Солнце стояло высоко.

Над площадью, в безоблачном синем небе, кружил вертолет «Первейшего канала». Его генеральный директор получил эксклюзивные права на трансляцию операции по поимке маньяка в прямом эфире. Спонсором показа выступил русландский завод по производству черно-белых телевизоров «Радуга-дуга», который зачем-то продолжал выпускать свою продукцию, тратя на производство миллионы бюджетных средств.

Движение по проспекту перекрывать не стали. Просто окружили площадь полицейскими автомобилями с проблесковыми маячками, в соответствии с планом Воронцова, которые подмигивали своим голубым и красным светом собравшимся зевакам. Газетная статья Зотова, напечатанная в «Жизни Империи», сделала свое дело. Народу собралось тысяч десять, не меньше. Пропустить такое действо никто не хотел. Скорее всего, гостям было плевать на саму операцию, их интересовала главная героиня, которая должна появиться с минуты на минуту, а значит, явится и преступник. Не сможет остаться в стороне, иначе, какой он маньяк?!

На площадь выехал белый, как молоко, одиннадцатиметровый лимузин, и из него вылезла Анна Сисинович. Зеваки заулюлюкали и засвистели, некоторые размахивали самодельными плакатами с надписью «Аня, давай!».

Певица в ответ помахал руками и заправила обратно в платье левую грудь, которая вывалилась через чрезмерное декольте. Для многих зрителей день уже прошел не зря. Лимузин скрылся, и поп-дива осталась стоять у памятника Императору.

Каменный Государь, одетый в кимоно, взирал с высоты десяти метров на толпу, а вместе с ним следили за операцией и птицы мира, которые облепили монумент. Голуби спокойно расположились на плечах Сюзерена и мирно ворковали. Гадить на Правителя Русландии они не отваживались, так как знали, что спецслужбы их непременно найдут, поймают и уничтожат. Пачкать нельзя, а сидеть — сколько угодно.

Полицейские так же пялились на «звезду», только через служебные бинокли.

Воронцов и Жеглов стояли у затонированной личной «Волги» генерала и следили за происходящим.

— А чего она в коньках? — спросил Глеб Егорович, глядя на Сисинович и закручивая ус.

— А я знаю? Чудные они, эти представители шоу-бизнеса. Может, ледовый синдром, никак не отойдет. Кстати, она сто тысяч попросила за помощь.

Начальник сыска закашлялся и посмотрел на капитана.

— Ты охренел?! У нас годовой бюджет меньше!

— Успокойся, Егорыч. Обещать не значит дать. Договоров не подписывали. Мы ей эфир обеспечили на всю страну. Она сейчас участник реалити-шоу. Пусть телевизионщики и платят ей, — Воронцов посмотрел на часы. — Однако, без одной полдень.

Жеглов вытащил из кителя рацию, нажал кнопку и сказал:

— Всем приготовиться!

На огромном экране за памятником Государю, где целыми днями крутили рекламу, вспыхнула надпись:

Над площадью воцарилась тишина. Зеваки перестали дышать. Казалось, город вымер. Даже голуби прекратили ворковать. Исчез шум автомобилей и прочие звуки улицы. Только ветер подвывал, гуляя между зданий. Воронцов застыл, слушая удары своего сердца.

Гнетущую тишину разорвал свист колес и визг тормозов. Все произошло в считанные секунды. По площади, задним ходом, пронесся черный седан и сбил удивленную Сисинович. «Живая приманка» взмахнула руками и, сверкнув в лучах солнца лезвиями коньков, свалилась в открывшийся багажник. Крышка захлопнулась, и машина, рванув с места, выскочила из оцепления и понеслась по проспекту. И только катающийся по асфальту орден «Вау-вау VI степени», оторвавшийся с платья жертвы, громко бряцал в наступившей вновь тишине.

— Хьюстон, у нас проблемы… — прошептал Виктор.

— Что, черт возьми, это было?! — сглатывая слюну прохрипел генерал и посмотрел на Воронцова.

— Это был мой «Майбах»… — выдохнул тот.

Замешательство длилось не более двух секунд.

— Твою мать! За ним! — заорал капитан, перелетая через капот и прыгая на пассажирское сиденье «Волги».

