За три года до революции, в вышедших отдельной книгой «Письмах о текущих событиях», посвященных в основном событиям мировой войны, он дает более конкретный совет: «Убедительно рекомендую всем любящим Россию и вдумчиво относящимся к ее будущему серьезно познакомиться с федеративным строем Канады и Соединенных Штатов. Россия неизбежно должна будет пойти по этому же пути… Нужно привлечение местных общественных организаций… десятки тысяч работников изо всех классов общества, поощряя образование профсоюзов и создавая производительные и потребительные кооперативы в неслыханных прежде размерах… Нужно творчество всенародное людей повседневной жизни… иначе как крупным самостоятельным общим делом ее (Россию. — В. М.) нельзя пробудить».

В 1918 году он организует в Москве Лигу федералистов и на ее заседании 7 января говорит: «Все яснее становится невозможность управлять из одного центра 180 миллионами людей, расселившимися на чрезвычайно разнообразной территории, гораздо большей, чем вся Европа… Все яснее становится сознание, что истинная творческая сила этих миллионов людей проявится только тогда, когда они почувствуют полную свободу вырабатывать свои бытовые особенности и строить свою жизнь сообразно со своими стремлениями, физическими особенностями своей территории и со своим историческим прошлым…» В этой же речи, вспоминая о том, как управлялась из Петербурга Сибирь полвека назад, когда он там служил, Петр Алексеевич заключил: «Так идет и теперь. Централизация — язва не только самодержавия…»

По существу, федерализм — синоним анархизма, и Лига федералистов, председателем которой он был избран, трансформировалась из Всероссийской федерации анархо-коммунистов. Произведя терминологическую замену, Кропоткин хотел показать ближайшую цель, встающую перед Россией после падения империи, которую он видел во всемерном ра-витии федерализма. Огромная по территории страна, полагал он, «должна сложиться в федерацию тесно связанных между собой народоправств с сильно развитым независимым самоуправлением». Так писал он в статье, напечатанной уже после его смерти в первом номере журнала «Голос минувшего» за 1922 год. Он считал, что федерализм — форма политического объединения, которая «лучше всякой другой даст возможность той громадной и глубокой перестройке всей хозяйственной жизни, которая теперь поставлена на очередь во всем образованном мире…». То, что происходит в России, следует считать частью общечеловеческого процесса, принимающего в каждой местности свои формы, отвечающие местным потребностям и национальному характеру.

Об этом говорил Кропоткин на первом съезде Лиги федералистов. Он исторически обосновал необходимость создания на обломках империи федерации самоуправляемых территорий, вспомнив в этой связи государственного деятеля времен правления Александра I М. М. Сперанского, который предлагал в каждой губернии избирать свой совет для решения всех местных дел. Только с падением самодержавия эта старая идея может быть реализована. Смысл ее — в уничтожении гибельной для общества централизации.

Примерно к этому же времени относится оставшаяся неопубликованной рукопись «К вопросу о федерации», где сформулировано: «Демократия — не что иное, как широко развитое самоуправление». Далее Кропоткин поясняет, что лишь при соединении мелких единиц в одно целое на федеративных началах может сохраниться самоуправление, а следовательно, и демократия. Децентрализация — первое необходимое условие подлинной демократизации общества. Условие его экономической демократизации — всеобщая кооперация производителей и потребителей.

Идею кооперации Кропоткин вывез из Англии, где она, собственно, и родилась. Ее автором считают Роберта Оуэна. Практическое воплощение идеи началось с середины XIX века — в 1844 году в Англии 28 ткачей образовали «Общество рочдельских пионеров», по сути, первый кооператив. Они опубликовали манифест, получивший широкую поддержку, и к началу XX века кооперативное движение охватило уже многие страны мира. Дошло оно и до России, получив наибольшее развитие на Алтае и в Западной Сибири. Сибирские маслодельные артели, объединившись в ассоциацию, завоевали тогда мировой рынок. Все дело здесь, как понял Кропоткин, в следовании присущим от природы человеку качествам — общительности, солидарности, взаимопомощи. В кооперации он видел наиболее яркое воплощение своих этических идей.

