Литмир - Электронная Библиотека

Пункты составленного плана множились, и это наводило на мысль, что вскоре следствие зайдет в тупик.

Лифтеры, телемастера, сантехники — все они были «чистыми», вне подозрения. «Честные приспособленцы и не больше», — окрестил их Гульнов. Он вернулся из Усть-Лабинска ни с чем. Костыгиной в городе не оказалось, она туда вообще не наезжала последние два года. Андрей побывал у всех ее знакомых и родных. Крутился, как он говорит, до головокружения. В письмах к родителям Комарницкая сообщала о женихе с квартирой и машиной, называя почему-то квартиру собственным домом, но это, как предположил Тимонин, скорее всего по провинциальной привычке, коль у них в Усть-Лабинске отдельный коттедж.

Вот и все новости.

А родители… Что родители? Убиты горем.

Климов представил себя на месте отца Комарницкой, и сердце его сжалось. Он с резкой физической болью ощутил, что в мире, в этом живом и разноликом мире, все странным образом сопряжено с тем жутким отголоском подлости и зла, чье эхо долго еще будет отзываться в людях, внезапно принявших от жизни свое горькое сиротство.

Вспомнив своих родителей, Климов тяжело вздохнул. Матери стареют раньше, но живут дольше отцов.

Последние дни он много размышлял о семье Комарницкой, о ней самой, и все больше убеждался, что его занимает жертвенный склад ее ума. «Лучше умереть, чем пасть в своих глазах». Эта фраза отзывалась в нем размеренно и методично, словно капала вода из крана. Он пока не знает, где искать Костыгина. Впрочем, как и его машину. Шли дни, а пружина загадочных стечений обстоятельств все еще продолжала сжиматься.

Механизм раскрутки не срабатывал.

Глава 12

В «Интуристе» ни

швейцары, ни бармены Костыгина по

фотографии

не опознали, а слухи об убийстве множились, роились, их передавали из уст в уста со всеми душераздирающими подробностями. К

лимову

самому не терпелось поднять занавес этой истории, и, видимо, поэтому, его все больше угнетало положение человека, внезапно упершегося в незримую

преграду.

Он начинал понимать всю скудность и зыбкую достоверность полученных в ходе розыска фактов. И хотя обилие информации не всегда дает возможность лучше ориентироваться в обстановке, сейчас он хотел знать о семье Костыгиных, о матери и сыне, максимально все. Они с Гульновым переговорили с десятком знакомых, родственников, сослуживцев, одноклассников Костыгина, посетили те места, где они были вместе или порознь (благо, этих мест было раз-два и обчелся) и уже начинали избегать друг друга, так как свет в конце туннеля, который они рыли сообща, все еще не появлялся.

С одной стороны, Климов понимал неумолимую связь доказательств, обличающих Костыгина в убийстве, а с другой — неодолимо чувствовал сопротивление каких-то сил, направленных на неприятие подобных доказательств. Факты требовали доверия к себе, и одновременно в этом требовании

он

улавливал ущербность. Это как в радиоприемнике, когда крутишь ручку настройки, а вместо желаемой станции ловишь в эфире треск и чью-то речь на тарабарском языке.

Из состояния оцепенелой задумчивости его вывел Андрей. Он провернул валик пишущей машинки и выдернул бланк:

Взгляните, Юрий Васильевич. Так?

В это время щелкнуло в селекторе. Вызывал Шрамко.

Потом, Андрей. Пошли к начальству.

Климов отложил протянутую ему «бумаженцию» и пропустил Гульнова вперед.

Проходите, садитесь, — официально пригласил их в кабинет Шрамко и поспешно снял очки, к которым, чувствовалось, не совсем привык. По крайней мере, Климов видел его в очках впервые. Уже по одному этому он угадал недоброе.

