1932 Фруктовое питание Много лет тому назад жила на свете Дама, подчинившая себя диете. В интересных закоулках ее тела Много неподдельного желания кипело. От желания к желанию переходя, Родилось у ней красивое дитя. Год проходит, два проходит, тыща лет — Красота ее все та же. Изменении нет. Несмотря, что был ребенок И что он вместо пеленок Уж давно лежит в гробу, Да и ей пришлось не сладко: и ее снесли, рабу. И она лежит в могиле, как и все ее друзья — Представители феодализма — генералы и князья. Но она лежит — не тлеет, С каждым часом хорошеет, Между тем как от князей Не осталося частей. «Почему же, — возопит читатель изумленный, — Сохранила вид она холеный?! Нам, читателям, не ясно, Почему она прекрасна, Почему ее сосуды Крепче каменной посуды». Потому что пресловутая покойница Безубойного питания была поклонница. В ней микробов не было и нету С переходом на фруктовую диету. Если ты желаешь быть счастливой, Значит, ты должна питаться сливой, Или яблоком, или смородиной, или клубникой, Или земляникой, или ежевикой. Будь подобна бабочке, которая, Соками питаяся, не бывает хворая. Постарайся выключить из своего меню Рябчика и курицу, куропатку и свинью! Ты в себя спиртные жидкости не лей, Молока проклятого по утрам не пей. Свой желудок апельсином озаряя, Привлечешь к себе ты кавалеров стаю. И когда взмахнешь ты благосклонности флажком, То захочется бежать мне за тобою петушком. 8 сентября 1932 Послание, бичующее ношение одежды Меня изумляет, меня восхищает Природы красивый наряд: И ветер, как муха, летает, И звезды, как рыбки, блестят. Но мух интересней, Но рыбок прелестней Прелестная Лиза моя — Она хороша, как змея! Возьми поскорей мою руку, Склонись головою ко мне, Доверься, змея, политруку — Я твой изнутри и извне! Мешают нам наши покровы, Сорвем их на страх подлецам! Чего нам бояться? Мы внешне здоровы, А стройностью торсов мы близки к орлам. Тому, кто живет как мудрец-наблюдатель, Намеки природы понятны без слов: Проходит в штанах обыватель, Летит соловей — без штанов. Хочу соловьем быть, хочу быть букашкой, Хочу над тобою летать, Отбросивши брюки, штаны и рубашку — Все то, что мешает пылать. Коровы костюмов не носят. Верблюды без юбок живут. Ужель мы глупее в любовном вопросе, Чем тот же несчастный верблюд? Поверь, облаченье не скроет Того, что скрывается в нас, Особенно если под модным покроем Горит вожделенья алмаз. …Ты слышишь, как кровь закипает? Моя полноценная кровь! Из наших объятий цветок вырастает По имени Наша Любовь. 1932
Лиде Человек и части человеческого тела Выполняют мелкое и незначительное дело: Для сравненья запахов устроены красивые носы, И для возбуждения симпатии — усы. Только Вы одна и Ваши сочлененья Не имеют пошлого предназначенья. Ваши ногти не для поднимания иголок, Пальчики — не для ощупыванья блох, Чашечки коленные — не для коленок, А коленки вовсе не для ног. Недоступное для грохота, шипения и стуков, Ваше ухо создано для усвоенья высших звуков. Вы тычинок лишены, и тем не менее Все же Вы — великолепное растение. И когда я в ручке Вашей вижу ножик или вилку, У меня мурашки пробегают по затылку. И боюсь я, что от их неосторожного прикосновения Страшное произойдет сосудов поранение. Если же в гостиной Вашей, разливая чай, Лида, Вы мне улыбнетесь невзначай, — Я тогда в порыве страсти и смущения Покрываю поцелуями печение, И, дрожа от радости, я кричу Вам сам не свой: — Ура, виват, Лидочка, Ваше превосходительство мой! 1932? Чревоугодие (Баллада) Однажды, однажды Я вас увидал. Увидевши дважды, Я вас обнимал. А в сотую встречу Утратил я пыл. Тогда откровенно Я вам заявил: — Без хлеба и масла Любить я не мог. Чтоб страсть не погасла, Пеките пирог! Смотрите, как вяну Я день ото дня. Татьяна, Татьяна, Кормите меня. Поите, кормите Отборной едой, Пельмени варите, Горох с ветчиной. От мяса и кваса Исполнен огня, Любить буду нежно, Красиво, прилежно… Кормите меня! Татьяна выходит, На кухню идет, Котлету находит И мне подает. …Исполнилось тело Желаний и сил, И черное дело Я вновь совершил. И снова котлета. Я снова любил. И так до рассвета Себя я губил. Заря занималась, Когда я уснул. Под окнами пьяный Кричал: караул! Лежал я в постели Три ночи, три дня, И кости хрустели Во сне у меня. Но вот я проснулся, Слегка застонал. И вдруг ужаснулся, И вдруг задрожал. Я ногу хватаю — Нога не бежит, Я сердце сжимаю — Оно не стучит. Зарытый, забытый, В земле я лежу, Попоной покрытый, От страха дрожу. Дрожу оттого я, Что начал я гнить, Но хочется вдвое Мне кушать и пить. Я пищи желаю, Желаю котлет. Красивого чаю, Красивых конфет. Любви мне не надо, Не надо страстей, Хочу лимонаду, Хочу овощей! Но нет мне ответа — Скрипит лишь доска, И в сердце поэта Вползает тоска. Но сердце застынет, Увы, навсегда, И желтая хлынет Оттуда вода, И мир повернется Другой стороной, И в тело вопьется Червяк гробовой. |
