Там что-то еще про кэндоиста вроде бы говорится: мол, вынул меч — убивай, нет?
Да, что-то такое говорится. А какое отношение Колчин имеет к этой заповеди?! Какой меч?! Когда вынул?! Кого убивать?! Четверых придурков-олим?! А за что?! И кто они такие?! Колчин и понятия не имеет об их существовании! Кто-кто?
Какой Вольдемар Агони-Бялый? Это который старый пердун с псевдоблагородной сединой и будто бы породистым профилем? Распространенный типаж скрытого педика, охмуряющего мальчиков перспективой покататься на машине, послушать музыку, скушать конфетку. Этот, что ли?..
Ни малейшего представления о нем Колчин не имеет!
Какой Натан Емельянов? Это который с бегающими глазками застигнутого на горячем воришки: «Вы могли подумать, что я способен на тако-ое?! Всё! Я ухожу! Я оскорблен!» Внешность кошмарной бабы, неудачно переодетой в мужскую одежду. Этот, что ли?
Ну, ни малейшего представления!
Какой Владимир Калошный? Это который жопастый? С замашками бритозатылочного боевичка из не самой крутой группировки? Типаж «болельщика» на дурилках-наперстках, когда любую из пяти-шести рож-подставок даже самый плохой физиономист за версту срисует. Этот, что ли?..
Нет, никогда не сводила судьба, не встречались, по счастью для Калошного.
Какой Александр Погуда? Это который нервный-полусумасшедшенький? Усики у него еще. Шеей постоянно ерзает — то ли парикмахер неудачно смахнул состриженные волосики с затылка, то ли в роду у клиента психопаты были, есть и будут есть. Типаж кривоулыбчивого «властелина», полагающего, что «гений» и «юродивый» — синонимы. Этот, что ли?..
Да нет же, бог миловал от знакомства с такими организмами.
Так что — еще раз! — Колчин понятия не имеет об их существовании. Много чести для них — знать Колчину об их существовании.
Да и они, четверо, понятия не имеют о существовании сэнсея ЮК. Откуда бы им? Даже если они действительно лазали в «Публичку». Есть ли вообще связь между «кражей века» из РНБ и признанным мастером Косики-каратэ Ю. Д. Колчиным?! Да никакой! Вот еще! Новости!
Оно конечно, для четверых мелких аферистов была бы большая честь — знать сэнсея ЮК.
Но, однако, эту честь им Колчин не окажет. Он, видите ли, привык иметь дела с первыми лицами. А вы, четверо, так… мелочь пузатая.
Вот таким образом… И — не иначе.
Кому-то хотелось бы иначе?
А иначе — это как?
Вам что, в подробностях описывать так называемое «идеальное преступление»?! Отдохните от предвкушений, отдохните.
Ибо «идеальных преступлений» не бывает. Точка.
Почему это не бывает?! Возмущенный вопросительный и восклицательный знаки.
Потому. Когда б они осуществлялись, никто б о них и слыхом не слышал. На то они «идеальные». А все остальное, описанное с подробностями, с самыми подробными подробностями, с самыми убедительными подробностями — полная туфта. Ибо если оно, «идеальное», кем-то описано, значит, уже не «идеальное» — ведь стало известным кому-то, кроме того, совершившего «идеальное». Кому бы оно стало известным, «идеальное преступление», кроме самого воплотителя?
Разумеется, и воплотитель — всего лишь человек, а человек слаб. Так и подмывает ударить себя в грудь и гаркнуть хотя бы зарослям тростника: «У царя Мидаса ослиные уши!» («Я совершил идеальное преступление!»)
Всё! Свободен, парень. Что знают двое, то знает и… последняя собака. Даже если второй — всего лишь тростник. И не претендуй на звание вершителя идеальных преступлений.
Это касаемо «идеальных преступлений» в книжках. Тот же «Шакал» у Форсайта. Поговаривают, в тогдашнем застойном Союзе целиком не опубликовали «Шакала», на половинке опомнились и наложили вето — как раз потому, что перепугались: вдруг найдется подражатель и надумает повторить покушение на Первое Лицо таким же манером.
Идиоты, одно слово! Даже если нашелся бы подражатель, он тоже был бы идиотом! Полным!
Там же, в «Шакале» Форсайта, — прокол на проколе!
Нет? Ну, попытайтесь, если считаете, что не идиоты. Сразу поймете, что заблуждались по поводу собственной персоны.
Ладно, книжки. Там хоть можно спрятаться за несобственно-прямую речь, за поток сознания, за мысленный диалог непонятно кого непонятно с кем. И каждый волен вообразить невообразимое.
Но вот кино-о-о! Ва-а-аще!
Спецагенты, супергерои, ведущие себя, как слон в посудной лавке, шуршащие в зарослях, гремящие кровлей крыш, щелкающие предохранителями, будто стартовым пистолетом, и — не попутай черт! — задумаются всерьез: «Здесь должно быть решение! Не может не быть решения! Всегда есть одно, единственно верное решение! Думать! Думать! Время на исходе! Таймер тикает! Осталось десять секунд! Пять! Три! Две! Одна! Ну!!! Щас флажок упадет!.. Вот-т-т! Оно! е2 — е4! Уф-ф…» Экий интеллект! Экий матерый человечище!
Да вот хотя бы и «Час червей», где Колчин изображал злодея второго плана! Ломакинское кино, дай бог его все-таки увидеть на экранах. Нет, история с захватом автобуса и вертолета сама по себе — вполне съедобна. Однако не вздумайте, дураки-террористы, воспользоваться рецептом. Тот же Андрей Зубарев, консультирующий Ломакина безвозмездно, по наущению Колчина, вынес приговор: «Полная херня! Их бы повязали в момент!» Но приговор — не фильму, не сценарию. Приговор подражателям, буде таковые объявились бы и решили: а давайте, как в кино!
В кино — отчего же… В жизни — полная херня!
Более того! Только по большому секрету, ладно?! Консультанты высокого класса всегда подсунут в фильм пару-тройку заведомых глупостей, чтобы, отыщись подражатели-плагиаторы, на этих глупостях попались.
Это, к слову, касается и «Часа червей», хотя там все, казалось бы, продумано до мелочей. Как-никак, но Андрей Зубарев — и впрямь консультант высокого класса… в своей области. «Зенит» — чемпион. И не футбольный «Зенит». И дворец Амина брали количеством людей, пересчитываемых по пальцам. Чай, не дудаевская резиденция в Грозном, к-кретины от профессионализма!
Да! Так вот… «Идеальное преступление» — преступление, которого нет. Ни в оперативных сводках не значится, трупов, обезображенных до неузнаваемости, выброшенных, скажем, приливной волной, — тоже ни-ни, а уж что касается воображаемого исполнителя — при самом больном-богатом воображении не вообразишь. Пусть газетки версиями забавляются — на то они и газетки, им бы аудиторию развлечь. Не так ли?
Не так! Не так!!! А из зала мне кричат: «Давай подробности!»
Про кого подробности, милые мои?! Про гражданку Парамонову?! Вы чё?! Сказано же: бесследно исчезли. Вам шашечки, или вам ехать?!
«Они отправились на озеро Дунтин. Там их встретили с большим почетом. Но об этом рассказывать не стоит…»
Нет-нет, на сей раз не древнекитайская литературная традиция. Отнюдь!
И не греческая, не менее древняя традиция — щадя нервы зрителей, ни в коем разе не демонстрировать процесс убиения. Задерни занавесочку, там, за ней, издай предсмертный вопль, а потом пожа-алуйста — предъяви потрясенному демосу бездыханные тела. Ура, царь Эдип! Ура! Первый в истории литературы чистый детектив! Триллер! Дрожь пробирает!..
Нет, не греческая традиция. Ибо какие еще бездыханные тела?! Чьи тела?! На кой демос они нужны! Нам не нужны великие потрясения-триллеры. Нет-нет, не нужны! Чуждо это русскому человеку, чуждо!
Таким манером запросто отбояриваешься от любителей сцен, леденящих душу, типа:
Он дождался момента, когда человек выйдет из тени, чтобы убедиться — это тот самый человек.
Одутловатое лицо. Мешковатая фигура. Аура перегара… Это тот самый человек.
Он убедился и шагнул навстречу. Короткий быстрый удар на противоходе.
Человек не успел испугаться. Тем более отпрянуть. Грузно осел на землю, в пыль.
Пульс? Пульс прощупывался.
Он затолкал тело в багажник и сверился со следующим адресом. Недалеко. Рядом.
Обездвиженное тело, по его расчетам, минимум час не проявит никаких признаков жизни.
