Том безразлично пожал плечами.

- Пол поправляется, ты сам говорил.

- Дело не в этом, - возразил Джо. - Я не хочу закопать миллион долларов, чтобы при этом и меня закопали рядом.

- Мы не можем сразу же убежать, мы обсуждали это...

- Да, да, да, - прервал его Джо, - знаю, что обсуждали. Я по-прежнему согласен с самой идеей. Но не два года, это слишком тяжело.

- А сколько, по-твоему? - спросил Том.

- Год.

- Что, половина?

- Год - это достаточно долго, Том. Неужели ты хочешь прожить так, как мы живем, хотя бы один лишний день?

Том нахмурился, глядя в сторону. Он уставился на девушку в бикини, не видя ее.

- Идея заключается в том, чтобы послать эту жизнь к черту, -  продолжал Джо. - Или ты забыл?

Исчерпав все свои доводы, Том покачал головой и произнес:

- Эх-х-х, боже.

- Год, - настаивал Джо.

Том помолчал еще несколько секунд, но наконец пожал плечами.

- Хорошо. Год.

- Отлично! - просиял Джо. Он улыбнулся, значительно более счастливый, чем раньше, и Том неохотно ухмыльнулся ему в ответ.

Существует некое странное ощущение смещения, когда покидаешь свою семью в десять или одиннадцать часов вечера и отправляешься на работу. Еще большее ощущение того, что это покидание - глубокое противоречие между семейной и служебной жизнью... Ни Тому, ни Джо никогда не удавалось перебороть в себе это чувство потери, но вслух они об этом никогда не говорили.

Возможно, если бы они работали в ночную смену постоянно, то привыкли бы и чувствовали себя точно так же, как тот, кто уходит на работу в восемь утра. Но регулярная перемена графика не давала возможности привыкнуть к особенностям какого-либо времени.

После случая с малышом на пляже они большей частью говорили об ограблении в машине по пути на работу или домой, и казалось, что оба предпочитают поездку в одиннадцать вечера в сторону города. Вероятно, этим разговорам помогало чувство отчуждения от семьи и дома, помогала также и темнота, ничем не освещенный интерьер машины - если не считать лампочек приборов и огней встречных машин. Словно они были изолированы, отделены от всего и могли сконцентрировать свои мысли на проблеме ограбления.

Этим вечером оба молчали в течение первых десяти-пятнадцати минут, когда ехали в западном направлении по скоростной магистрали Лонг-Айленда. Движение из города было умеренным и совсем незначительным в том направлении, куда двигались они. Думалось легко.

Джо вел свой "плимут", мысли его почти не касались дороги и машины, главным образом витали вдалеке, на Уолл-стрит, в маклерских конторах. Внезапно он сказал:

- Мы можем напугать их бомбой.

Голова Тома была полна собственных мыслей, касавшихся хранения облигаций, звонка к Вигано и разработки самого безопасного способа получения двух миллионов. Он посмотрел на профиль Джо в полутьме и спросил:

- Что?

- Мы бы смогли сделать это, - продолжал Джо. - Позвоним, скажем им, что в хранилище подложена бомба, затем как бы сами примем вызов.

- Не сработает. - Том отрицательно покачал головой.

- Но это поможет нам проникнуть туда, вот в чем прелесть.

- Конечно, - съязвил Том. - А вскоре появится еще пара парней, принявших этот вызов.

- Но должен же быть какой-то способ, - настаивал Джо.

- Нет.

- Подмажем диспетчера, чтобы он дал вызов нам, а не одной из машин того участка.

- Какого диспетчера? И сколько ты ему сунешь? Мы получаем миллион, а он сотню? Да он выдаст нас в течение недели. Или начнет шантажировать.

- Но должен же быть какой-то выход! - упорствовал Джо. Идея бомбы привлекала его своим драматизмом.

- Проблема не в том, чтобы войти, - сказал Том. - Проблема заключается в том, чтобы выйти с облигациями, и в том, где мы их спрячем, да еще и в том, как произвести обмен с Вигано.

