Кстати сказать, ссылка Маленкова на «просьбу Сталина» совершенно не означает, что награждение Тимашук было инициировано Вождем. В этот период в отличие от ранее существовавшего порядка все важнейшие документы направлялись не ему. В том числе запросы МГБ о санкциях на аресты и уж тем более представления к наградам.

Как ни крути, а все аресты и награждения в первую очередь могли быть санкционированы лишь секретарем ЦК по кадрам и, что еще более важно в исследуемом вопросе, — куратором МГБ Хрущевым. Более того, личная подпись Сталина на большинстве документов даже не требовалась: у всех членов «четверки» имелись разной формы печати с факсимильной подписью Сталина!

Однако конец личной истории кремлевского кардиолога испортил тот же Хрущев. Уже после смерти Сталина, в 1954 году, он наградил Тимашук еще одним орденом — Трудового Красного Знамени. Но в апреле 1964 года ее неожиданно уволили с должности зав. отделением функциональной диагностики, она потеряла возможность получить квартиру, ей отказали в характеристике для получения персональной пенсии, и она умерла оклеветанной.

За что? За то, что слишком много знала? Да, ибо в это время «бесноватый Никита» раскручивал уже другую интригу.

«Холодная война» усилила тайную деятельность противостоящих общественных систем. Секретные службы оттачивали методы своей работы. В этот период контрразведывательные службы США и Англии целиком сосредоточились на борьбе против СССР, и у советских профессионалов появились серьезные проблемы. В связи с послевоенной реорганизацией заграничных военных и политических ведомств многие советские агенты потеряли свои выгодные позиции. Значительный вред нашей разведке причинили перебежчики Гудзенко, Бентли и Чамберз, но самый ощутимый ущерб нанесла расшифровка американскими аналитиками советских шифров в процессе операции «Венона».

Еще в мае 1947 года правительство приняло постановление о создании при Совете министров СССР Комитета информации (КИ). Его возглавил заместитель председателя Совмина и министр иностранных дел Молотов. Представителями КИ за рубежом (то есть главными резидентами) стали послы, а их заместителями — бывшие резиденты ГРУ и ПГУ, т. е. военной и внешнеполитической разведки.

Правда, эта схема просуществовала недолго. В январе 1949 года военная разведка (ГРУ) выведена из КИ и возвращена в Министерство обороны, а в 1951 году внешнеполитическая разведка стала Первым главным управлением Министерства госбезопасности.

Конечно, Сталину поступала не вся информация, добываемая резидентурами, а наиболее важные сведения. Так в октябре 1948 года на его стол легла информация о военно-политических переговорах по Североатлантическому пакту, а в декабре — 74-страничный протокол сессии Консультативного совета Западного союза, состоявшейся в Париже.

Понимая правила игры, Сталин не мог пренебрегать агентурной информацией, важным инструментом в системе политического противостояния, и в конце 1952 года он вернулся к проблемам разведки. 9 ноября бюро Президиума ЦК КПСС создало комиссию по реорганизации разведывательной и контрразведывательной служб. В декабре был подготовлен проект постановления ЦК «О главном разведывательном управлении МГБ СССР».

В его рассуждениях была целостная концепция, в которой он связывал воедино как политические цели, так и профессиональные правила действий солдат невидимого фронта. При обсуждении этих вопросов с профессионалами Сталин подчеркнул:

«Главный наш враг — Америка, но основной удар надо делать не собственно на Америку. Нелегальные резидентуры надо создать прежде всего в приграничных государствах. Первая база, где нужно иметь своих людей, — Западная Германия. Нельзя быть наивным в политике, но особенно нельзя быть наивным в разведке».

Он хорошо знал людей и, как тонкий психолог, предостерегал: «Никогда не вербовать иностранца таким образом, чтобы были ущемлены его патриотические чувства. Не надо вербовать иностранца против своего отечества. Если агент будет завербован с ущемлением патриотических чувств, это будет ненадежный агент».

