Преступники признались, что они воспользовались болезнью товарища А.А. Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имеющийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому тяжелому заболеванию режим (курсивы мои. — К.Р.) и тем самым умертвили товарища А.А. Жданова. Следствием установлено, что преступники также сократили жизнь товарища А.С. Щербакова, неправильно применяли при его лечении сильнодействующие лекарственные средства, установили пагубный для него режим и довели его таким путем до смерти.

Врачи-преступники старались в первую очередь подорвать здоровье советских руководящих военных кадров, вывести их из строя и ослабить страну. Они старались вывести из строя маршала Василевского A.M., маршала Говорова Л.А., маршала Конева И.С., генерала армии Штеменко С.М., адмирала Левченко Г.И. и др…

Большинство участников террористической группы (Вовси М.С, Коган Б.Б., Фельдман А.И., Гринштейн A.M., Этингер Я.Г. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт» (речь идет о еврейско-сионистской организации «Америкэн Джойнт Дистрибьюшн Комити. — К.Р.), созданной американской разведкой якобы для оказания международной помощи евреям в других странах.

На самом же деле эта организация проводит под руководством американской разведки широкую шпионскую, террористическую и иную подрывную деятельность в ряде стран, в том числе и в Советском Союзе.

Арестованный Вовси заявил следствию, что он получил директиву «об истреблении руководящих кадров СССР» из США от организации «Джойнт» через врача в Москве Шимелиовича и известного еврейско-буржуазно-го националиста Михоэлса (арестованный Вовси — родной брат Соломона Михоэлса, настоящая фамилия которого Вовси. — К.Р.).

Другие участники террористической группы (Виноградов, Коган М.Б., Егоров) оказались давнишними агентами английской разведки.

Следствие будет закончено в ближайшее время (ТАСС)».

Информация об этом расследовании никогда не была опубликована, и эта недосказанность вызывает много вопросов. Исследователи обратили внимание на ту подозрительную деталь, что именно в последний год жизни Сталина из его окружения был выведен генерал-лейтенант Н.С. Власик, начальник личной охраны, и генерал-лейтенант А.И. Поскребышев — его личный секретарь.

Однако мало известен тот факт, что через четыре дня после опубликования «Хроники ТАСС» о «заговоре врачей», 17 февраля 1953 года, неожиданно «безвременно» скончался молодой, полный сил генерал Косынкин, комендант Кремля, назначенный на эту должность лично Сталиным из своей охраны».

Долгое время дело «врачей-вредителей» объяснялось пропагандой как результат «подозрительности» Вождя, якобы без оснований поверившего «доносу» неизвестной «медсестры». Впервые эта инсинуация была озвучена на XX съезде партии косноязычным Хрущевым, но в архиве сохранился черновик его доклада с собственноручно сделанным им «добавлением» к тексту, написанному его помощниками.

«Дело врачей, — паяцствовал Хрущев. — Это может быть не дело врачей, а дело Сталина, потому что никакого дела о врачах не было, кроме записки врача Тимашук, которая… написала письмо на имя Сталина».

Хрущев лжет. Жорес Медведев пишет: «Делом врачей» Сталин напрямую в январе — феврале 1953 года не занимался»[60]. Но Хрущев лжет изначально. Как очевидно из документов, приведенных ранее, — заведующая кабинетом электрокардиографии Кремлевской больницы письма Сталину не писала! Она послала два письма «в ЦК ВКП(б) на имя секретаря Кузнецова А.А.».

Ее заявлениям секретарь ЦК хода не дал, и, видимо, не случайно: именно Кузнецов являлся тем человеком, по рекомендации которого «ленинградец» профессор Егоров попал в Кремлевскую больницу. Копию заявления врач направила «начальнику главного управления охраны МГБ СССР Н.С. Власику», но он вернул письмо самому Егорову. Причем напомним, что Тимашук никого не обвиняла. В связи с увольнением она лишь защищала себя от обвинения в некомпетентности.