Но Джо не хотел ничего этого слушать. Он настаивал на важности своей собственной области поиска.

- Все равно ведь нужно войти, - подчеркнул он.

- Мы войдем, - сказал Том. У него внезапно возникла идея. Он даже невольно выпрямился и расправил плечи. - Черт возьми!

Джо мельком глянул на него:

- Что еще?

- Когда состоится этот парад? Помнишь, было сообщение в газете о том, что состоится парад в честь каких-то астронавтов...

Джо нахмурился, пытаясь вспомнить.

- Где-то на следующей неделе. Кажется, семнадцатого. А что?

- Вот тогда мы и сделаем это, - заявил Том. Он ухмылялся до ушей.

- Во время парада?

Том был так возбужден, что не мог сидеть спокойно.

- Джо! - воскликнул он. - Я, черт побери, голова!

- Неужели? - скептически произнес Джо.

- Послушай меня, - настаивал Том. - Что мы собираемся украсть?

- Что? - Джо с неприязнью посмотрел на него.

- Подскажи-ка мне, - все больше возбуждался Том. - Просто скажи мне - что мы собираемся украсть?

- Облигации на предъявителя, - пожимая плечами, ответил Джо. - Как сказал Вигано.

- Деньги, - уточнил Том.

Джо согласно кивнул, утомленный и раздраженный.

- Ладно, ладно, деньги.

- Но не деньги, - сказал Том. Он продолжал ухмыляться, словно его щеки постоянно сами собой растягивались. - Понимаешь? Нам все равно предстоит превращать их в деньги.

- Еще минута, - пообещал Джо, - и я остановлю машину и трахну тебя по башке.

- Послушай меня, Джо. Суть в том, что деньги - это не просто долларовые банкноты. Различные вещи. Контрольные счета. Кредитные карточки. Биржевые сертификаты...

- Пожалуйста, ради бога, переходи к делу.

- А дело вот в чем, - сказал Том. - Все есть деньги, если ты думаешь, что это деньги. Так же, как Вигано думает, что эти облигации на предъявителя есть деньги.

- Он прав, - согласился Джо.

- Конечно, прав. И именно это решает нашу проблему.

- Да ну?

- Абсолютно, - подтвердил Том. - Это поможет нам войти, выйти, решает проблему сокрытия добычи, решает все.

- Не может быть, - скривился Джо.

- Может. - Том провел кончиками пальцев по решетке приборного щитка. - И поэтому мы провернем ограбление во время этого парада.

Я повел служебную машину по авеню Колумбуса к одной из пуэрториканских бакалейных лавок возле 86-й улицы и сказал своему напарнику Луи:

- Может быть, купишь нам "кока-колы"?

- Хорошая мысль, - согласился тот. Он был молодой парень, двадцати четырех лет, служил в полиции второй год. Волосы у него были чуточку длинноваты, по-моему, и я почти никогда не видел его без порезов бритвой на подбородке. Но он был хороший парень, тихий и не совался в чужие дела.

Я выключил двигатель еще до того, как Луи вышел из машины. Потом следил за тем, как он пересекает тротуар в солнечном свете, поправляет пояс, - и как только он вошел в магазин, я открыл дверцу, вышел, поднял капот машины и вынул пластину распределителя. Затем снова закрыл капот и сел за руль.

Поднималась волна жары. Судя по воротнику рубашки на затылке, влажность была выше допустимой. Работать в такой день было чертовски трудно.

И проводить парад тоже. Но его ведь не отменят?

Нет. Парад с серпантином по Уолл-стрит - это традиция, а традициям безразлично, какая погода. Парад проведут.

А Том и я - мы получим наши два миллиона.

Луи принес две бутылки "кока-колы". Мы открыли их и стали пить. Я не спешил сделать следующий шаг.

- Слишком жарко для преступлений, - заметил Луи. - Прекрасный ленивый день.

- Для преступлений никогда не жарко, - возразил я.

- Держу пари, - сказал он. - Держу пари, что сегодня в городе не произойдет ни одного крупного преступления. Скажем, до четырех часов дня.