Жеглов не заставил себя ждать и в следующий миг оказался за рулем своего автомобиля. Хлопнув дверью, начальник сыска включил передачу и рванул, что называется, с места в карьер, совершив «полицейский» разворот. Воронцов пристегнул ремень безопасности и через открытое окно закинул на крышу мигалку. Под вой сирены нижегородское чудо устремилось в погоню за преступником, оставив позади ахающую толпу и растерянных сотрудников Имперской гвардии.

— Вот сукин сын! — бубнил Жеглов. — Лихо он нас накрячил!

«Волга» летела по дороге, обгоняя плетущиеся иномарки и прочие редкие «Жигули» с «Москвичами». Вылетая на полосу встречного движения, генерал с силой жал на клаксон. Водители не обращали внимания на звук сирены, выглядывали в окна и что-то кричали, грозя кулаками.

— Он мою тачку угнал! — нервничал Воронцов.

— Ты же говорил, что все продумал! — генерал заложил очередной вираж, бортонув красный «Феррари». — Ну что ты за человек?!

— Так кто же знал, Егорыч, что так получится?! — капитан ударился головой о боковую стойку. — Мы же не рассчитывали, что он на нашей же… моей машине когти рвать будет. Сука…

Впереди, обгоняя преследователей уже корпусов на двадцать, мелькал черный «Майбах» Воронцова, который он выиграл в олимпийскую лотерею «Новые Васюки — 2030», куда в срочном порядке перевозили большегрузными самолетами все стадионы, построенные в Сочи.

— Он, гад, в Балашиху рвется! — пробухтел Жеглов, входя в поворот и снося серебристую «Тойоту», которая врезалась в ЗИЛ-130 и взорвалась. Грузовик от удара перевернулся, и из него на дорогу высыпались тысячи упаковок йогурта, который одно время так любил рекламировать телеведущий Иван Уркагант. — Уйдет, сволочь.

— Конечно, у него движок мощнее! — едва не рыдая, сказал следователь. — Лишь бы не поцарапал, гнида!

«Волга» опять вильнула, обгоняя трясущийся «Запорожец», и Воронцов снова приложился головой о стойку. Над машиной преследования кружил вертолет «Первейшего канала», из него высовывался человек с камерой в руках, ведущий съемку. Рядом с ним сидела молодая девушка, которая, спустив на длинном шнуре микрофон, прокричала высунувшемуся в окно генералу.

— Скажите, что вы сделаете с преступником, если догоните?

В этот момент перед «Волгой» выскочил бордовый «Мозератти» и Жеглов, сигналя и пытаясь уйти от столкновения, прокричал:

— Вы… (автомобильный гудок) и высушу!

Расстояние между автомобилями преступника и полицейских сократилось.

Оживленное движение на проспекте мешало не только преследователям, но и самому маньяку. Временно ставший его «Майбах» вилял всего в пятнадцати метрах. Впереди виднелась дорожная развязка и почти пустая трасса. На ней у сыщиков нет никаких шансов догнать похитителя Сисинович. Судя по выражению лица Воронцова, решение, которое он озвучил в следующий миг, далось ему очень тяжело. На глазах сыскаря даже выступили слезы.

— Стреляй, Глеб Егорыч! Стреляй, а то уйдет! Выйдет на шоссе Инициативных — оторвется!

Жеглов надавил на клаксон.

— Идиот! Я за рулем, сам стреляй!

— У меня рука не поднимется! — прокричал Виктор, хватаясь за баранку. — Только в багажник не попади, а то заложницу прижмурим и железо попортим! По колесам бей!

— Поучи ученого! — рыкнул генерал, доставая «Парабеллум».

Жеглов наполовину высунулся в окно. Ветер сорвал с его головы форменную фуражку и стал трепать седую шевелюру и пышные бакенбарды. Генерал прицелился и сделал два выстрела. Пули пробили заднее стекло «ночной фурии», которое тут же осыпалось и мелкой крошкой разлетелось по асфальту.

— Твою мать! — выругался начальник сыска.

— Твою мать, — уныло повторил поникший Воронцов.

Машина виляла по всей проезжей части. Следующие залпы тоже не принеси желаемого результата, оставив четыре дырки в корпусе: две в правом переднем крыле и две в левом. Виктор перебирал губами все известные ему матерные обороты и, кажется, даже придумал пару новых. Вертолет «Первейшего канала» завис в воздухе и снимал погоню со стороны выезда из центра города. Эфир транслировался на все рекламные экраны столицы. Букмекеры делали ставки: