– Спасибо.

Она кивнула, давая понять, что убьет меня, если увидит снова. Я улыбнулся, показав, что понял.

Джон закрыл за ней дверь.

– Извини.

– В наши дни перевелись приличные домработницы.

Он улыбнулся от облегчения, что я не обиделся.

– Пойдем, найду тебе пиво и проверю малышку.

Посреди большой уютной кухни стоял выскобленный сосновый стол. Я сел, посасывая бутылку слабого французского пива, стараясь не слушать по малышовому монитору, как Джонни сюсюкает со спящей дочкой. Он вернулся с улыбкой на лице.

– Сколько ей?

– Десять месяцев.

– Поздравляю. Наверняка скоро женишься.

– У тебя всегда был дар предвидения. Свадьба в июле. Садись. Моя невеста еще не скоро появится. – Я решил уйти до прихода Эйли. Джонни достал из холодильника пиво. – Чем ты сейчас занимаешься?

– Ничем в общем-то.

– Ничем в общем-то или ничем вообще?

– Тебе зачем? – Я достал сигареты и замялся. – Можно курить?

– Эйли не в восторге, когда в доме курят. – Я спрятал пачку в карман. Джон посмотрел на меня и рассмеялся – ты меня под монастырь подведешь, Уильям. – Он открыл шкаф и взял блюдце. – Держи.

– Точно?

Он открыл окно над мойкой.

– Да.

– Хочешь?

– Больше всего на свете, старик, но ты не ответил на мой вопрос. Ты работаешь?

– Что ж ты так пристал ко мне?

– Ну, обычное дружеское любопытство… Я могу предложить тебе кое-что.

Джонни откинулся на стуле и принялся излагать свою затею.

Театральный плотник отлично потрудился. Ящик вышел потрясающий: ярко-голубой с металлическим оттенком, украшенный зодиакальными созвездиями и Сатурнами, кольца которых будут светиться и отвлекать внимание публики.

Я стоял с Сильви и Никси, девушкой с обручами, на сцене в пустом зале и объяснял им, как устроен фокус.

– Так, дамы, это классический трюк, я собираюсь разрезать мою прекрасную ассистентку Сильви пополам, а ты, Никси, станешь ее ногами.

Никси явно была в замешательстве, но Сильви перевела ей, и она захихикала.

– Хорошо. – Я выкатил ящик и поднял крышку. – Сильви, ты ложишься сюда, голову и руки просовываешь в дырки с этой стороны, а ноги – с той. – Сильви и Никси посмотрели на ящик. – Понятно?

Сильви кивнула:

– Да.

– Отлично, Никси. – Я улыбнулся блондинке. – К сожалению, ты не сможешь насладиться аплодисментами зрителей, но ты получишь удовольствие от осознания, что помогла поставить самый грандиозный из классических фокусов, когда-либо придуманных человеком.

Я посмотрел на Сильви. Она закатила глаза и стала переводить. Никси слушала, ее глаза становились все шире, и вдруг она захихикала, прикрывая ладошкой рот, словно стесняясь своей смешливости.

– Что ты сказала? – спросил я.

Сильви смотрела на меня невинным взглядом:

– Просто повторила твои слова, ты очень забавный парень, Уильям.

После пьяного кутежа между нами не возникло неловкости. Сильви просто сказала:

– Что ж, с этим вопросом покончено.

Я согласился, и мы рассмеялись, счастливые, что никто ни на кого не обиделся.

Я хотел спросить о толстяке. Он назвал ее по-другому, но по мне, что Сьюзи, что Сильви – не такая уж большая разница, а секундная паника в ее глазах могла быть не просто удивлением – возможно, Сильви его узнала. Я оставил свои догадки при себе, и хотя целую неделю каждый вечер ровно в десять пятнадцать потрошил ее на сцене, между нами не случилось ничего, что могло бы шокировать самую чопорную старую деву. Однако я не мог забыть ее тело и, пустившись в дальнейшие объяснения, отвел глаза в сторону.

– Так, ладно, спустимся в зал. – Девушки пошли за мной, болтая по-немецки. – Никси, что ты видишь рядом с ящиком Сильви?

– Я кажусь себе марионеткой.

Я взглянул на нее, и она перевела вопрос Никси.

– Ein tabelle.

– Отлично, теперь на сцену.

Они заворчали, но поднялись обратно.

– А теперь что ты видишь?

– Ahh, – понимающе выдохнула Никси. – Ein Schachtel.

Я посмотрел на Сильви.

– Ящик.

– Правильно. Смотри. – Я распахнул створку, демонстрируя отсек, спрятанный от глаз публики острыми черными углами скошенных стенок, и хотя толщина столешницы по ярко-белому канту не превышала дюйма, в центре стола достаточно места для худенькой женщины. – Никси, ты ложишься сюда, чтобы тебя никто не видел. Я ставлю на стол ящик и укладываю туда Сильви. Она незаметно подтягивает колени к груди, а ты просовываешь ноги в окошко стола и в дырки в ящике, так что публика думает, что это ноги Сильви. И наконец, я беру пилу, – я схватил огромную пилу, лежавшую рядом со мной, и тряханул в воздухе, – и режу небольшую дощечку, которая соединяет две части ящика. – Я начал пилить, раздался скрежет металла о дерево. – И вот я разделил ящик на две половины. – Я раздвинул две части волшебного гробика. – Толпа приходит в восторг, видя голову с одной стороны и дергающиеся ноги с другой. – Я поднял руки к невидимой публике и улыбнулся девушкам. Никси качала головой и что-то шептала Сильви. – В чем проблема?

Сильви вздохнула:

– Эта глупая стерва не сможет. У нее клаустрофобия.

Мы с Сильви перебрали всех артистов, но было очевидно, что только Никси сможет поместиться внутри потайного ящика.

– Блядь, опять облажались.

– Уильям, я не виновата.

Я пнул столик, на котором стоял ящик, и он откатился в глубь сцены. Я знал, что должен успокоить Сильви, чтобы не потерять еще и помощницу.

– Ладно, все равно это кусок дерьма, давно запушенный в массовое производство.

Сильви поймала столик и прикатила его обратно.

– У тебя все получится.

Я снова послал тележку туда, откуда она приехала, не глядя, получая облегчение от самого процесса. Она затряслась, почти уронив ящик, но все-таки устояла и уехала за кулисы.

– Твою мать.

Я поднялся и услышал вскрик, из-за кулис вышла Улла, толкая перед собой тележку. Я отступил.

– Черт, извини.

Улла потерла руку.

– Надо быть осторожнее, – сказала она раздраженно.

– Прости, Улла, я не хотел.

– На сцене небезопасно.

– Да, я знаю, извини.

В волосах Уллы торчал карандаш, а под мышкой – стопка счетов, на переносице появилась складочка. Интересно, что она сделает, если я попытаюсь ее разгладить?

– Я хотела узнать, когда вы закончите. Сцена нужна другим артистам.

– Скажи им, что путь свободен.

Улла заметила, что мы приуныли.

– Проблемы?

Сильви отошла на шаг и оглядела ее с головы до ног.

Нет. – Она обняла Уллу за плечи и посмотрела на меня. – Кажется, нет. Что скажешь, Уильям?

Я скользнул по немке взглядом. Но я уже отлично изучил пропорции Уллы и знал, что Сильви права.

Улла сразу поняла суть фокуса.

– Это старый трюк, публика его сто раз видела.

– Но не в исполнении Уильяма.

Мы с Сильви еще не обсуждали детали номера, но ее уверенность обнадеживала.

– Точно, мы добавим хамелеонского перчика, покажем сексуальную вариацию на тему.

Улла забеспокоилась:

– Мне придется надеть костюм?

– Нет, просто что-нибудь удобное, чтобы движения не стесняло, и, – я почувствовал, как кровь приливает к затылку, – такие же чулки и туфли, как у Сильви.

– Они великолепны. – Улла высвободилась из объятий Сильви, но та не сдавалась. – Темно-зеленые чулки в сетку и самые красные, самые блестящие извращенские туфли на самой высокой танкетке в мире. – Сильви посмотрела на меня. – Я договорилась в секс-шопе, туфли в обмен на упоминание в программе.

– Отлично. – Я посмотрел на Уллу. – Выручишь нас?

– Я не артистка.

– И не надо. Тебе нужно просто лежать в ящике, а в нужный момент высунуть ноги и пошевелить ими по моей просьбе.

Улла колебалась.

Я подошел ближе.

– Больше нам некого попросить.