Тем не менее к началу Первой мировой войны великий князь Николай Николаевич все еще оставался командующим одной из армий. По перечню должностей 1912 года в случае войны должны были быть проведены

такие назначения высших командиров:

— 1-я армия — ген. П.К. Ренненкампф;

— 2-я армия — ген. А.А. Брусилов;

— 3-я армия — ген. А.В. Самсонов;

— 4-я армия — ген. А.Е. Зальца;

— 5-я армия — ген. П.А. Плеве;

— 6-я армия — великий князь Николай Николаевич;

— 7-я армия — ген. В.Н. Никитин;

— 8-я армия — ген. Н.В. Рузский. Отстранение великого князя от руководящих постов усугублялось тем, что 6-я армия должна была стать не действующей на театре военных действий, а обсервационной. Ее задача заключалась в прикрытии Санкт-Петербурга и столичного округа от возможного германского десанта с моря. Вероятность такого десанта была крайне мала, да и в принципе возможна лишь в том случае, если бы Россия воевала против Тройственного Союза в одиночку. Этого же вообще не могло быть, ибо после поражения России Франция оказалась бы один на один с Германией.

Военный министр ген. В.А. Сухомлинов все это прекрасно понимал, а потому и решил ограничить потенциальное командование великого князя Николая Николаевича почетной синекурой. Тем более что штаб и управление 6-й армии комплектовались на базе Петербургского военного округа, которым с 1905 года командовал великий князь Николай Николаевич. Тем самым все формальности были соблюдены. Подбор членов штаба Верховного Главнокомандующего, в ходе мобилизации комплектовавшегося из руководителей Главного управления Генерального штаба, также находился под контролем генерала Сухомлинова как военного министра.

О полной бесперспективности поста командующего 6-й армией говорит ее судьба в период Первой мировой войны. Лишь через два с половиной года войны, когда уже сменилось четыре командарма, управление 6-й армии в декабре 1916 года, за три месяца до падения монархии, было переброшено на новый, Румынский фронт. Но и тогда 6-ю армию возглавил не ее последний командующий ген. В.Н. Горбатовский, а комкор-24 ген. А.А Цуриков.

Конечно, войска, которые изначально входили в 6-ю армию, уже давно были на фронте, но здесь-то речь идет о командовании армией и ее штабе, который два с половиной года войны стоял в стороне от фронта. Такая вот судьба ожидала великого князя Николая Николаевича, останься он во главе 6-й армии с началом Первой мировой войны. В 6-ю армию, командование которой должен был принять великий князь Николай Николаевич, должны были войти 18-й и 22-й армейские корпуса, Гвардейская стрелковая бригада, а также второочередные 57, 74, 84-я пехотные дивизии. Итого — не более четырех корпусов, причем переброска их на театр военных действий в другие армии предполагалась заранее. Так, 30 июля 1914 года в ходе сосредоточения Действующей армии на государственной границе, еще до начала столкновений с неприятелем, 18-й и 22-й армейские корпуса получили приказ об отправке к Варшаве, чтобы составить костяк 10-й армии, а Гвардейская стрелковая бригада — в 9-ю армию.

Предвоенные расчеты военного министра, рассчитывавшего занять ключевой пост в Действующей армии, не оправдались. Середина июля, ознаменовавшаяся интенсивным обменом телеграммами между главами великих держав, на фоне австро-венгерской агрессии против Сербии, побудили колебавшегося императора Николая II обратиться за поддержкой к своим родственникам. Поддержка министра иностранных дел С.Д. Сазонова обеспечила великому князю доступ к царю. Как вспоминал в эмиграции сам военный министр, «в решении дипломатических вопросов я участия не принимал. Николай Николаевич сумел оттеснить от государя всех неудобных для него советчиков, в том числе прежде всего меня. В те предвоенные дни царь находился полностью под влиянием своего дяди»[361].

В результате на следующий день после того, как Германия объявила войну Российской империи, 20 июля 1914 года, великий князь Николай Николаевич был назначен Верховным Главнокомандующим. Это назначение предполагалось, было ожидаемо, и во время объявления императором Манифеста об объявлении войны в Зимнем дворце, в 4 часа дня, великий князь находился рядом со своим царствующим племянником, и все были уверены, что именно Николай Николаевич станет Верховным Главнокомандующим.

