Хилсмен ударил кулаком по столу. Проклятый карандаш, будто ждал, чтобы хозяин кабинета вышел из себя: сразу выпрыгивает из стакана и катится по полу. Ах, так! Валяйся! Может, раздавят…

Телефон надрывается. Кристиан Хилсмен поднимает трубку.

Красивое лицо вытягивается.

Голос незнаком, без примет: не высокий, не низкий, не скрипучий, не противный — обычный. Предлагает? Нечто невразумительное — странную встречу неизвестно с кем и зачем. Одно утешение — нужно всего лишь спуститься вниз в холл — там его уже ждут. Лишний повод выскользнуть из кабинета. Кристиан спустится, лучше, чем злиться под кряхтенье кондиционера, прокатится на лифте туда-сюда, вверх-вниз.

Вошел Нэш. Обычно в двенадцать друзья пили кофе. Кристиан извинился: сейчас не сможет. Действительно внизу ждали. Двое мужчин. Только он появился, встали. Значит?.. Знали в лицо?.. Странно. Он-то их видит впервые. Точно.

— …Мистер Хилсмен… весьма рады… — называют фамилии, имена, скорее всего вымышленные, глаза не прячут, и в них Кристиану чудится жутковатое. Хорошо, холл полон народа. Кристиан нервно оглядывается. Незнакомцы не замечают или… Скорее делают вид. Он-то не вчера родился: замечают, еще как, все, каждое его движение, вольное или невольное, даже подрагивание век. Говорит один, тот, что постарше, пониже, этакий коротконогий, крутолобый бычок.

— Мистер Хилсмен, не будем тратить время. Перейдем к делу. Предлагаем вам убить человека. За деньги, не волнуйтесь — ваша жизнь и безопасность гарантируются. Почему именно вам? — Пауза, глаза бычка искрятся. — А почему бы нет? Мы могли бы придумать десяток пустых отговорок. Но… Разве важно — вы, не вы? Важно ваше согласие. Сумма приличная. Для человека со стесненными средствами. Иначе всю жизнь сидеть на одном и том же стуле с девяти до пяти. Так?

Кристиан Хилсмен сжимается. Надо же! Его словами. Незнакомец добивает: с девяти до пяти… всю жизнь… с ума сойти!

Кристиан Хилсмен избегает заглядывать в маленькие колючие глазки и чувствует: незнакомец ему симпатичен несмотря ни на что. Приятно, когда кто-то мыслит точь-в-точь, как ты, возникает родство душ, пусть на считанные минуты.

Кристиан замирает, стараясь не выдать волнения. Что это? Шутка?.. Разумеется. Жаль, сразу не догадался. Друзья развлекаются от нечего делать. Тоже бесятся от того, что ничего не происходит. Ну что ж! Он подыграет.

Кстати, где шутники умудрились откопать таких типов. На первый взгляд ничего страшного: ни золотых зубов, ни татуировок, ни шрамов. Но настораживающая основательность во всем, движения медленные, но рассчитанные, ощущение, что рядом чуткий зверь, ожидающий выстрела в любой миг, черные рубашки, светлые галстуки, короткие шеи и мощные лапы и улыбки, от которых становится не по себе.

— Сколько!? — шепотом с издевкой произносит Кристиан и… не верит собственным глазам — шутка превращается в нечто иное.

Незнакомец вынимает чековую книжку, водит пером, выписывает впечатляющую сумму. Хилсмен чувствует, как комок застревает в горле. Незнакомец дарит приветливую улыбку, протягивает чек — подлинный, нет сомнений, Хилсмен навидался их за свою служебную жизнь.

— Для начала, — незнакомец засовывает чек в нагрудный карман пиджака будущего убийцы.

— Вы серьезно? — Кристиан не узнает свой голос, пугается скрипа и бульканья.

Бесшумно распахиваются двери лифта, выскакивает похожая на ворону секретарь из офиса, что сразу под их конторой, приветственно машет рукой, Хилсмен вяло отвечает, переспрашивает:

— Вы серьезно?

— Совершенно.

Незнакомец пожимает плечами. Ему вроде неловко, что Кристиан сомневается. Несколько секунд молчания. Бычок теребит шляпу, ребром ладони ударяет по тулье, потом спокойно продолжает:

— Не бойтесь. Все довольно просто. Мы укажем вам адрес, поедете туда, подниметесь на нужный этаж, позвоните и, когда дверь откроют, выстрелите в того, кто в дверях. Вот и все. Ничего страшного. Никто вас не схватит, через полчаса будете дома и получите остальное, на нуль больше, чем сейчас, — щелчок пальцами по карману пиджака Хилсмена, снова улыбки. Напарник бычка тоже расплылся. Всему разговору сопутствовали подчеркнутая доброжелательность и успокаивающая солидность.

