Далее, уже повеселевшие от хороших новостей и от рассеивания неизвестности, стали мы развивать тему, предложенную моим кузеном, а также предполагать, каковы на вкус ласки еретичек-южанок и можно ли любовными утехами склонить их к нашей праведной вере.
Более всех смеялся наш сюзерен граф Лиможский, и хотя был он немолод годами — сорок четыре зимы от роду ему исполнилось, — но был он нраву веселого и любил своих вассалов и гордился ими. И так хорошо мы провели вечер накануне переправы чрез Рур, где ждали нас ратные подвиги во славу Божию!
Из книги Альберто д'Лумаро «Сны о Саране»
…И, зная характер Иннокентия IV, трудно поверить в то, что его решение возглавить Крестовый поход против саранской ереси было продиктовано гласом толпы. Если этот самый глас не был инспирирован самим папой, что скорее всего и было на самом деле, то Иннокентий IV всего лишь воспользовался удобным случаем, чтобы заявить о своей миссии в спекулятивной форме.
В сравнении с двумя его предшественниками, также выходцами из знатных италийских родов, Иннокентий IV обладал гораздо бОльшим авторитетом среди старой франкской аристократии, которая и составила костяк крестоносного воинства. Безусловно, в большинстве своем это были рыцари, принадлежащие к знатным фамилиям, однако не являющиеся наследниками своим феодов по праву первородства. Подобный поход сулил заманчивые перспективы обзавестись на благодатной почве юга своими собственными доменами.
Но у церкви, безусловно, были свои виды на земли едва объединившегося Сарана. Естественно, без поддержки франкских феодалов было бы сложно управлять новообращенной паствой, однако при непосредственном и деятельном участии в походе самого папы соотношение церковных и феодальных земель среди вновь приобретенных, естественно, могло быть другим, нежели если поход возглавил бы один из епископов или кардиналов, пусть и имеющий хорошую репутацию, но все же не обладающий тем авторитетом, который виделся за фигурой наместника святого Павла.
Более подробно об этническом и классовом соотношении крестоносного войска мы поговорим чуть ниже. Сейчас же я в первую очередь хотел бы развеять миф о том, что войско крестоносцев представляло разноязыкую толпу, не имевшую единого командования. Безусловно, это было не так. Вождями похода являлись граф Готфрид из Буолье, его младший брат (третий сын) Бальдуино, князь Овернский Имануил II, швабский герцог Конрад фон Оделвейд, два тивиринских барона, сиры Густав де Пеье и Альфред де Ди и, конечно же, командор де Гринье, магистр Святого рыцарского ордена.
Как мы увидим в дальнейшем, на протяжении всего похода они четко координировали свои действия, и даже швейцарские наемники, формально подчинявшиеся Готфриду из Буолье, действовали вполне сплоченно и согласовали свои действие с остальными отрядами. Из всего войска лишь Святой орден был более-менее независим в своих решениях, однако в случае разногласий с советом вождей похода, на него всегда мог оказать давление папа. Хотя, надо отдать должное рыцарям-монахам, они довольно сносно следили за общим порядком движения столь внушительного для того времени войска, а также весьма способствовали организованной, а не спонтанной переправе через Рур, которую наводили италийские инженерные специалисты.
Так что картина разномастного, вечно пьяного сброда, которую так любят рисовать авторы псевдоисторических романов, вряд ли соответствовала действительности, иначе большое войско крестоносцев вряд ли за такой короткий срок достигло бы границ Мэнгера — в едином порыве, без отставших и опоздавших соединений. Однако вряд ли крестоносцы предполагали, что встретятся со столь же организованной, хотя тоже разной по классовому и этническому составу армией юга. И, забегая немного вперед, могу сказать, что армия саранского короля лишь на треть уступала в численности армии севера, что лишний раз опровергает мнение тех, кто считает, что армия крестоносцев значительно превосходила якобы спешно собранное войско Ательреда II, к которому, кстати сказать, вполне успели присоединиться и ополчение практически всех городов, и большое войско скэлдингов, и совсем новые союзники, о которых речь пойдет ниже.
Сейчас же мы все-таки более подробно рассмотрим состав войска крестоносцев и попробуем понять, какое из этих соединений было, так сказать, наиболее слабым звеном в сплоченном воинстве.