Казалось бы, это незначительная деталь — кому писала Тимашук? Но версия Хрущева, изложенная им участникам съезда, сразу сориентирована на заведомо предвзятые выводы. И это не ошибка неосведомленного человека, а осмысленная мелкопакостная ложь негодяя, создающая фон для большой политической клеветы.

«И вот по этому письму, — продолжал свою мысль Хрущев, — было создано дело врачей… которые допускались до лечения самого Сталина, например Смирнов лечил Сталина…»

Хрущев вдохновенно, беззастенчиво и нагло импровизировал: «И вот достаточно было такого письма Сталину (?), как Сталин сразу этому поверил. Ему следствие не нужно было… Он сказал — и их арестовали. Он сказал — Смирнову надеть кандалы…»[61].

Хрущев опять лгал, и лишь единицы из слушавших его знали, что никто на Ефима Ивановича «кандалы» не надевал! В связи с ревизией министерства правительственной комиссией 9 декабря 1952 года министра здравоохранения Е.И. Смирнова перевели «вновь в военное ведомство на прежнее амплуа — начальником Военно-санитарного управления». Причем это была не такая фигура, чтобы перевод министра осуществлялся без ведома секретаря ЦК по кадрам Хрущева.

«Вот здесь делегат съезда Игнатьев, — делает вставку в будущий доклад Никита, — которому Сталин сказал: если не добьетесь признания у этих людей, то с вас будет голова снята». Автор клеветы придумал удачный аргумент. Последняя фраза, отмечается в варианте уже опубликованного доклада, вызвала «шум возмущения в зале».

Прожженный мастер интриги сразу поспешил усилить эффект от сказанного в сознании одураченных партийных функционеров и продолжил: «Сталин сам вызывал следователя, инструктировал его, указывая методы следствия, а методы были единственные — бить, бить и бить. Через некоторое время после ареста врачей мы, члены Политбюро, получили протоколы с признанием врачей. После рассылки протоколов Сталин говорил нам: «Вы слепцы, котята, что будет без меня — погибнет страна…»

В таком примитивно-гротескном виде Хрущев представил обстоятельства дела на XX съезде партии. Если свести высказанное Хрущевым к краткой формулировке, то он обвинил Сталина в том, что тот поверил «клевете» на невиновных людей и лично заставил следователя применить незаконные методы, чтобы добиться признательных показаний..Но обратим внимание, что одновременно Хрущев вывел из-под удара министра МГБ Игнатьева, присутствующего в зале.

Между тем существует еще один документ. Это воспоминания Хрущева, написанные много лет спустя. «Однажды, — диктовал Хрущев, — Сталин пригласил нас к себе в Кремль и зачитал письмо. Некая Тимашук сообщала, что работает в медицинской лаборатории и была на Валдае, когда умер Жданов. Она писала, что Жданов умер потому, что врачи лечили его неправильно: ему делали такие процедуры, которые неминуемо должны были привести к смерти, и это делалось преднамеренно… (курсив мой. Хрущев намеренно извращает смысл докладной Тимашук. — К.Р.).

Одним словом, врачи были арестованы… Когда мы сходились не за столом Президиума и обменивались между собой мнениями, то больше всего возмущались письмом, полученным от Конева… Письмо, которое прислал Конев, клеймило не только тех, которые уже были «выявлены», но толкало Сталина на расширение круга подозреваемых…»

Из сказанного видно, что, помимо «письма» врача-кардиолога, в деле врачей фигурировало еще и письмо маршала Конева, но важно не это. Хрущев продолжает: «Начались допросы «виновных». Я лично слышал, как Сталин не раз звонил Игнатьеву… Он (Сталин) требовал от Игнатьева: несчастных врачей надо бить и бить, лупить нещадно, заковывать их в кандалы…»

Распаляя старческое воображение, мысль, высказанную на XX съезде: «методы были единственные — бить, бить и бить», теперь Хрущев превращает в якобы принадлежащее Сталину требование «бить, лупить нещадно, заковывать их в кандалы». Очевидно, что со сцены исчез мифический «следователь», и в расследовании дела врачей более определенно обозначилась роль министра МГБ.