Бар был мерзким, мелким и маленьким. И пиво в нем было мерзким. И рожа у бармена была мерзкая, а кроме того, он постукивал в безопасность. Кто о чем болтает, кто с кем и по сколько пьет. Но других баров не было, а этот был.
Обмывали мою Большую Бляху – на грудь, и бляхочку – на погоны. Коллеги смотрели завистливо. Пытались намеками разузнать – за что? – однако вместе с бляхой мне вручили еще две подписки. Одну, естественно, насчет вылета. Вторую – насчет первой. В обоих случаях грозились высшей мерой и наездом на родственников. Прямо об этом, конечно, не говорилось – но гебист намекнул.
Сволочь. Кругом одни сволочи.
В дальнем углу тихо веселилась еще компания. Замкнуто веселилась, невесело.
Я совершенно не удивился, когда из нее выбрался Геббельс и издалека кивнул – подойди, мол.
Ну, подошел.
Даже после двухнедельного курса реабилитации его морда была помятой, и двигался парень тоже как-то не так. Что он там спрашивал насчет профессиональных болячек? Теперь может прочувствовать на своей шкуре. Суставы ломит? Головка болит? Позвоночник хрустит?
А что ты хотел. Это ж двадцатка, не хрен собачий. Некоторые и на восьмерке дуба дают.
За все это время о нашей милой и популярной принцесске ТВ не сказало ни слова.
Говорят, у тех, кто вместе побывал под сильной опасностью, возникает чувство родства. Врут, сволочи. Даже разговор не клеится.
– Говорят, бляху получил?
– Ага, получил.
– Я тоже…
– Ну поздравляю.
М-да… дядьке бы микрофон в руки – он бы заговорил.
– А чем кончилось-то, не расскажешь? Поймали?
Пропагандист посмотрел сначала на бармена, потом на меня.
– А как же. Все о’кей. Парень, говорят, сопротивляться пытался – так его при попытке к бегству… того. Оказался знаешь кем? О, ты не поверишь!
Глаза агитатора загорелись, и речь вдруг стала гладкой, как на пятнадцатиминутке ненависти… пардон, новостей.
Однако диктору в телевизоре ответить нельзя. Так что у меня была уникальная возможность.
И как вы думаете, что я ему сказал?
– Геббельс, заткнись!
Дмитрий Федотов
Робинзоны Марса
Советской научной фантастике посвящается
Авария произошла в полночь по корабельному времени. Теория вероятности только бессильно скрипнула зубами. Предположить такое не смогла даже она. Микрометеорит угодил точнехонько в блок управления и связи. А поскольку «залетный» гость, как потом выяснил бортинженер Писарев, оказался из чистейшего железа, то, застряв среди электронных плат бортового компа, он, естественно, их замкнул. На себя. В результате выгорела большая часть электронной начинки, включая передатчик.
То есть приемная часть блока связи уцелела, а вот передающая превратилась в единый, мерзко пахнущий жженым пластиком монолит.
Пробоину внешнего корпуса АСУП[5] залатала за считаные секунды, выпустив щедрую дозу герметика, мгновенно превратившегося в условиях вакуума в металлокерамическую пробку. К сожалению, деталей для замены такого количества спекшихся плат на борту предусмотрено не было.
– Трындец! – резюмировал бортинженер, вскрыв кожух управляющего блока. – Большой трындец, – добавил он, заглянув внутрь блока связи.
– Что, так плохо? – поинтересовался Малеев, капитан корабля.
– Это зависит от точки зрения. Мы живы – это хорошо. Наш «Гагарин» стал орлом – это плохо…
– Может, пояснишь? – хмуро предложил Буровский, совмещавший в экипаже «Гагарина» обязанности врача, химика и биолога.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