Хотя невидимая глазу обычного обывателя война между Западом и Востоком называлась холодной, она велась по тем же политическим правилам, что и реальные боевые действия. Стремление Америки к неограниченному господству в мире толкало ее лидеров к применению все более изощренных приемов для подрыва советского строя.

Борьба была непримиримой, диктуемой логикой идеологий и экономических целей государств. Он ясно осознавал опасность и своевременно готовил силы в этой психологической войне, в которой противник противопоставлял его стремлению к миру политику давления и угрозы агрессии.

Трезвый реалист, он требовал высочайшего профессионализма, гибкости и самокритичности от агентурной службы. По словам Судоплатова, Сталин подчеркивал на заседании комиссии: «Работа против нашего главного противника невозможна без создания мощного агентурно-диверсионного аппарата за рубежом… мощной разведывательной агентурной сети».

Он указывал, что «разведка — святое, идеальное для нас дело», необходимо «в разведке иметь агентов с большим культурным кругозором — профессоров», и предусмотрительно требовал: «полностью изжить трафарет из разведки. Все время менять тактику, методы. Все время приспосабливаться к мировой обстановке. Использовать мировую обстановку. Вести атаку маневренную, разумную. Использовать то, что Бог нам предоставляет… В разведке никогда не строить работу таким образом, чтобы направлять атаку в лоб. Разведка должна действовать в обход. Иначе будут провалы, и тяжелые провалы».

Человек, сам прошедший жизненную школу нелегальной революционной подпольной работы, он не идеализировал возможности профессионалов и подчеркивал: «Агенту нельзя давать такие поручения, к которым он не подготовлен, которые его дезорганизуют морально… Самое главное, чтобы в разведке научились признавать свои ошибки. Человек сначала признает свои ошибки, а уже потом поправляется…Исправлять разведку надо прежде всего с изжития лобовой атаки».

Начальником сформированного мощнейшего Главного разведывательного управления министерства Госбезопасности СССР 1 января 1953 года был назначен генерал-лейтенант С.И. Огольцов, оставшийся в должности 1-го заместителя министра МГБ.

Доклад МГБ по «делу врачей» был заслушан на расширенном заседании Бюро Президиума ЦК КПСС, состоявшемся в Кремле 9 января 1953 года. На заседание были приглашены все секретари ЦК, председатель Комитета партийного контроля М. Шкирятов и редактор «Правды» Д. Шепилов.

Сталин на заседании не присутствовал, «хотя в списке участников числился первым»[59]. Странно, но исследователи не задаются естественными вопросами. Кто же в таком случае вел заседание? Кто готовил его? Но поскольку такой информации нет, то логично предположить, что проводил это совещание курирующий МГБ секретарь ЦК Хрущев.

Как бы то ни было, через три дня страна была взбудоражена. Опубликованная 13 января 1953 года «Хроника ТАСС» сообщила: «Арест группы врачей-вредителей. Некоторое время тому назад органами госбезопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения сокращать жизнь активным деятелям Советского Союза.

В числе участников этой террористической группы оказались: профессор Вовси М.С., врач-терапевт; профессор Виноградов В.Н., врач-терапевт; профессор Коган М.Б., врач-терапевт; профессор Егоров П.И., врач-терапевт; профессор Фельдман А.И., врач-отоларинголог; профессор Этингер Я.Г., врач-терапевт; профессор Гринштейн A.M., врач-невропатолог; Майоров Г.И., врач-терапевт.

Документальными данными, исследованиями, заключениями медицинских экспертов и признаниями арестованных установлено, что преступники, являясь скрытыми врагами народа, осуществляли вредительское лечение и подрывали их здоровье.

Следствием установлено, что участники террористической группы, используя свое положение врачей и злоупотребляя доверием больных, преднамеренно злодейски подрывали доверие последних, умышленно игнорировали данные объективного исследования больных, ставили им неправильные диагнозы, не соответствовавшие действительному характеру их заболевания, а затем неправильным лечением губили их.