощами. Идем.

Они уходят, я остаюсь в полном одиночестве и чувствую себя немного неловко. Немного погодя раскрывается дверь и входят три человека. Я узнаю двоих: видела этих женщин тогда у входа в спортклуб.

— Лили? — Я подхожу к невысокой, но уже не такой полной женщине. Она смотрит на меня в замешательстве, но потом узнает.

— О, дорогая. Прекрасно выглядишь. Не правда ли, Трикси? — Она обращается к высокой стройной женщине рядом с ней, которая бегло осматривает меня с ног до головы и пожимает плечами. — Орла, это моя дочь. Она работает в Сити, захотела ненадолго составить мне компанию, потом уйдет на свидание с Кираном. Он тоже из Ирландии. Возможно, ты с ним знакома. (Я качаю головой.) Без ее помощи мы с Тессой вряд ли бы нашли этот клуб. Здесь так все запутано, в этом Сити.