Значит, так, — прикусил дужку оправы Шрамко и после секундной паузы положил очки на стол: он явно не знал, что с ними делать. — Из воинской части, где проходил службу ваш подопечный, сообщили, что во время учебных прыжков с парашютом рядовым Косгыгиным Г. М. был утерян автомат. Номер автомата… — Шрамко вытащил из под очков бланк официального ответа и протянул Климову. — Если я не ошибаюсь, сто тридцать восемь тысяч семьсот шестнадцать. Розыски оружия успеха не имели, но суду военного трибунала рядовой Костыгин предан не был.

Почему? — спросил Гульнов. Климов тоже вопросительно глянул на Шрамко.

Тот снова взялся за очки, скрестил их дужки.

Потому, — он подышал на стекла и полез за платком, — что было обстоятельство, смягчавшее вину: выполняя прыжок, Костыгин спас младшего сержанта Ерошина, у которого погас купол парашюта.

Видимо, Климов не очень умело воспользовался маской профессиональной невозмутимости и обнаружил замешательство, так как протиравший стекла очков Шрамко торопливо водрузил их на переносицу и грубовато пошутил:

Ну, что ты смотришь на меня, как черт на святцы?

Климов отвел взгляд. Во-первых, он никогда раньше не видел своего начальника в очках, а во-вторых, эта история с пропажей автомата… Вот уж никогда не думал.

Это существенно меняет дело, — только и нашелся, что сказать.

Разумеется, — буркнул Шрамко.

Вот тебе и сентиментальная история о бедном неудачнике, — как бы про себя обмолвился Гульнов и заглянул в лист бумаги, который держал перед собой Климов. — А что там еще пишут?

Читай, — непонятно к кому обращаясь, распорядился Шрамко.

Из официального ответа на их запрос в армейскую часть стало известно, что наиболее близок Костыгин был с рядовым Авдеевым Юрием Павловичем из подмосковного города Чехова и младшим сержантом Ерошиным, призывавшимся из Горно-Алтайска.

Теперь надо было разыскать этик друзей.

Климов уже не думал, что к исходу вторых-третьих суток убийца будет найден, ему пришлось отказаться от этой уверенности сразу, как только он узнал о снятых матерью Костыгина десяти тысячах, а уж теперь, когда всплыла история с пропавшим автоматом, он и совсем по-другому стал смотреть на перспективу розыска.

Глава 13

Откровенно говоря, Климов расстроился, узнав про автомат.

Полностью отдавал себе отчет в том, что его первоначальная версия не выдержала испытания на прочность, он мысленно проигрывал варианты поведения преступника и определял направление его поиска. Молодой волк забивается в чащу, а матерый прет на людей. Считать Костыгина матерым они не могли, и поэтому Климов согласился с Андреем, что, скорее всего, тот подался на Алтай, тем более, что спасенный им Ерошин был из этих мест. Долг платежом красен. Приютит товарища, найдет ему убежище. Армейское братство порой сильнее кровного.

— Сделаем запрос на Ерошина в Горно-Алтайск, — предложил Гульнов. — Пусть они за ним понаблюдают, прощупают.

Климов потер веко.

Если Костыгин там, поедешь его брать.

Идет! — обрадовался Андрей. Поручение казалось ему самым пустяковым: смотаться кой-куда и возвратиться кое с кем. — В целости и сохранности, можете не сомневаться.

Климов не сомневался. Он высоко ценил оперативные способности Андрея и при всяком удобном случае давал ему это понять. Охотно поддаваясь тому настроению, в каком находился Гульнов, оп ни на минуту не забывал действительного положения вещей, те обстоятельства и причины, которые не давали ему возможности ускорить розыск.

Отныне многое зависело от подтверждения его расчетов.

Если учитывать, что Костыгин тянулся к тому, чего нет, и презирал уют в его мещанском понимании, живя, прямо сказать, довольно безалаберно, да если еще помнить одну из его фотографий, на которой запечатлены горы, водопад и обугленное дерево, можно подумать, что на Алтае он уже был и сейчас ищет убежища в его ущельях. Когда человек выпадает из суетной толпы себе подобных и становится объектом профессиональной заинтересованности определенных служб, ему не позавидуешь. Страх изнуряет мозг.

10
{"b":"184318","o":1}