Лиззи фыркнула в стакан с апельсиновым соком.

— Ты не можешь со мной так разговаривать! — возмущенно пропищала Бетани.

— Неужели? — Молли продолжала невозмутимо есть. — А кто же тогда с тобой сейчас разговаривал?

— Кто?.. Как кто? Ты же и разговаривала. И я все, все расскажу про это маме Билли, и тогда она станет няней вместо тебя!

Молли пожала плечами:

— Ну, если маме Билли так не терпится стать няней — флаг ей в руки.

Лиззи поперхнулась, втянула апельсиновый сок носом и, как кит, выпустила целый фонтан на скатерть.

Молли все так же невозмутимо протянула ей салфетку.

— Ты еще пожалеешь! Я тебе устрою! — завопила Бетани, пулей вылетая из кухни. Дверь за ней с грохотом захлопнулась.

— Да чтобы я… — сказала миссис Джонни. — Подумать только. Вынь ей и положь яйцо всмятку. Что я, официантка, заказы у нее принимать? Такое в доме для гостей и в голову никому не придет, а я тем более не стану здесь этим заниматься.

Малыш Тони спросил, можно ли ему съесть оладьи Бетани.

— Как ты ее офигительно отделала. — Лиззи вытерла залитую соком юбку.

— Я еще и не такое могу, — спокойно отозвалась Молли, заслужив от миссис Джонни одобрительный смешок. — Но теперь Бетани ушла, а мы никогда не позволим себе сплетничать о ней за спиной. Потому что всегда успеем высказать все, что думаем, ей прямо в лицо. Малыш Тони, ты наелся?

Лиззи помчалась к себе переодеться в чистую футболку. Через пять минут все трое сидели в «Мерседесе» Молли. Список покупок, который дала им миссис Джонни, лежал у Лиззи в сумочке.

— Знаешь, Молли, — начала Лиззи, застегивая ремень безопасности, — какая же ты ловкая.

— Какая? — спросила Молли, плавно развернув машину и направляясь к шоссе.

— Ну, ты не кричала на Бетани, не усаживала ее завтракать. Дядя Ник сказал, чтобы я не обращала внимания на то, какая она воображала, а ты ей не уступила. Просто сказала пару слов, даже голоса не повысила — и все, она села в лужу. А я всегда начинаю кричать, и потом оказывается, что это я во всем виновата, а Бетани ни при чем.

Молли улыбнулась.

— Так-так, воробышек, схватываешь все налету. Бетани Уайт всегда ни при чем, потому что она переносчик заразы.

— Чего?

— Неужели вы еще не проходили в школе про Мэри и эпидемию тифа? Наверное, нет. А может, это больше не проходят. Вкратце история звучит так: тиф — это такая болезнь, которой могут заразиться очень много людей, прежде чем станет понятно, что началась эпидемия. Ты меня слушаешь?

— Я даже конспектирую. — Лиззи скорчила выразительную гримаску. Было ясно, что выслушивать в субботу утром лекции по инфекционным болезням у нее нет никакого желания.

— Словом, очень многие заболели, но некоторые нет. И одну девочку из тех, что остались здоровыми, звали Мэри. Я уже плохо помню, что там произошло в подробностях…

— Вот повезло, — хихикнула Лиззи. — Ладно, прости, больше не буду.

— Спасибо. В общем, те, кто остались здоровы, превратились в переносчиков тифа. Они сами не болели, но всех заражали этими бактериями, или вирусами, или… короче, тифом. Переносчики. Поняла?

Лиззи так загрузилась новой информацией, что молчала всю дорогу до торгового центра (Молли приметила его, еще когда ехала в поместье). Наконец она сказала:

— Понятно. Бетани начинает воображать, а я не вытерплю и накричу на нее или еще что-нибудь, потом она быстренько исчезает, и все орут на меня. Так?

— Да. И пока ты не научишься правильно с ней обращаться, все шишки будут доставаться тебе. А Бетани станет цвести, как роза.

— Я от роз чихаю, — донеслось с заднего сиденья. Тони на пару секунд оторвался от «тетриса» и тут же снова в него уткнулся.

— А если я так и не научусь? — спросила Лиззи. — Или это не поможет и Бетани так и будет меня доводить?

— Не будет. То есть сначала, может, и будет. Но как только она поймет, что больше не заработает на тебе ни одной похвалы, сейчас же отстанет. И прицепится к кому-нибудь еще.