Кристиан выдавил:

— А выстрелы? Услышат соседи! — и тут же понял, что говорит о страшном, что его волнует не смерть неизвестного человека, а совсем другое: поймают его — Хилсмена — или нет. На лбу выступил пот. Он огляделся. Вблизи никого.

— Вам ничего не грозит. Совершенно бесшумный пистолет. Мы могли бы все сделать сами. Штука в том, что когда-то мы обещали жертве — ее прикончит интеллигентнейший человек с хорошими манерами и добрым взглядом. Слово надо держать. Наш выбор пал на вас. Вот и все. Мы хотим изумить жертву. Она, знаете ли, выразила сомнение в том, где мы найдем человека с такими данными для такой работы. Вот мы и нашли. Мы уверены, дело не в данных, а в том, сколько и за что платишь. Так, мистер Хилсмен?

Секретарь-ворона возвратилась с улицы, снова махнула рукой Кристиану, он ответил.

Бычок проследил, кому предназначается жест, заметил:

— Забавная особа.

— Весьма, — кивнул напарник.

Хилсмен лихорадочно соображал. Отказаться? Незнакомцы уйдут, и тогда, как и предрекал бычок: всю жизнь на одном стуле с девяти до пяти. Или прикончат его? Оба варианта не из лучших. Что делать? Что? Бычок в некотором нетерпении повертел головой.

— Я могу подумать? — Хилсмен взмок.

— Разумеется. — Бычок подтолкнул напарника к выходу, протянул руку для прощания. — Есть над чем…

Время едва ползло, до окончания работы Кристиан Хилсмен извелся: он то вскакивал, то садился, к нему заходили сослуживцы, что-то спрашивали, он кивал в ответ или невпопад, начинал злиться и кричать, что без него не могут решить и плевого вопроса, или вдруг впадал в оцепенение и остервенело колотил по крышке стола тупым концом карандаша. Хилсмен то распахивал окно, потому что становилось жарко, то закрывал, потому что по телу пробегал озноб, то снимал пиджак, то надевал и всякий раз осторожно дотрагивался до нагрудного кармана и нащупывал тонкий листок чека — значит, все правда, значит, на самом деле днем, между двенадцатью и часом, среди бела дня, ему предложили убить человека.

Убить человека!

К тридцати пяти годам в жизни случалось всякое, он вспоминал минуты опасности и моменты триумфа, часы уныния и дни восторга, взлеты надежды и пропасти отчаяния, которые при ближайшем рассмотрении оказывались скромными канавками. Чего не бывало… Но такое не укладывалось в голове.

Больше всего смущало вот что: непостижимым образом Кристиан понимал, что ему сделано честное предложение, его никто не обманет, не подставит, не засадит в тюрьму, все произойдет именно так, как обещал незнакомец. Поездка по указанному адресу. Несколько тихих, как хлопок детских ладошек, выстрелов, безнаказанность и… деньги. Все. Никто никогда не узнает, что Кристиан Хилсмен убил человека. Запросто, как если бы насадил червя на крючок или проткнул булавкой мохнатую в разводах бабочку.

Предположим, ему угрожала бы опасность, был бы риск для его жизни, тогда другое дело, он отказался бы из чувства самосохранения, своя рубашка ближе к телу — каждый поймет. Впрочем, себе предпочтительно объяснить бы все тоньше: поднять руку на человека? Невозможно! Именно для Хилсмена. И тогда Кристиан верил бы: он честный человек.

Сейчас же перед ним выбор сложнее: совершить убийство, точно зная, что ему лично ничего не грозит. Напротив, немалая сумма перекочует в его карман, и тогда ужасные слова — «с девяти до пяти каждый день» — можно будет забыть. Надолго. Навсегда.

Его не поймают — нет сомнений. Возникал вопрос: будет ли он мучиться всю жизнь, зная, что убил человека? Самое страшное, что Кристиан и сейчас мог бы без запинки ответить, коротко и ясно: нет. Он и в лицо-то не видел того, кого должен…

Если не мудрить, ему предлагали раз в жизни сыграть роль палача. Разве нет? Правда, палач действует в рамках закона, когда приводит в исполнение смертный приговор, вынесенный судом присяжных. С другой стороны, законы пишут люди, в кодексах кучи ошибок и нелепостей, и палач, действующий в рамках закона или вне таковых, творит примерно то же, что предлагают Хилсмену, — лишает жизни другого. Не исключено, и палач задает себе тот же вопрос, что стоит сейчас перед обычным человеком Кристианом Хилсменом: может ли он поднять руку на человека? отобрать его жизнь хладнокровно и обдумав все заранее?