Ей никак не удавалось понять этого фотографа, и она не собиралась больше терять время на эти попытки. Она и так уже слишком много его потратила на размышления об Эл Стивене Коулсоне, и это прекрасная возможность выбросить его из головы. Ей совершенно не хочется, да и не нужно сейчас увлекаться мужчиной.

Устроившись на сиденье с максимальным удобством, Сьюзен наслаждалась теплом яркого осеннего дня, золотистыми красками кукурузных полей и деревьев вдоль дороги.

Часом позже показались первые признаки туристского городка, и вскоре они добрались до центральной части, где тенты окружали большую каменную яму для костра.

Эл остановил машину, выключил зажигание и повернулся к ней. Лицо его было лишено всякого выражения, и он сказал безразличным тоном:

— О’кей, мисс Репортер-Влезу-на-Самый-Верх. Пойдем за нашим репортажем.

Она открыла было рот, чтобы ответить, но он уже отвернулся, вылез из кабины и одним легким движением достал с заднего сиденья свою камеру. А ей снова пришлось смотреть на его спину, когда он неторопливо двинулся вперед.

Заявление прозвучало несомненным оскорблением, хотя и не было в нем остроты. Она совершенно определенно различила капельку горечи в его тоне, будто он жалел ее. Сьюзен ощутила, как кровь прилила к лицу. Как он смеет говорить с ней так снисходительно? Она выбралась из трака и с силой захлопнула дверцу.

Покопавшись в сумке в поисках блокнота и ручки, Сьюзен направилась к кемпингу.

«Я позволяю ему задеть меня, — думала она. — Я вся напряжена, и руки, и плечи. Мне надо расслабиться, сконцентрироваться и выбросить его из головы. Это репортаж о детях, детях с ослабленным зрением. Сейчас важно быть восприимчивой и сделать все правильно».

Под ногами шуршали опавшие осенние листья, покрывавшие землю плотным цветастым ковром. Она подошла к костру, у которого сидели несколько детей. Они услышали приближающиеся шаги и подняли головы. Женщина, должно быть директор, прошла вперед и протянула руку:

— Привет, вы репортер от «Курьера»?

— Да, и я привезла с собой фотографа, — ответила Сьюзен, махнув рукой в сторону Эл, который стоял на краю лагеря и прилаживал объектив камеры.

— О, замечательно, — сказала леди, беря Сьюзен под руку.

Она провела ее по лагерю, знакомя с детьми, которые занимались каждый своим делом — собирали хворост, приносили воду, развешивали на веревках стираное белье.

Ребята смеялись и шутили друг с другом. Было очевидно, что они развлекались вовсю, и Сьюзен почувствовала, как напряжение начало ослабевать и вскоре окончательно спало.

Она присела у большого рабочего стола, где несколько ребят расшивали плетеными шнурами кожаные бумажники. Потом они все отправились на прогулку. Сьюзен шла в середине стайки ребятишек, слушала, как они беззлобно поддразнивают друг друга.

Эл замыкал шествие. Сьюзен пыталась забыть о его присутствии, но он время от времени появлялся в поле ее зрения, и ей никак не удавалось полностью выкинуть его из головы.

Она слышала, как он шутит с детьми.

— Эй, ребята! — закричал он. — Почему черепаха переходит дорогу?

— Чтобы оказаться на другой стороне, — завопили они в ответ, заливаясь радостным смехом.

— Нет, чтобы попасть на заправку, глупые!

Дети заулюлюкали и расхохотались, подначивая его, чтобы он продолжал развлекать их своими дурацкими шуточками.

Когда они вернулись, все собрались вокруг костра петь песни. Сьюзен с удивлением обнаружила, что помнит многие со времен собственного детства, и с удовольствием присоединилась к хору ребятишек.

Ребята казались такими естественными и развлекались от души. И для них не имело большого значения, что они не все видят. Сьюзен могла сказать, что они ощущают аромат воздуха, влажность опавших листьев. Они наслаждались каждым мгновением.

