Свита Изабеллы выехала из Сконского аббатства около трех часов и взяла курс на замок Стерлинг. Двадцать шесть миль пути они ехали через равнину, по хорошим тенистым дорогам вдоль реки Эрн, затем реки Алан. Поэтому даже с длинной вереницей навьюченных пони, несущих багаж, они доехали быстро и прибыли до полуночи.

Изабелла со своими дамами провела ночь в крепости Стерлинга, где у нее имелись свои покои. Мужчины из ее свиты разместились в городе.

Из-за крутизны дороги, ведущей в крепость, пони прибыли позже, чем женщины. Но слуги принцессы были расторопны. К тому времени, когда они закончили ужин, большая часть необходимых вещей находилась уже в комнатах.

Следующие два дня погода стояла отличная, и длительный переезд из Стерлинга в Линлитгоу, а затем в Далкейт, в четырех милях южнее Эдинбурга, прошел без осложнений.

Поскольку принцессе не терпелось попасть домой, а Дуглас Далкейтский еще не вернулся из Перта, они провели в крепости Далкейт всего одну ночь.

Отбыв ранним утром в четверг, свита принцессы ехала впереди навьюченных пони, следуя по старой Лодердейлской дороге в Приграничье.

Обычно две старшие дамы, Аверил и Нэнси, по очереди ехали рядом с принцессой, предоставляя Амалии ехать либо с одной из них, либо с одной из двух других фрейлин принцессы. Ей больше нравилась леди Сибилла Каверс, чем Сьюзен Леннокс, которая считала себя гораздо выше по положению и воспринимала как оскорбление, когда Изабелла была мила с Амалией. Впрочем, даже Сьюзен была осмотрительно вежлива, зная, что Изабелла прогонит любого, кто не будет себя вести подобающим образом.

Амалия некоторое время молча ехала рядом с леди Сьюзен. Но в деревне Лодер, когда они проезжали под высокой стеной ее знаменитой крепости, построенной сто лет назад для защиты этого важного подхода к Эдинбургу от английских захватчиков, Сьюзен сказала:

— Я хочу переговорить с сэром Кеннетом.

Промолвив это, она резко развернула и вывела свою лошадь из линии всадников.

Амалия вздохнула, зная, что Сьюзен, худая и долговязая, с длинным лошадиным лицом, до сих пор незамужняя, и в свои тридцать пять лет лелеяла надежду, что сэр Кеннет Маклейн, холостой рыцарь примерно того же возраста, возможно, ищет себе жену.

Как бы там ни было, Амалия порадовалась, что некоторое время будет ехать одна, находя утомительным вести вежливый разговор с женщиной, не скрывающей своего презрения.

— Добрый день, миледи. Хороший денек, не так ли?

Амалия бросила на Гарта угрюмый взгляд:

— Вам обязательно нужно всегда подкрадываться к человеку?

Он ухмыльнулся, пуская своего коня шагом рядом с ее лошадью:

— Если выдумаете, что кто-то может подкрасться во всю скачь, то вы рехнулись!

Леди Нэнси, ехавшая впереди них, обернулась и посмотрела на него с сильным неодобрением.

— Если вы простите мне такие слова, миледи, — торопливо добавил он в адрес Амалии. Значительно понизив голос, он пробормотал: — На самом деле, девушка, вы, должно быть, глубоко задумались. Тешу себя надеждой, что вы решили рассказать мне то, что я хочу знать.

Поскольку она едва ли могла рассказать ему, о чем действительно думала, тем более что леди Нэнси могла услышать, Амалия полюбопытствовала:

— Почему вы не едете вместе с другими рыцарями?

— Потому что я ехал с Маклейном и леди Сьюзен велела мне отъехать куда-нибудь, — объяснил он, продолжая улыбаться. — Думаю, она осаждает крепость Кеннет.

Не в силах удержаться от улыбки в ответ на такой оборот речи, Амалия сказала, не повышая голоса:

— Причем уже давно. Но пока что ей не удается пробить стену.

Он усмехнулся:

— Я наблюдал за ней всего несколько дней, поэтому, возможно, мне еще многое предстоит о ней узнать. Но она столько болтает, что может свести человека с ума.

— Странно, что рыцарь позволяет это, — заметила Амалия.

— Может, он считает это частью своих обязанностей — не давать ей раздражать принцессу, — предположил Гарт.

