– Я и без того признательна, что ты смог выбрать для меня время, – сказала Эллен, с благодарным кивком в сторону мисс Бейтс.

– Мне показалось, что тебе понадобилась профессиональная консультация.

– Что-то вроде. Какой диагноз ты ставишь тому, кто видит тени?

– "Нормален", – немедленно ответил Джим. – Кто видит тени – ты? Я тоже, причем постоянно. Тебе следовало забеспокоиться, если бы ты перестала это делать.

Пока он с невиданной скоростью расправлялся с сэндвичами, Эллен рассказала ему про свои «оптические иллюзии», а потом как-то незаметно перешла к Тиму. Бишоп, до этого момента подсмеивавшийся над ее «симптомами», посерьезнел.

– Сходи к окулисту и не морочь мне голову своими мнимыми галлюцинациями, А вот мальчишка – тут несколько другое. Говоришь, он лечился? Не у меня.

– Почему ты так уверен? Я ведь не называла имени.

– И не назовешь, миссис Пристойность. Но если б он был моим пациентом, я бы запомнил.

– Я знаю, у тебя нет возможности принять его.

– С радостью бы... Конечно, я могу посоветовать нескольких специалистов, но, думаю, проблема не в этом, так ведь? Почему его дядя не занимается этим вместо тебя?

– Он занимался и сделал все от него зависящее, но после консультации у Абрахамсона у него опустились руки. Теперь я стараюсь уговорить его на новую попытку... И перестань ухмыляться, Джим! Я прекрасно знаю, что опять лезу не в свое дело, но не это меня заботит. Лучше скажи честно: что ты думаешь?

– Если на твоем месте сейчас сидел кто-то другой, я бы начал бормотать что-нибудь невразумительное о профессиональной этике и расплывчатости клинической картины. Но поскольку ты – это ты... да, уверен, парень нуждается в помощи. Профессиональной помощи, – добавил он, строго глянув на Эллен. – Не спорю, ты одна из моих любимых помощниц, но лучше тебе не касаться этого мальчишки своими изящными ручками. Помнишь Роджера?

– Еще бы. Его трудно забыть.

Однажды ночью Роджер появился у дверей ее дома, размахивая ножом, и обвинил Эллен в измене ему с другим мужчиной. Потом она утверждала, что бедный мальчик (шестнадцатилетний верзила двухсот с лишним фунтов веса) не причинил бы ей никакого вреда, но ей не дали возможности проверить это. Джек быстро разоружил Роджера, а тот, как-то сразу обмякнув, горько разрыдался и продолжал всхлипывать до тех пор, пока его не отвезли в ближайшую психиатрическую лечебницу.

– Не буду забивать тебе голову терминами, – продолжал Джим, через слово попыхивая огромной зловонной сигарой, которую он позволял себе выкурить после еды. – Ты не хуже меня знаешь, что склонность к насилию у него имеется. Если все-таки уговоришь дядю этого как-его-там позвонить мне, я порекомендую грамотного специалиста. Или – черт! ты меня заинтересовала – я сам приму мальчика, если речь только о диагнозе. Договорились?

На столе дважды прогудел зуммер. Эллен поднялась.

– Ты прелесть. Спасибо, Джим. Теперь можешь идти к своей невротичке.

– Она подождет, если... – И Джим опять выразительно ткнул пальцем в Сторону кушетки. Со смехом покачав головой, Эллен ушла. Весь день она провела в Чеви-Чейз и в разгар часа пик вышла от Сакса с бледно-розовым шифоновым платьем для приема гостей. Оно абсолютно не подходило к «ранне-американскому» стилю ее гостиной и стоило значительно дороже, чем Эллен могла себе позволить, но, купив его, она почувствовала себя много лучше.

Эта легкомысленная покупка, или визит к Джиму, или все это вместе взятое оказали благотворное воздействие. Сидя в машине и глядя, как изморось застилает ветровое стекло, Эллен отважилась признаться самой себе, как ей не хочется возвращаться. «И именно поэтому, – упрямо подумала она, – ты отправишься домой прямо сейчас, не дожидаясь, пока кончится час пик».

