— Что же, мы так и будем вечно просто друзьями?

— Почему? — Она остановилась, позволив себя догнать, и вдруг придвинулась так близко, что едва опять не коснулась его губ своими: — Всевышний соединил нас и наградил общей для двоих любовью. Такова его воля, и он наверняка что-нибудь придумает. Нам нужно лишь проявить терпение…

Аривжа схватила его за руку и отпрянула, потянула за собой:

— Идем же! Идем. У меня сегодня такое хорошее настроение, что хочется танцевать!

— Что же мы не потанцевали в кафе?

— Ты желал, чтобы я станцевала для тебя при всех? — удивленно вскинула брови Аривжа. — Ты уверен, что это хорошая идея?

— Нет! Только дома! — немедленно поменял точку зрения Денис и закончил мысль себе под нос: — Черт возьми, мне достался самый лучший технолог в мире! Однако надеюсь, мне не придется знакомиться с его папой…

Закат катился и катился дальше на запад, накидывая вечерний покров над удачей бесчисленного множества людей.

В этот день Муллае Салех отослал домой первые полторы тысячи евро, заработанные ночной работой на такси — с правами и по лицензии своего двоюродного брата Ахмеда Салеха, что отдыхал в темное время дома с обеими женами.

В этот день Мария Ардо решилась нанять к себе в парикмахерскую двух работниц, поскольку сама обслужить всех клиенток уже не успевала.

В этот день Филипп Дюпре благополучно удрал от полиции после того, как вместе с друзьями устроил демонстрацию с нацистскими флагами. Махмуд и Мустафа Валлем в это самое время, пользуясь отсутствием полиции, благополучно сдернули сумочку у глупой туристки, щелкающей фотоаппаратом возле Лавальского замка.

Наступившим вечером Луи Пусильон в любимом подвальчике улицы Лепек успешно обыграл на четыре с половиной сотни евро угрюмого, заплывшего жиром Этьена Бежеваля, появившегося в городе совсем недавно и передвигающегося в сопровождении двух бугаев. По слухам, бугаи уже успели запинать насмерть какого-то клошара, испачкавшего ботинком туфли их господина, — но против ловкости умелого картежника их тупая сила оказалась бесполезной.

В этот день на улицах десятков европейских городов появились растяжки с броской надписью на черном с блесками фоне: «Планета белой расы». Маркетологи концерна сочли, что в интересах бизнеса клиента нужно сперва заинтриговать, поманить тайной, а уже потом открывать секрет нового проекта и принимать заявки.

В этот же день госдепартамент США выразил обеспокоенность заявками Никарагуа на закупку крупных партий вооружения, которое могло привести к дисбалансу сил в Центральной Америке. МИД Никарагуа дежурно ответил, что народ страны все еще помнит кровавые преступления засылавшихся из зарубежья банд контрас и сделает все, чтобы подобные трагедии на их свободной земле больше не повторялись.

На этом обмене дежурными фразами дипломатический конфликт оказался исчерпан, поскольку министерство обороны России не скрывало, что все, поставляемое на чужой континент, является давно устаревшим, артиллерия, танки и легкая бронетехника изымается с баз хранения, а системы ПВО не поставляются вовсе. Опасения могли вызвать только установки залпового огня — но и они, не прикрытые авиацией, в современной войне особой роли сыграть неспособны…

Миллионер оказался прав: с самого появления Тумарина в Никарагуа там почти мгновенно исчезла безработица, а зарплаты местного населения начали расти как на дрожжах. Корпорации «Молибден» потребовалось, причем немедленно: сотни домов, ангары, линии электропередач, дороги, водопровод, канализация и очистительные станции, столовые, места отдыха. Для пятимиллионной страны открытие сразу нескольких тысяч рабочих мест стало очень весомым прорывом, а четыреста евро зарплаты на фоне привычных ста-ста пятидесяти долларов — огромной удачей. С первыми такими получками водители, экскаваторщики, бульдозеристы и лесорубы уходили в поселки, где эти деньги тратились, переходили в другие руки, превращались в новые дома и веселые загулы, в телевизоры и стиральные машины, в костюмы и украшения. А потом шли еще дальше — растворяясь среди вырастающих как грибы всевозможных забегаловок и престижных ресторанов, оседая в магазинах и на счетах нищих электростанций.