Сьюзен смеялась и шутила вместе с ними во время обеда, а ее угощали жарким и печеньем. И именно тогда она снова начала обращать внимание на Эл. Он появлялся и исчезал, как поплавок на волнах, постоянно щелкая камерой. Все знали, что Эл где-то здесь, но он занимался своим делом так виртуозно, что это казалось совершенно естественным. Будто ему и полагалось быть рядом, внезапно появляться в нескольких дюймах от чьего-то лица, придвигаться, щелкать камерой, снова отодвигаться на задний план, поворачиваться к другому, снова щелкать, снова отодвигаться, как постоянно набегающая на берег волна.

Когда день начал угасать, Сьюзен посмотрела в сторону Эл тем взглядом, который известен всем репортерам и фотографам: вопросительным, испытующим.

— Готово, закончили?

Он кивнул.

Она повернулась и начала прощаться с детьми и директором, объясняя, когда репортаж появится в газете и как им получить экземпляры этого выпуска. Потом направилась к «блейзеру», где у пассажирской дверцы уже стоял Эл, скрестив ноги и сложив на груди руки.

Его манера поведения полностью изменилась, и он снова был тот Эл, что и в самый первый день их знакомства, со смеющимися глазами и полуулыбкой на губах.

— Что такого смешного? — спросила она, пытаясь вернуть свое раздражение из-за его утренних слов.

— Вы, — поддразнил он, отодвигаясь в сторону и открывая ей дверь.

— Я? — переспросила она и положила руку сверху дверцы.

Встав перед ним, она повернулась и случайно коснулась его руки. И снова испытала шок: словно электрический ток пронзил руку до самого плеча. Она задохнулась. Он стоял всего в нескольких дюймах от нее, и она чувствовала, как его теплое дыхание гладит ее шею.

— И что же такого во мне смешного?

Его лицо снова стало серьезным. Он посмотрел ей в глаза, и на какое-то мгновение вокруг, казалось, замерли все звуки. Воцарилась тишина.

— Знаете, вы просто отлично держались с детьми, — прошептал он.

Она отвела глаза и уставилась в землю, потом снова взглянула на него, слегка вызывающе.

— А вы чего же ожидали?

Он пожал плечами.

— Да нет, ничего, просто вы удивили меня, вот и все.

Он взял ее под локоть, подсадил в кабину и мягко закрыл за ней дверцу, потом обошел вокруг и тихо уселся за руль.

— Давайте-ка немного проедем, здесь есть одно место, которое мне хотелось бы показать вам, пока еще не совсем стемнело, — сказал он.

Эл развернул машину, и шины «блейзера» заскрипели на густом ковре сухих осенних листьев. Они выехали на узкую асфальтированную дорогу, ведущую глубже в парк. Вскоре они увидели между деревьями большой просвет и выехали на открытое место со сверкающим посередине озером. Эл подъехал к краю дороги и остановился на обочине.

— Хотите выйти? — спросил он, повернувшись к Сьюзен.

— О’кей, — неуверенно ответила она.

Они одновременно открыли дверцы «блейзера». Эл медленно обошел машину спереди, подождал Сьюзен. Он взял ее за руку и повел к старым столам для пикников. Она была так близко от него, что ощущала, как большие карманы его куртки слегка колышутся и хлопают ее по бедру. Внутри кармана потрескивало радио, антенна покалывала ее руку. Сьюзен оцепенела.

— Не бойтесь, я не кусаюсь, — сказал он.

— Не уверена. — Сьюзен осторожно посмотрела на него. — Я никогда не знаю, чего ожидать от вас в следующий момент, в каком настроении вы вдруг окажетесь.

— Зато так не скучно, правда?

— Не думаю, что выразилась бы именно так.

— Ну, сейчас-то я в отличном настроении. Это одно из моих любимых мест. Оно навевает столько воспоминаний. — Эл провел ладонью по руке Сьюзен и подвел ее к столу, приподнял за локоть и помог забраться на скамью, чтобы она могла сесть на стол. Потом устроился рядом, сунул руку в карман и выключил радио.

— Мой отец раньше возил меня сюда на рыбалку, — сказал он, наклонился вперед, широко раскинул ноги и оперся руками о стол.

Совершенно озадаченная, Сьюзен повернулась к нему. Его глаза мечтательно смотрели куда-то вдаль и одновременно внутрь себя, будто заблудившись в только ему известных мыслях.

— Вы хороший рыбак? — спросила она.