Автомобильная пробка на Висконсин-авеню не раздосадовала ее – наоборот, Эллен даже испытывала странное удовольствие, видя вокруг столько незнакомых людей, которым не было до нее никакого дела. Правда, она потратила почти час, чтобы попасть на окружную дорогу, и приблизительно столько же – чтобы выехать с нее, но тем временем небеса начали проясняться, и когда она подъезжала к дому, солнце сияло вовсю, ало полыхая в разрывах туч. После дождя воздух был восхитительно прохладным, и, сворачивая на тихую проселочную дорогу, Эллен даже запела.

Но ее хорошее настроение едва вновь не испортилось, когда она обнаружила на веранде грязные отпечатки. Они принадлежали мужчине – и довольно глупому мужчине, ибо он не потрудился замести следы. Комья грязи на траве под окном вызвали в мозгу Эллен довольно неприятную картину: незваный гость, кем бы он ни был, стоял тут довольно долго, пытаясь заглянуть внутрь и беспокойно переминался с ноги на ногу. Как хищник, роющий лапой землю.

Следующий день был одним из тех, что являются гордостью Виргинии, но выпадают крайне редко. Легкий ветерок, напоенный ароматами лета, нес желанную прохладу, а солнце сияло, как райские врата.

Открыв глаза, Эллен едва успела выпрыгнуть из постели – как раз вовремя, чтобы схватить Иштар, которая припав к полу, подозрительно приглядывалась к ее новому розовому платью. Ветерок шевелил свободно свисающие рукава, и на какое-то мгновение даже Эллен показалось, что материя облегает невидимые руки.

Повесив обновку в стенной шкаф и плотно прикрыв дверцы, она шикнула на Иштар, удивляясь собственному безрассудству: только сумасшедшие способны обзаводиться столь непрочными туалетами, когда в доме сиамская кошка. У Иштар ведь даже не подрезаны когти. В тот единственный раз, когда Эллен попыталась это сделать, Иштар заплакала. При виде слез, сочащихся из глаз несчастного животного, Эллен почувствовала себя совершенно деморализованной – чего, несомненно, и добивалось коварное создание. И с тех пор Иштар надменно разгуливала по дому, оставляя следы своих острых коготков везде, где ей вздумывалось.

Сразу после завтрака Эллен, засучив рукава, принялась за уборку: она несколько запустила хозяйство, пока стояла жара. Звонок в дверь застал ее за мытьем холодильника.

С первого взгляда на нежданного посетителя Эллен поняла, что именно он наследил вчера вокруг дома. Заглядывать в окна – это было вполне в духе преподобного Хэнка Уинклера. Должно быть, он испытал немалое разочарование, не обнаружив внутри свидетельств безудержной оргии.

– Доброе утро, – холодно произнесла Эллен, недвусмысленно утвердившись в дверном проеме. – Что вам угодно?

– Так сказать, пастырский визит, – пробормотал Уинклер. – Давно пора... намеревался прийти раньше...

Лишенный своей кафедры, он в значительной мере утратил самонадеянность и больше не казался надменным диктатором. Теперь главной чертой, определяющей его облик, было суетливое коварство. Маленькие хитрые глазки священника метались из стороны в сторону, как будто пытались разглядеть, что творилось у Эллен за спиной.

– Извините, что не приглашаю вас в дом, – сказала она. – Это ведь было бы не вполне приличным, не так ли?

Грязные мысли, промелькнувшие на постном личике, вызвали у Эллен новый приступ неприязни. «Какая же он все-таки подлая маленькая крыса», – подумала она. Но Уинклер промолчал, оставив при себе оскорбительные догадки, и у нее не было повода обращаться с ним невежливо. С шумным вздохом она шагнула вперед, плотно закрывая дверь позади себя.

– У меня очень много дел, и я вряд ли смогу уделить вам достаточно времени. Но несколько минут... полагаю, мне следует объясниться по поводу того, что произошло в церкви. Я внезапно почувствовала себя плохо.

Извинение выглядело не слишком любезным, но даже оно стоило Эллен некоторых усилий. Впрочем, Уинклер, похоже, нашел его вполне удовлетворительным. Без приглашения усевшись на стул, он самодовольно ухмыльнулся. Эллен постаралась выбрать место по возможности подальше от него и, тоже присев, старательно одернула юбку. Разочарованный взгляд пастора переместился с колен на ее лицо.