Прошло всего два месяца — но, чтобы удержать солдат и офицеров на службе, президент Ортега уже повысил им оклады. На сельхозплантациях и мелких заводах по переработке тростника и фруктов хозяева стали увеличивать работникам зарплаты, удерживая их от соблазна перебежать к щедрым пришлым буржуинам.

Впрочем, и казна, и предприниматели ничуть не страдали от своих новых вынужденных расходов. Прибывшим из далекой северной страны исследователям нужно было много еды, а аренда обширных земель на сроки в полста лет разом наполнили гулкие закрома государства. Сколько же взяток раздали здешним чиновникам менеджеры здешнего свинцового рудника — Денис даже не представлял.

Учитывая произошедшее, не было ничего удивительного в том, что машинам «Молибдена» здешние полицейские разве только честь не отдавали, подразделения армии охраняли внешний периметр арендованных участков не менее рьяно, нежели государственную границу, а президент просил всех жителей оказывать посильную помощь русским гостям в их важных научных исследованиях.

Разумеется, сами никарагуанцы дураками тоже не были и догадывались, откуда возьмутся десятки новых больниц, обещанных им правительством, и для кого будут готовить кадры филиалы московских институтов, согласных развернуть свою работу в Манагуа, Чинандеге и Матагальпе уже со следующего года. И отчаянно молили Бога, чтобы неожиданная удача не отвернулась от их маленькой страны.

Деньги, само собой, закапывались в горячую экваториальную землю не просто так. Уже к концу первого месяца командировочные из Института геохимии имени Виноградова вместе с калининградскими аспирантами начали рыскать по джунглям в поисках места для катапульты — стокилометровой плиты, которая не растрескается при нередких в здешних местах землетрясениях. При этом Тумарин особо нажимал на то, чтобы место находилось поближе к океану: затащить плавучую АЭС в озеро, увы, оказалось невозможно. Физики хотели иметь в конце разгонного тракта гору, а геологи норовили свернуть на плоский и рыхлый Москитовый берег.

С опытной компактной установкой по изготовлению деталей дела шли лучше. Порошковая технология запустилась у Аривжи с первой попытки. Хотя запороть ее, на взгляд Дениса, было невозможно: вибростенд с формой, засыпаемой мелкодисперсионным порошком, плюс разряд, спекающий этот порошок в единое целое — вот и вся наука. Однако девушка воодушевилась и с прилежанием взялась за дальнейшую работу, в своем старании иногда даже забывая о существовании «половинки».

А еще были вопросы модернизации порта Манки-Пойнт для крупнотоннажных кораблей, реконструкция аэродрома военной базы в Панчито под тяжелые транспортные самолеты, монтаж асфальтобетонного завода… Только успевай крутись!

В начале февраля Тумарина позвал в свою лабораторию Леша Сизарь, посоветовав прихватить шампанское и чековую книжку.

— Я тебе кое-что покажу, и мы обмоем! — пообещал он.

— Ты же знаешь, я за рулем не пью, — напомнил Денис. — А за рулем я всегда.

— Не дрейфь, я за тобой заеду!

— Зачем, я и сам…

— Ни фига ты не сам! — резко осадил его Сизарь. — У меня дизель семидесятого года выпуска, а ты на чем ездишь? Вот то-то и оно! К десяти утра жди! Завтра воскресенье, самый писк.

И он заехал — веселый, словно после бутылки вина, тощий, но круглолицый и румяный, без единой волосинки на голове, пыльный и отчаянно загорелый, в брезентовой ветровке, драных джинсах и стоптанных ботинках, купленных, наверное, еще в Москве и ни разу не чищенных. Машина была ему под стать: морщинистый фургон, битый-перебитый, без фар и стекол.

— Банзай, начальник! — поздоровался Алексей, заскакивая на крыльцо тумаринского бунгало. — Готов к труду и обороне? Тогда выворачивай карманы, вынимай все телефоны, флешки, плееры, наушники и вообще все, что есть электрического, лампочного или катушечного. Хрупкое металлическое тоже крайне советую оставить… О, привет, Аривжа, как настроение? Хочешь с нами?