Кооперации в России покровительствовало земство — своеобразная система местного самоуправления, возникшая во второй половине XIX века. В частности, первое объединение дмитровских кооперативов было создано при уездной земской управе еще в 1914 году, а через год учрежден был союз, объединивший более тридцати артелей и товариществ. Его работой живо интересовался поселившийся в Дмитрове Кропоткин. Он назвал объединение местных кооператоров «зачатком нового строительства» и стал подлинным его другом. «С величайшим удовольствием смотрю я на работу кооперации, проникшей в самую глубь народной жизни», — говорил он в июле 1919 года на собрании уполномоченных Дмитровского союза кооперативов.

О необходимости ослабления централизации власти Кропоткин говорил в последней своей речи в ноябре 1920 года на съезде уполномоченных дмитровских кооперативов и в первом своем выступлении в Дмитрове на съезде учителей. Слова Кропоткина «Пусть только будет у нас несколько лет свободы…» звучали как заклинание. Он был убежден, что не может победить революция, которая не принесла с собой свободу.

Дмитровская кооперация, на которую он так надеялся, к концу года была полностью разгромлена. Даже сотрудников краеведческого музея (среди них и его секретаря Анну Шаховскую) в ноябре 1920 года без какой-либо причины арестовали и заключили в Бутырскую тюрьму. Кропоткин снова обращается к Ленину с просьбой отпустить арестованных кооператоров и ослабить давление на кооперативное движение. Частично удовлетворена была только первая просьба.

Но через четыре года, в 1923 году, Ленин публикует одну из последних своих статьей — «О кооперации». Она начинается так: «У нас, мне кажется, недостаточное внимание обращается на кооперацию… В мечтаниях старых кооператоров много фантазии… Теперь многое из того… становится самой неподкрашенной действительностью». Возможно, к «старым кооператорам» он отнес именно Кропоткина (кого же еще?). «Строй цивилизованных кооператоров, — продолжал он, — при общественной собственности на средства производства… — это и есть строй социализма». Но ведь это прямо перекликается с тем, что говорил Кропоткин еще в книге «Взаимная помощь как фактор эволюции»: «Кооперация ведет человечество к высшей гармонической стадии экономических отношений…» И все же из этого ничего не вышло. Покончив с неудачным опытом государственного социализма (а по сути, того же капитализма, только без свободы), Россия пошла по проторенному капиталистическому пути, с образованием гигантских монополий и нарастающим социальным неравенством. Экономическая эффективность, возможно, и возросла (если не обращать внимание на кризисы), но о гармонии говорить не приходится.

В 1920 году изгнанием с помощью махновской анархической армии Врангеля из Крыма завершилась Гражданская война в России. Победу в ней одержали большевики — наиболее радикальное крыло российских социал-демократов, с которыми Кропоткин познакомился в Лондоне почти полтора десятилетия назад. Тогда ему больше всего не понравились их пренебрежительное отношение к крестьянству, исключительная нетерпимость к иным взглядам, «византийщина». Конечно, их партия оказалась наиболее решительной в ситуации кризиса Временного правительства и сумела захватить власть. Провозглашена социалистическая революция, но курс взят на жесткую диктатуру, предельную концентрацию власти, подавление других, тоже социалистических партий и главное — народной инициативы. Большевики манипулируют сознанием масс, используя вполне иезуитские методы. Все это несовместимо с принципом социализма.

Экономика страны находилась в состоянии полной разрухи, около пятидесяти миллионов ее жителей было охвачено голодом. Бастуют рабочие, крестьяне протестуют против гибельной для них системы продразверстки. В конце лета крестьянское восстание, возглавленное эсером А. С. Антоновым, охватило Тамбовскую губернию. На его подавление были брошены войска Красной армии под командованием Михаила Тухачевского, с артиллерией, танками, самолетами… Война с защитниками царского режима сменилась войной с тем самым пролетариатом, диктатура которого якобы установлена, и крестьянской массой, с народом.