Большое расширение всякого рода горных разработок свинца, меди, олова, железа и угля характеризовало царствование Елизаветы. Германские рудокопы открыли месторождения медной руды и других руд в разных местах отдаленной Озерной области. Холмистые местности Мендипа давали бристольским купцам все больше и больше свинца для экспорта. Развивались бесчисленные небольшие оловянные рудники в Корнуолле и в Девоне. Росло число солеварен. Наше железо было признано лучшим в мире. В 1601 году один энтузиаст сказал в палате общин, что железо, по-видимому, является «особым благословением Бога, данным только Англии для ее защиты, потому что хотя большая часть стран имеет свое железо, но все они не имеют железа такой твердости и прочности, чтобы из него делать такие боевые орудия». А военный флот требовал не только пушек, но и пороха, составные части которого все еще добывались в самой Англии до тех пор, пока – начиная со времени Стюартов – Ост-Индская компания не начала привозить их с Востока в большом количестве при обратном рейсе судов.

Эти виды промышленной деятельности истощали имевшиеся в стране запасы древесины, недостаток которой ощущался все острее. При выплавке железа, свинца и в новом виде производства – стекольной промышленности – употреблялось огромное количество древесины или древесного угля. «По мере того как леса здесь в округе исчезают, – писал один житель Вустера в конце царствования Елизаветы, – стекольные заводы передвигаются и следуют за лесами, для чего требуются лишь небольшие затраты». Кемден отмечал, что солеварни за последние годы поглотили Фекенгемский лес в Вустершире. Даже леса Уилда в Суссексе, в Суррее и в Кенте, которые в течение тысячелетий снабжали древесным углем кричные горны, стали исчезать вследствие все возрастающего потребления лесоматериалов, вызванного неуклонным повышением спроса на железо и развитием нового вида сельскохозяйственного производства в Кенте, которому требовались шесты для поддержки стеблей хмеля и уголь для его сушки.

Как правило, для отопления жилых помещений и приготовления пищи все еще применялось дровяное топливо. Неуклонный рост из года в год морского судоходства и сложившееся к тому времени ясное понимание англичанами того, что будущее Англии – на море, сделали необходимым, хотя и трудным, сохранение подрастающего строевого леса в пределах досягаемости доков. Выше уже указывалось, что в районах поблизости от моря, даже в такой отдаленной местности, как Пембрукшир, «леса были истреблены, а земля обращена под зерновые поля и пастбища». Несомненно, на Британских островах было достаточно лесов, чтобы снабжать все печи, очаги и судостроительные верфи в течение некоторого времени, если бы можно было использовать все имеющиеся в стране лесные богатства. Но этого нельзя было сделать. Дрова доставлялись тогда в основном по воде, так как конный транспорт того времени и слабый грунт дорог делали экономически нецелесообразной и физически даже невозможной перевозку на любое расстояние огромного количества дров каким-либо иным путем. Поэтому во многих гористых местностях, особенно на западе, Дж. Мильтон мог все еще найти нетронутые девственные леса.

в то время как в других районах вследствие исчезновения дровяного топлива обитатель хижины имел нетопленный очаг и скудное питание из хлеба и сыра, что сильно отразилось на производстве мануфактуры. Действительно, заводы часто должны были передвигаться в такое место, где еще можно было найти лес. Железоделательным заводам предстояло в скором времени двинуться в леса Ардена и поглотить их.

В таких условиях при все возрастающем недостатке леса каменный уголь при Елизавете все больше и больше входил в употребление и для домашнего назначения, и для нужд производства. Но ввиду трудности подвоза каменным углем снабжались лишь районы, лежащие вблизи каменноугольных копей или поблизости от судоходных рек. «Морской уголь», как его тогда называли из-за способа его подвоза, широко применялся в Лондоне, и в долине Темзы, и других районах прибрежной морской полосы, и по берегам рек, таких, как Трент, Северн и Хамбер. Камины и очаги, первоначально приспособленные для дровяного отопления, предстояло теперь переделать, а пока этого не было сделано, выделявшиеся при сгорании угля сернистые газы являлись неизбежным злом. Большое распространение каминов в царствование Елизаветы было главным образом вызвано возросшим потреблением угля. Производство чугунных колосниковых решеток для каменноугольного отопления зало большое место в обшей продукции кузнечных мастерских Суссекса. В этот период была сделана первая попытка плавки железа с применением каменного угля, но она оказалась преждевременной. Многие отрасли производства уже потребляли уголь там, где его можно было получить дешево. В 1578 году говорили о том, что пивоварни, красильни, шляпное производство и другие «уже давно переделали свои печи и очаги и приспособили их для потребления и сжигания морского угля».

Не только Лондон, но и Нидерланды и другие заграничные рынки снабжались углем из Тайнсайда и Дарема. Много угля отправлялось за границу на иностранных судах, о еще большая часть доставлялась в Лондон с реки Тайн на флотилиях «угольщиков». Плохие дороги вынуждали отравлять всякого рода тяжелые товары морем или по реке насколько возможно дальше, и даже в конце царствования Елизаветы прибрежная торговля Англии больше чем в четыре раза превышала возрастающий экспорт.

Двумя главными «питомниками» английских моряков являлись «угольщики», курсирующие между северными портами и Лондоном, и рыболовные суда Корнуолла и Девона, из которых многие отправлялись в опасное плавание за треской к туманным берегам Ньюфаундленда. Не менее важным было развитие при Тюдорах торгового флота восточного побережья для ловли сельди. Кемден отмечал величину Ярмута – аванпорта Нориджа, – теперь обгоняющего своего соперника Линн: «Трудно себе представить, какая огромная и многолюдная ярмарка открывается здесь в день св. Михаила и как много закупается здесь сельди и другой рыбы».

Рыболовы были любимцами правительства, потому что они часто помогали ему комплектовать торговый и военный флот. Правительство издавало законы, предписывающие соблюдение «рыбных дней»: никто из подданных королевы не смел есть мяса во время великого поста или в пятницу, к которой иногда добавлялась еще среда. Тут же настоятельно подчеркивалось, что этим преследуется не религиозная, а политическая цель – поддерживать наше население, занимающееся плаванием в дальних водах, оживить пришедшие в упадок приморские города и запретить слишком большое потребление мяса и баранины, что вело к обращению пахотных земель в пастбище. Эти «рыбные законы» вводились под страхом наказания за отказ соблюдать их.

Имеются документальные записи, свидетельствующие о том, что в 1563 году в Лондоне одна женщина была выставлена к позорному столбу за то, что в великий пост держала в своем кабачке мясо. В 1571 году мы видим, что Тайный совет был занят отчетами мировых судей о введении в действие этих законов в различных графствах. Так как население привыкло в течение многих веков более или менее соблюдать посты, установленные церковью, то было относительно легко и теперь использовать эту привычку к рыбной пище в государственных интересах. Не всегда могли строго соблюдаться «рыбные дни» в горных местностях страны, где было трудно достать свежую морскую рыбу, но, несомненно, соленая рыба отправлялась далеко в глубь страны; даже в Нортгемптоншире и Бакингемшире мировые судьи в 1571 году были заняты введением этого закона в жизнь. Он помог поддержанию рыбных садков и прудов, которые были так распространены в средневековой Англии и высохшие котлованы которых можно видеть и сейчас вблизи многих старых господских усадеб.