Согласно Положению о полевом управлении войсками в военное время 1914 года Верховный Главнокомандующий «есть высший начальник всех сухопутных и морских вооруженных сил, предназначенных для военных действий. Он облекается чрезвычайной властью, и повеления его исполняются на театре военных действий всеми без изъятия правительственными местами и общественными управлениями, а равно должностными лицами всех ведомств и всем населением». Верховный Главнокомандующий подчинялся самому царю, который, в сущности, и должен был самолично стать Главковерхом, и потому никто, кроме императора, не имел права требовать отчета или делать какие-либо предписания Верховному Главнокомандующему. Исследователь подытоживает: «Наделение главнокомандующего такой властью привело к тому, что на этот пост назначались члены царствующего дома либо его занимал сам царь»[362].

Сам император Николай II, убежденный в непродолжительности войны, не решился занять пост Главковерха. Против такого решения единодушно (за исключением военного министра) выступил Совет Министров во главе с премьером И.Л. Горемыкиным. Кроме того, здесь присутствовала своя логика. На протяжении ряда лет великий князь Николай Николаевич занимал пост главнокомандующего фронта против Германии. Популярность великого князя среди офицерского корпуса была велика. Повторимся, что этого назначения желали и французы.

И главное: стране и Вооруженным Силам требовалось имя, вождь, объятый элементом сакральности. Если царь сам не становился Верховным Главнокомандующим, то ни один генерал не был бы в безусловной степени авторитетен для прочих генералов (прежде всего для главнокомандующих фронтов), чтобы избежать непослушания и интриг. Ситуация русско-японской войны 1904 — 1905 гг., когда командарм-2 ген. O.K. Гриппенберг после неудачи операции под Сандепу самовольно покинул Маньчжурию, невзирая на то что главнокомандующий всех сухопутных и морских сил, действующих против Японии, ген. А.Н. Куропаткин на это своего согласия не давал, была еще слишком свежа в памяти.

Иными словами, угроза сепаратизма внутри высшего генералитета была реальна как никогда, тем более что Положение о полевом управлении войск в военное время — высший правовой документ организации и управления Действующей армией, предполагал громадный объем прав для главнокомандующих фронтов. Будь Верховным Главнокомандующим сам император, он мог бы выбирать себе любого помощника как фактического руководителя Вооруженными Силами, и тогда главкомы подчинялись бы все равно самому императору, фигуре, имевшей безусловный авторитет вне зависимости от личных качеств монарха. Но вот подчиняться равному себе согласились бы далеко не все генералы, а с каждой неудачей степень неповиновения только увеличивалась бы. Вдобавок ген. В.А. Сухомлинов нажил себе массу врагов среди высшего генералитета, да и личная его репутация была небезупречна — достаточно вспомнить скандальный брак с Е.В. Бутович.

Поэтому фактически единственной кандидатурой на пост Верховного Главнокомандующего, помимо самого Николая II, являлся только великий князь Николай Николаевич. Следовательно, выбор царя был верным и максимально обоснованным. Генерал Деникин совершенно справедливо указывает: «Во время Великой войны взаимоотношения, наверху по крайней мере, сложились более нормально. То обстоятельство, что во главе Вооруженных Сил России был поставлен великий князь Николай Николаевич, помимо личных его качеств, являлось объективно фактом положительным. В силу своего высокого и более независимого положения, в силу атавизма традиций и пиетета, с которым относилось большинство командного состава к Царствующему Дому, ему легче было держать в своих руках бразды верховного командования. Хотя и при этих условиях плелись вокруг Ставки интриги, но, если бы на месте великого князя был, как одно время предполагалось, Сухомлинов, Ставка с первых же дней обратилась бы в арену небывалой борьбы честолюбий, соревнования, личных интересов, испытывая давление и с фронта, и с тыла, и из Петербурга, и из Царского Села. Конечно, идеалом является совмещение верховного командования и правления в лице главы государства… Но для этого нужно не только наличие знания и таланта (может ведь быть хороший начальник штаба…), а прежде всего, счастья»[363].