— С Изабеллой она так не болтает.

— Значит, Изабелла, без сомнения, сказала ей, что это ее раздражает, — с удовлетворением заключил он.

Бросив на него взгляд, Амалия высказала свое предположение:

— Возможно также, что леди Сьюзен просто нервничает, когда она с сэром Кеннетом, поэтому и болтает, поскольку сам он немногословен… по крайней мере так мне кажется. Думаю, он просто дубина.

— Вижу, вы не питаете к нему большой симпатии. Но куда бы это годилось, если бы все фрейлины принцессы осаждали ее беззащитных рыцарей?

— Это было бы глупо, даже если бы они были беззащитны, — парировала Амалия. — Изабелла держит при себе двух-трех рыцарей, которые бы защищали ее и командовали вооруженным отрядом, когда она отправляется в дорогу, и для поддержания порядка, когда она дома. До того как погиб Джеймс Дуглас, — добавила она, — Изабелла всегда путешествовала с собственной вооруженной дружиной, которую он ей предоставил. Потом Файф приказал распустить этих людей, сказав, что ей не подобает разъезжать с таким большим отрядом. Но Изабелла не доверяет Файфу. Она знает, он просто хочет, чтобы она жила у него под башмаком в Стерлинге.

Осознав, что могла сказать слишком много, Амалия попыталась определить его реакцию, бросив быстрый взгляд.

Он хмурился, но когда она встретилась с ним глазами, хмурое выражение исчезло.

— Это крайне необычно для любой женщины, — сказал он, — путешествовать с дружиной, которая ни в чем не уступает дружинам многих баронов. Но почему-то…

— Почему-то это не кажется странным для Изабеллы, — договорила она за него. — Более того, ее рыцари всегда ей преданы.

— Надеюсь, — отозвался он, пристально взглянув на нее. — Они ведь служат ей, в конце концов, значит, обязаны хранить верность.

— А вы преданы ей, сэр?

— Конечно, — ответил он. — По-другому было бы бесчестно.

— Но вы дружны с Файфом, — напомнила Амалия. — Возможно, вы не знаете, но она уверена, что он убил ее мужа.

— Девушка, ее муж — сэр Джон Эдмонстон, — мягко напомнил он.

— Вы знаете, что я имела в виду Джеймса Дугласа… во всяком случае, должны знать. Это верно, Изабелла замужем за сэром Джоном уже скоро год. Ноя видела его только дважды. Она почти не бывает с ним. Наверняка вам известно, что когда она говорит о намерении теперь, после ремонта, жить дома, она имеет в виду Суитхоуп-Хилл-Хаус, а не Эдмонстон.

— Вам опять удалось увести меня от темы, — усмехнулся он. — Я хочу знать, почему вы подвергаете сомнению мою преданность принцессе.

— Но я же сказала вам, — возразила Амалия. — Потому что вы дружны с Файфом.

— А я вам сказал, что не дружен с Файфом. Более того, что бы там кто ни думал о нем, он не убивал Джеймса Дугласа. Файф был с Арчи в Камберленде, когда Джеймс погиб, — по меньшей мере в девяноста милях от него.

Она смерила его презрительным взглядом:

— Вы должны знать, что человеку не обязательно находиться рядом, чтобы прервать жизнь другого человека. — Наклонившись ближе, она пробормотала: — Вы также должны знать, что Файф никогда сам не пачкает руки.

— Иисусе, это Изабелла сказала вам такое?

— Да, она, но и другие тоже.

— Какие другие?

— С какой стати я должна вам говорить, когда вы с ним дружны?

— Девушка, даже если бы мы были с ним друзьями, это не уменьшило бы моей преданности принцессе, раз я ей служу.

Она начала было возражать, но он вскинул руку, останавливая ее, затем добавил:

— И не стал бы повторять ничего из сказанного вами без вашего разрешения, ни ему, ни кому-либо еще.

— И вы никогда не лжете?

— Никогда.

— Ну, этому я не верю, так почему должна верить остальному?

У него был такой вид, будто ему хотелось ее убить, но она ничего не могла с собой поделать. Все время от времени говорят неправду.

Взяв себя в руки, он сказал:

— Вы можете мне верить, когда я говорю, что не дружу с Файфом и никогда не дружил. Когда вы видели нас разговаривающими, он сам подошел ко мне. Я уже объяснял это.