— Здорово. Вот бы она прицепилась к дяде Нику, чтобы он дал ей хорошего пинка под зад… то есть под прелестные юные ягодицы.

— Разобрались? Тогда уроков на сегодня хватит, — сказала Молли, выруливая на освободившееся место прямо под громадной надписью «Овощи» на фасаде здания.

Они вылезли из машины. Лиззи выкатила из длинного ряда продуктовых тележек одну, побольше. Молли наивно не обратила на них никакого внимания и прошла сразу в магазин.

И замерла, ошарашенная гигантскими размерами помещения. Повсюду толпились люди. Ряды товаров уходили в необозримую даль. При этом продуктов среди них не видно.

— Куда это мы попали?

Лиззи живо объяснила: в таких гигантских универмагах, как этот, можно купить все, что угодно.

Одежду, тетрадки, кастрюли, игрушки, телевизоры, постельное белье…

— …и еду. Она там, в конце, — прибавила она, махнув рукой вправо. На глаз до продуктового отдела не меньше трех дней пути.

Но эта дорога проходила по райским местам.

Молли заглянула в тележку, которую провезла мимо них молодая женщина. Мальчик лет двух на специальном сиденье, подгузники, корм для собаки, «сникерсы», упаковочная бумага, большой голубой мяч, маленькая красная свечка…

— С ума сойти, — сказала она, пытаясь все это осознать.

Молли покупала еду (в основном уже готовую) в небольших магазинчиках. Если вообще покупала. В основном она ела в кафе или ресторане. В единственном доме, который она не стала продавать после смерти родителей (а сколько их было, домов, куда они уезжали, чтобы находиться от нее подальше), расположение кладовой до сих пор оставалось для нее загадкой. Все остальное она покупала в бутиках или через личную службу доставки.

Ей как-то в голову не приходило, что можно по-другому. То есть она об этом догадывалась. Но зачем ходить куда-то и покупать все самой?

Дом в Коннектикуте, где она жила в детстве, всегда был полон слуг, готовых все за нее сделать. Переезжая по стране от одной работы к другой (в смысле от одного развлечения к другому), она останавливалась в пятизвездочных отелях, отрабатывала свой рабочий день за крошечную зарплату, а потом отправлялась обратно в отель (люкс, семьсот долларов за ночь). Что, по мнению Джейни, просто безумие.

Молли вздохнула. Подумать только, как она была обделена все эти годы. Целый мир, о существовании которого она даже не подозревала. И какие в нем цены! Садовый шланг за пять долларов? Разве такое возможно?

Молли улыбнулась.

— Малыш Тони, — сказала она, потирая руки, — привези нам, пожалуйста, еще одну тележку. Сейчас мы повеселимся!

Кабинет Доминика находился в небольшом домике рядом с театром. Сейчас Доминик стоял у окна и наблюдал за Молли и племянниками, тащившими на кухню пакеты с покупками.

Все трое весело хохотали и, несмотря на то что пакеты были явно не из легких, бежали наперегонки. Он вдруг почувствовал себя одиноким стареющим мужчиной. Вокруг кипит жизнь, а ему остается только подглядывать из окна.

Выбежав из кухни, Молли с детьми вернулись к машине за новыми пакетами. Ими было завалено все заднее сиденье, как это Малыша Тони не придавило? Миссис Джонни говорила, что племянники уехали в магазин, кажется, за зеленью?

Наверное, попали на распродажу арахисового масла и виноградного джема, подумал Доминик и потянулся к зазвонившему телефону.

Звонили по его личному номеру, известному только нескольким людям. Но этих «нескольких» становилось все больше и больше. Пора опять менять номер.

— Лонгстрит слушает, — он взял трубку радиотелефона и уселся в большое кожаное кресло за рабочим столом.

— Эге, Ник, что это ты делаешь в кабинете?

Доминик подпрыгнул в кресле и съежился.

— Э-э-э… Тони? Я буквально на минуту заглянул взять кое-что. Как это ты меня застал?

— Очень просто. Миссис Джонни врать так и не научилась. Мы же договорились, что ты не будешь сюда заходить.

— И что ты не будешь мне звонить. Ты сейчас должен мазать спину Элизабет кремом для загара и шептать ей на ушко разные глупости. Или я ошибаюсь?