Денис посмотрел на машину, на товарища, на кучку скопившихся на столе вещей и покачал головой:

— Нет, приятель! Такое начало мне что-то не нравится. Пусть она лучше переждет здесь. — Тумарин второпях поцеловал свою красавицу и спустился к машине: — Поехали, если эта колымага способна передвигаться.

— Попрошу без оскорблений! У меня все и всегда работает, как швейцарский хронометр. А отчего все есть, как оно есть, скоро сам догадаешься.

Он бодро забрался за руль, завел чихающий сизым дымом двигатель, дождался, когда Денис захлопнет дверь, и сорвался с места.

— Я думал, это невозможно! — сходу начал рассказывать Сизарь. — Я думал, это не получится никогда! Но потом хряпнул поганой туземной текилы, вырубился от жары — и когда пришел в себя, понял все. И я сделал! Ты понимаешь — сделал! Ну, в общем, сам увидишь…

Фургончик промчался по мощеным дорожкам исследовательского городка, выскочил за витые кованые столбики и устремился по пыльной грунтовке, напоминающей Денису, как много еще нужно ему сделать. Машина подпрыгивала и тряслась, но Сизарь только сильнее давил на газ, весело поясняя:

— Машина тупая, ломаться нечему. Две пружины, две рессоры, четыре амортизатора и рама из железа в мизинец толщиной. Ей любые ямы по барабану! Не боись, тут близко. Часа через два будем на месте!

Впрочем, Тумарин и сам отлично знал, где находится двигательная лаборатория: в двухстах километрах от озера Манагуа, на безлюдной окраине нагорья Кордильера-Исабелья недалеко от Эль-Карао.

Незадолго до полудня, вброд проскочив две безымянные речушки с каменистыми руслами и одолев несколько пологих перевалов между горами, Алексей вдруг затормозил, развернулся, загнал машину задом на щебенчатый склон и дернул ручник:

— Дальше пешком.

Тумарин послушно вылез и побрел по тропе, удивляясь тому, что нигде вокруг совершенно нет пыли, хотя жара стояла неимоверная, а дождей не случалось уже недели две. Сизарь, прихватив-таки бутылку с шампанским, потрусил следом. Машину он закрывать не стал — вполне понятно, почему. Никарагуа и так считается одной из самых малозаселенных стран, обгоняя по этому показателю даже выжженную солнцем Сахару. Здесь же, неподалеку от заболоченного Москитового берега, встретить человека шансов было меньше, нежели в сибирской тайге.

— Чисто у вас здесь, однако, — вслух удивился Денис.

— Оросительные установки рулят! — весело пояснил Сизарь. — Техника на грани фантастики. Ты ведь помнишь основы радиационной безопасности? Перед каждым живым запуском и после поливаем долину и скалы водой с примесью полимерного коллагена. При высыхании он образует тонкую пленку. Если полить раз сто, пленка начинает походить на толстый полиэтилен. Здесь у нас пыли меньше, чем в цеху по производству микросхем. Можно открывать производство в перерывах между облучением.

Тропинка поднялась до самого верха пологого каменистого взгорка, и вправду словно облитого чем-то влажным, вывела путников на край просторной — примерно трехсот метров в длину и в полкилометра шириной, — сухой, безжизненной долины, нырнула вниз, к черной норе. Леша бодро сбежал по склону, нырнул в дыру и, низко пригнувшись, пошел по неровной траншее, крытой в два слоя бетонными плитами.

Как здесь появилось это строение, Денис видел сам: на выдалбливание в камне канавы извели целый «КамАЗ» саперных окопных зарядов, которые в теории должны с помощью кумулятивной струи сооружать одиночный стрелковый окоп в мерзлом грунте — но и с каменным монолитом боролись тоже неплохо. Ковырять долину отбойными молотками и экскаваторами пришлось бы, наверное, полгода — а отделение саперов справилось за сутки. Затем траншею с помощью подъемного крана накрыли плитами — и все, тоннель готов.

Что там Сизарь со своими рабочими и лаборантами мастрячил дальше, Тумарин не знал — уехал, когда убедился, что работы идут в хорошем темпе. Но взрывали и вывозили мусор они еще долго.

— Та-ак, сворачивай сюда, теперь чуток пригнись… Поздравляю, ты проник в главную рубку суперсовершенного звездолета!

