Ю. С. Чтобы попасть в Ялту, ты одолел тысячи километров. Столь же длинным был путь наших друзей из Латинской Америки, Японии. Да и европейским коллегам пришлось отложить все дела и мчаться на нашу встречу. Зачем?

Р. С. Попробую сформулировать. Мы работаем в жанре, который испытывает на себе мощное влияние самых противоречивых сил. С одной стороны, огромная популярность у многомиллионного читателя. С другой — обвинение, подчас справедливое, в принадлежности к «массовой культуре», то есть, попросту, в примитивности, безвкусице, пошлости. Несметно число пишущих детективы! А вершин, подлинных явлений литературы не очень-то много… Вот почему так важно собраться вместе представителям различных национальных школ, создающих книги этого любимейшего читателями жанра, и поговорить об общих проблемах. Прежде всего о престижности жанра…

Ю. С. Я бы сказал иначе: о поощрении, стимулировании, поддержке произведений такого уровня, который только и может сделать его престижным. Поднять планку! И все время ее повышать! Своим авторитетом наша международная ассоциация могла бы определять маяки, образцы, эталоны — называй это как хочешь, — отвергая тем самым халтуру, которая есть в любом жанре. Просто в нашем она виднее…

Р. С. Поэтому столь важным мне представляется присуждение ежегодных премий. В общем-то, премиями сегодня никого не удивишь, их раздают повсюду с завидной щедростью. Но в жанре детектива это большая редкость, международных же премий такого рода не было вовсе.

Ю. С. У нас в стране лучшие детективы премируются. Это, как правило, ведомственные премии, поддерживающие такие книги, где воспеваются успехи именно данного ведомства. Для нас же важен художественный уровень прежде всего. Принадлежность к литературе! Причем — к большой литературе. И в международном масштабе.

Кстати, как ты относишься к мысли нашего коллеги из Уругвая Даниеля Чаваррия, который считает, что традиция детектива идет от Эдипа к Шекспиру и далее, в наши дни?

Р. С. Для меня это непреложно. «Гамлет» — самое великое детективное произведение, которое я знаю. Высокие и низкие страсти, толкающие на преступление, возмездие, постижение тайны, противоборство добра и зла на откровенно криминальном сюжете… И какие характеры, какая психологическая глубина!.. Но шекспироведы, наверное, содрогнутся от такого унижения их кумира: Шекспир — и детектив! Не стыкуется…

Ю. С. Сегодня для уважающего себя писателя и для элитарного читателя само словосочетание «детективная литература» несовместимо: если литература, то не детективная, если детективная, то не литература. Вот как славно потрудились для дискредитации жанра халтурщики, а вместе с ними — иные критики, смешавшие в одну кучу литературу и халтуру.

Р. С. Потому-то я придаю такое значение нашей юной ассоциации: поддерживая лишь настоящее, она должна стать барьером для халтуры. Ее рекомендации, ее марка на вышедшей детективной книге должны стать гарантом определенного уровня художественности, социальной значимости и гуманистической направленности.

Я подчеркиваю — все эти три элемента в их неразрывном единстве, потому что многих удовлетворяет в детективе занимательность, развлекательность. Меня ничуть не шокирует книга для развлечения (уметь развлечь — это ведь тоже искусство), но от детектива я жду гораздо большего. Социальной критики и прежде всего…

К сожалению, среди детективов, выходящих в Америке, да и не только в Америке, есть книги с расистским и шовинистическим душком, книги если и не воспевающие террористов, то во всяком случае любующиеся их «смелостью» и «самоотверженностью», книги, где каратели и жертвы как бы меняются местами… Случается, что написаны такие книги с профессиональной точки зрения довольно ловко, они занимательны, увлекательны… Это очень опасно… Социальный компас совершенно необходим.

Ю. С. Смею тебя уверить, Роджер, что в детективной литературе социалистических стран даже самые плохие авторы никогда не позволяют себе ничего подобного. Это не значит, что у нас нет своих проблем. Априорная заданность, схематизм, бегство от сложностей жизни, упрощенное представление о преступнике и корнях его преступлений, унылая назидательность, чрезмерный пиетет перед теми «идеальными героями», которые преступнику противостоят, конформизм, хотя, казалось бы, нет ничего более чуждого самой сути детективного жанра, чем конформизм, — словом, если я начну только перечислять все наши проблемы этого рода, места не хватит… Графоманство неизбежно отражается не только в слове, но и в позиции. Чем может подкупить графоман? Тем, что его творение имеет якобы какое-то «воспитательное значение» — воспевает то, что «нужно», призывает к тому, «к чему нужно», осуждает то, что действительно достойно осуждения. Литературная убогость и социальный примитив неразлучны.

Р. С. Ты надеешься поставить этому заслон с помощью журнала?

Ю. С. И с помощью журнала тоже… В планах ассоциации — русское издание. Если мечта сбудется, то мы получим международный литературный журнал, где объединятся писатели различных идеологических установок, солидарные в главном: в необходимости средствами популярнейшего из жанров бороться с общими для всего человечества недугами — агрессивностью и жестокостью, фашизмом в любых его проявлениях, человеконенавистничеством, расовой и национальной нетерпимостью, терроризмом.

Р. С. Добавь сюда, Джулиан, обязательно борьбу с коррупцией, злоупотреблением властью, ограничением и унижением индивидуальной свободы. И конечно, с такой общей бедой, как наркомания, торговля наркотиками, ставшая опаснейшим преступлением века.

Я придаю большое значение созданному в Ялте постоянному международному комитету «Писатели — за гражданские права». Человек, в отношении которого допущен судебный произвол, или жертва расовых гонений нуждается в прямой, немедленной защите, а не только в том, чтобы беззаконие или расизм были осуждены вообще, в принципе. Вот почему борьба за гражданские права во всем мире, которую мы бы хотели развернуть, представляется мне важнейшим делом, возвышающим, кстати сказать, и наш жанр. Ведь сюжеты его, почерпнутые из жизни, замешены в буквальном смысле слова на крови, и смотреть на них просто как на литературный материал недостойно. Строго говоря, день, когда в жизни исчезнут сюжеты для детективных произведений, должен стать счастливейшим днем нашей жизни. Боюсь только, что наступит он очень не скоро. Во всяком случае, на наш век сюжетов, увы, хватит…

Ю. С. А в истории их не вычерпать до дна и через столетия! К тому же мы плохо знаем литературу развивающихся стран. А где-то она находится еще в стадии становления.

Р. С. Добавлю, что мы непозволительно плохо знаем не только молодую литературу, но и литературу с большими, заслуженными традициями, много сделавшую для развития жанра. Вашему читателю остается неведомой немалая часть талантливой литературы Запада. Я думаю, оттого, что, разоблачая наши пороки, иные писатели делают это не с позиции низвержения, отрицания капитализма, а оставаясь верными существующему строю. Мысль, что можно исправлять ошибки и даже преступления капиталистического строя, не меняя самого строя, мне кажется, для вас неприемлема, и эта нетерпимость лишает советского читателя возможности познакомиться с хорошей литературой.

Ю. С. Ставить вопрос в такой общей форме вряд ли правомерно. Надо разбираться с каждой книгой в отдельности. Возможно, причина в другом: как ты знаешь, многие западные детективы грешат слишком уж натуралистично выписанными сценами насилия, сексом, а то и откровенной порнографией.

Р. С. Насилие и секс — не плод писательского воображения, а реальная действительность. Тем более для тех сторон жизни, которых касается перо автора детективов. Он просто точно отражает жизнь.