— Хорошо, я буду.

И пришел.

Перед собравшимися в клубе рабочими и служащими, учащимися и домашними хозяйками стоял стол, на столе стояли препараты, за столом профессор.

— Науку тормозит не только религия в прямом смысле этого слова, — начал профессор, — но та псевдонаука, которая в буржуазном обществе идет вместе с наукой, стараясь подменить ее собой. Недавно она протянула свою руку и к советской науке. Я расскажу вам все по порядку… Полгода тому назад я доказал существование одного витамина, вещества, входящего в пищу, отсутствие которого в последней действует разрушающим образом на нервную систему и мозг. Следующие полгода я украл у настоящей науки… Дело в том, что под влиянием чуждых науке теорий я задался целью отыскать синтез таких пищевых веществ, которые смогли бы механическим путем усилить мозговую деятельность человека и животных. Я забыл, что это противоречит законам природы, я забыл, что человек развивает свой мозг не искусственным путем, не принятием какого-либо вещества, например фосфора, а практикой, борьбой, изучением и изменением природы и общества. Я уподобился средневековым алхимикам, искавшим золота в человеческой моче, или вон тому псевдоученому, изображение которого при помощи пилюль хочет выучить своих учеников геометрии. На этом я остановлюсь. Пусть изображения на стене продолжат меня. Они расскажут лучше, чем смогу рассказать я.

Между аудиторией и профессором, между зрителями и искусством не было разобщенности. Они составляли единство.

Портрет лежал под столом, а профессор сидел за столом.

Были слышны шаги Петра Ивановича, который спускался, чтобы пожаловаться на то, что его уплотняют.

— Меня уплотняют, — сказал он. — Из четырех комнат мне оставляют одну. Что это, как не вмешательство в частную жизнь? Нарушить мой ритм — это значит лишить меня воздуха. Как рыба, я задохнусь на этой земле.

— Для вашей ерунды, — резко ответил профессор, — я не оставил бы и полкомнаты, я не оставил бы четверть комнаты, ни одного метра, ни одного сантиметра не оставил бы я.

Задыхаясь от бешенства, с открытым ртом, как у рыбы, и выпученными, как у рака, глазами он выплыл из комнаты профессора. Он ушел, чтобы никогда сюда не вернуться.

«И все же я оставил ему больше сантиметра и больше метра для его ерунды, — подумал профессор. — В своем докладе я не назвал его, не разоблачил».

И, встав с места, профессор увидел потолок, тот потолок, который служил еще Каплину полом. Потолок был потолок.

В условиях острой литературной борьбы 20-х годов даже небольшие школы и группировки стремились издать свои коллективные сборники. Осуществить эту цель было непросто из-за разного рода препятствий, материального и организационного характера.

Выпустить сборник хотели и «чинари», затем обэриуты. В 1927 году «чинари» вместе со своими союзниками составили план будущего сборника «Радикс» (от лат. radix — корень). Приводим его по записной книжке Д. Хармса (хранится в частном собрании):

Сборник не вышел. Возможно, к нему относится следующая запись Хармса в первой половине 1927 года: «Наши ближайшие задачи: 1. Создать твердую Академию левых классиков. 2…составить манифест. 3. Войти в Дом Печати. 4. Добиться вечера с танцами для получения суммы около 600 рублей на издание сборника. 5. Издать сборник» (Записная книжка Д. Хармса).

В 1929 году у обэриутов возникает план нового сборника под названием «Ванна Архимеда»: «Стихи: 1. Заболоцкий. 2. Введенский. 3. Хармс. 4. Хлебников. 5. Тихонов; „Елизавета Бам“. Проза: 1. Каверин. 2. Введенский. 3. Добычин. 4. Хармс. 5. Тынянов. 6. Шкловский. 7. Олеша» (Записная книжка Хармса).

Настоящее издание, повторяя название несостоявшегося сборника обэриутов, не ставит перед собой задачу продублировать его состав.

Цель сборника — познакомить читателя с характерными литературными жанрами писателей, входивших в ОБЭРИУ.

Ниже указываются источники, па которым печатаются тексты.

Их орфография и пунктуация приведены в соответствие с современными нормами с сохранением особенностей стиля публикуемых авторов и отдельных форм написания, отражающих колорит эпохи.

Все произведения расположены, за исключением некоторых случаев, в хронологическом порядке. Датировка в основном авторская, предполагаемые даты приводятся в угловых скобках.

Ванна Архимеда — публ. по автографу, хранящемуся в Рукописном отделе ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ф. 1232. Ед. хр. 364).

Вагинов Константин Константинович (1899–1934)

Труды и дни Свистонова — публ. по первому изданию романа: Вагинов К. Труды и дни Свистонова. Л.: Прибой, 1929.

Заболоцкий Николай Алексеевич (1903–1958)

Битва слонов, Торжество Земледелия, Безумный волк — публ. по тексту подготовленного автором в 1933 году (но тогда не изданного) сб. «Стихотворения. 1926–1932», включенного в кн.: Заболоцкий Н. Вешних дней лаборатория / Сост. Н. Н. Заболоцкий. М.: Молодая гвардия, 1987.

Хармс Даниил Иванович (наст, фамилия Ювачев, 1905–1942)

«Одна муха ударила в лоб…», Вещь, История сдыгр аппр, О явлениях и существованиях № 1 и № 2, «Теперь я расскажу, как я родился…», Инкубаторный период, «Я решил растрепать одну компанию…», «Иван Яковлевич Бобов проснулся…», Рыцарь, Праздник, Судьба жены профессора, Грязная личность, Шапка, Тетрадь, Случаи, Воспоминания одного мудрого старика, Власть, Победа Мишина, Помеха, Старуха — публ. по кн.: Хармс Д. Полет в небеса. Л., 1988.

Карьера Ивана Яковлевича Антонова, Новая анатомия, Новые альпинисты, Новый талантливый писатель, Отец и дочь, «Одному французу подарили диван…», Лекция, Упадание, Симфония № 2 — публ. по изд: Xармс Д. Случаи. Рассказы и сцены / Сост. В. Глоцер. М., 1989. Серия «Библиотека Крокодила», № 1 (1061).

Лапа, «Однажды Андреи Васильевич…», «Едет трамвай…», Кассирша, Пассакалия № 1, «Есть ли что-нибудь на земле…», Реабилитация — публ. по автографам, хранящимся в Рукописном отделе ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ф. 1232. Ед. хр. 80, 213, 270, 283, 312, 367).

Олейников Николай Макарович (1898–1937)

Все стихотворения публ. по кн.: Олейников Н. Пучина страстей / Сост. А. Н. Олейников. Л., 1991.

Введенский Александр Иванович (1904–1941)

Священный полет цветов, Потец, Некоторое количество разговоров, Ёлка у Ивановых — публ. по авторизованной машинописи, хранящейся в Рукописном отделе ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ф. 1232. Ед хр. 39, 57).

В Полном собрании сочинений А. Введенского, подготовленном М. Мейлахом (Введенский А. Полн. собр. соч. Мичиган, 1980. Т.1), «Священный полет цветов» имеет название «Кругом возможно Бог». Публикатор повторил название, предложенное другом поэта Я. С. Друскиным, но на листах машинописи оно отсутствует. Заголовок же, написанный рукой Введенского в углу первой страницы, Друскин посчитал относящимся только к прологу. Получается, что Введенский озаглавил — почему-то сбоку, в углу страницы — пролог из шести строчек, но не дал название произведению из 900 строк. Утверждение Друскина представляется нам спорным.