Рубка звездолета в исполнении Леши Сизаря выглядела как притон упыря на помойке. Это была пещера с уродливыми, никак не обработанными стенками, носящими следы многочисленных взрывов, местами закопченными и какими-то склизкими. Внизу был настелен пол из пластиковых гофрированных листов, у стены стоял обшарпанный стол, усыпанный микросхемами, среди которых возвышался солидный сейф. Над головой свисала странная конструкция, похожая на хвост авиабомбы с многолопастным стабилизатором. В центре металлического уродства находился цилиндр, украшенный одиноким проводом с цилиндрическим разъемом, и веревочка с утилитарно-деревянной рукоятью.

— Световод, как ты сам понимаешь, — пояснил Сизарь, открывая сейф. Он извлек оттуда небольшую материнскую плату без корпуса, присоединил к разъему, что-то быстро набрал на припаянной сверху клавиатуре от телефона.

— Почему у тебя тут так пусто? — удивился Денис. — Ни рабочих, ни оборудования…

— Поначалу я и сам подальше убегал, — ответил Леша, выдергивая разъем световода обратно. — Но время прошло, устройство теперь работает надежно и стабильно. Однако от греха посторонних лучше все равно держать подальше. Мало ли чего? К тому же, это все-таки испытательный стенд, а не мастерская по сборке и не конструкторский кабинет. Делать здесь особо нечего. Снял-поставил — и вся недолга.

Он спрятал плату в сейф, старательно его закрыл.

— Ну, а теперь, когда код активации введен и схема работы обозначена, держись…

Он поднял руку, взялся за веревочку, потянул вниз. Земля ощутимо дрогнула, затряслась, уши заложило от грохота, на голову посыпалась крошка, по свалке микросхем радостно запрыгали искры. Сизарь отпустил веревку — грохот и тряска прекратилась, потянул — стены снова заходили ходуном.

— Ты понял? Нет, ты понял?!

— Э-э-э… работает, — признал Тумарин.

— Барбус ты безмозглый! — возмутился Сизарь. — Это была серия! Се-ри-я! Пять толчков примерной мощностью семь тонн каждый. Чего, опять не понял? Включи же, наконец, голову!

— Объясни по-человечески, — попросил Денис. — Я последний месяц только про асфальт, обслугу гостиницы, бетон и стекло слушал. Мозги совершенно отсохли, в тему не включаются.

— Хорошо, тогда напомню, — согласился Алексей, обходя Тумарина, присаживаясь и откручивая какой-то вентиль. — Первого ноября шестьдесят второго года на полигоне Джезказгана был произведен подрыв заряда мощностью триста килотонн. Магнитный импульс взрыва навел в проводах телефонной линии, удаленной на пятьсот семьдесят километров, ток силой в две с половиной тысячи ампер, что привело к расплавлению всех предохранителей на ближайших телефонных узлах, а ток, наведенный в бронированном силовом кабеле, закопанном на глубине метра, вызвал воспламенение линейных выключателей и привел к пожару на электростанции Караганды. Выход из строя радиоприемников был отмечен в радиусе шестисот километров от места взрыва, отказы радаров на удалении в тысячу километров.

— Ты все это еще на форуме десять лет назад рассказывал.

— Тогда включи логику, адмирал. У нас в десяти метрах над головой прошла серия термоядерных взрывов. Не килотонных, конечно, но в радиусе десятка километров от такого праздника электрические устройства не выживают. Катушки от наведенного напряжения взрываются, контакты проводов плавятся, аноды ламп выгорают начисто. На пятьдесят километров вокруг скачки напряжения убивают все микросхемы, поскольку дипольные переходы не выдерживают повышенной нагрузки, километров на сто окрест нарушена радиосвязь, а на триста — наведены сильные помехи. Ну, и для радаров на этой дистанции кранты. Сообразил?

— Ну, чтобы заэкранироваться от магнитного импульса, много ума не надо, — покачал головой Тумарин и указал на сейф. — Достаточно спрятать электронику в толстостенный железный ящик.

— А как она сможет из ящика работать? Любые антенны, кабели питания, просто отверстия в стенках станут дырой, через которую импульс вломится внутрь, как фугасный снаряд через пробоину. Ну, давай, умник, излагай! Тебе нужно управлять устройством, снабжать его энергией и выстреливать наружу два луча лазера. Как ты это сделаешь, скажи?