Глава XI. Ательред II, милостью Божией государь Сарана
Пустынная местность в лиге от Талбека, столицы Сарана, лагерь саранского войска, поздний вечер, канун дня святого Джиаринно Воина, лето Господне 5098 от сотворения мира.
И снова это странное чувство. Я будто все знаю заранее. Битва уже произошла, и мы победили. И я нахожусь в прошлом, в своих воспоминаниях. Но нет, все еще будет. Будет кровь, крики, лязг мечей и воронье над трупами. Совсем как в северных жестах. Дай только Бог, чтобы воронье кружило над трупами северян, а не над нашими.
Да, чувства меня редко обманывают, но и сам я стараюсь не обманывать себя. Жизнь и смерть, они рядом. Еще прошлой ночью я обнимал мою великолепную Бланку, которая, видимо, уже в тягости. А еще ночь назад я обнимал свою любимую Агнессу, которая, слава Господу, не в тягости. Что-то слишком часто я стал поминать Бога всуе, неужели тоже стал мыслить эпически, как и все мои люди из этого дикого, но прекрасного мира?
Когда ты сделал все, что мог сделать и даже что сделать не мог, но все-таки сделал, то совесть не должна беспокоить. А она болит, она гложет меня, как старая рана при смене погоды. Ведь действительно сделано все. Под знамена государя приведено почти все южное рыцарство, города выставили хорошо вооруженное ополчение. Скэлдинги во главе с ярлом Рагнаром привезли с островов не только славную и хорошо вооруженную дружину, но и привнесли в наше войско то, что, как я надеюсь, будет иметь перевес.
Данов и свеев, норвегов и исландцев очень сложно остановить. Они идут как железная волна, сметающая все на своем пути. Они не знают страха, и даже те, кто принял крещение от святого конунга Олафа в Норвегии и конунга Харольда в шведской земле веком позже, все они по-прежнему верят, что только павший в битве достоин рая в жизни иной.
Но шотландцы и ирландцы остановили их. Нет, не рвами и крепостями, не своей гэльской храбростью потомков легендарного Кухлина Бычьи Руки, нет! Их остановили луки. Большие, почти в рост человека тисовые луки, на которые не каждый новичок натянет тетиву с первого раза. Шотландский лук пробивает кольчугу и даже доспех из стальных пластин, который вошел в моду совсем недавно. И он не чета самострелу, который еще надо взвести.
Посрамленные и побитые, ушли норвежцы с Эрина и Шотландии, но увезли с собой секрет мощных луков. И ярл Рагнар, приведший свою дружину скэлдингов даже ранее многих моих вассалов, учил ополченцев вырезать луки по образцу, натягивать тетиву и стрелять. Времени было не так много, но то были уже обученные лучники и им надо было не учиться, но всего лишь — переучиваться. Да, время еще было. Не так много, но было.
Мощные луки — это далеко не все. Не до седьмого, но до десятого пота дон Риго гонял ополченцев, не чураясь учить простолюдинов и поручая своим командирам то, что сам уже делать не успевал. Северную конницу могут остановить только копья и стрелы. «Не остановите — сметут вас! — твердил дон Риго недавним гончарам, мясникам и сапожникам. — И не вернетесь к домам, женам, ремеслам своим». Я же муштровал свою гвардию, и мало кто пока понимал, что я тороплю историю, потому что эта пока что жалкая горстка воинов, которая служит за жалованье, но не по вассальной клятве, должна в будущем стать постоянным войском, которое всегда будет готово оборонять нашу страну.
Да, тираном быть хорошо. Потому что волей самодержца я могу вершить многое, а главное — без проволочек. Я знаю, как надо вершить и что надо делать. Я старый воин, и хотя на моем нынешнем теле не так много боевых шрамов, но на душе уже нет живого места от мечей, копий и стрел. Да, северяне уже прозвали меня посланником Темного, кровавым узурпатором, хотя я всего лишь хочу, чтобы мы все не погибли на этом поле. Да, я вырезал в первую ночь неугодных, и даже дон Лумо, ныне наипервейший мой помощник, все же ждал какое-то время, прежде чем прислать подмогу к моим покоям. И я ему это простил. Я всех простил, в особенности тех, кого убил, ибо мертвые срама не имут.
