Он встал, открыл холодильник, вынул бутылку коньяку и наполнил рюмку. Да, это все, что он может сделать. Аллах хотел этого.

Он выпил и посмотрел на часы. Четыре — надо бы выезжать, чтобы не спеша, засветло доехать до Габеса. Завтра он вызовет Териаки, как этого хотел господин Такахаси, а там будет видно. Положить карту на пакеты с фотографиями, завернуть все это в старую, полученную на прошлой неделе, газету «Ал-Талия»… Он допил коньяк. Им не нужны пакеты со снимками, им нужны девяносто восемь ящиков с золотыми монетами и две бочки с драгоценностями. Он не выполнил задание. Тиссо не увидит на этой карте больше, чем увидел он сам. Только сумасшедший фантазер может рассчитывать на справедливость и человечность в этом подлом мире. Мир не справедлив и не человечен, он безжалостен. Мир, населенный террористами и диктаторами, теми, кто с бешеной энергией стремится воплотить кошмарные видения апокалипсиса, и теми, кто с таким же бешенством навязывает миру свое представление о всеобщем счастье. Спасителями и пророками, а также учеными, хладнокровно исследующими проблемы проституции среди тринадцатилетних девушек.

Скотство!

И он тоже часть этого скотского мира. Тоже увяз в его трясине.

Возможно, в «Магрибе» он увидит Генрику — она ведь собиралась изучать фрески в Утице. Утренний самолет в Тунис вылетает в половине шестого. На пути в свой исчезнувший мир она должна переночевать в отеле. Что она хочет найти? Свой собственный след в прошлом? Что за сила гонит ее из холодной далекой страны сюда? Копать, открывать, погружаться в прошлое и жертвовать всем, что имеет.

Он с отвращением взял пачку с документацией, завернутую в бумажное эхо прошлой недели, и вышел из палатки в солнечное пекло. Раскаленный ветер, гнавший пыль и песок из глубин Великого Эрга, обжег его, как пламя автогена. Дыхание перехватило, глаза ослепли. Он наугад двинулся к стоянке. Передвижная буровая установка рядом с вертолетом, вездеходы «мерседес» и джипы геологов. Все раскалено и покрыто песком. На каждом капоте можно приготовить яичницу. Он вспомнил кинохронику военных лет. Смеющиеся полуголые парни в форме африканского корпуса жарили яйца на броне своих танков перед тем, как были изжарены сами.

Он бросил документацию на заднее сиденье «лендровера», влез за руль и вставил ключ зажигания. Его внимание привлек белый конверт на правом сиденье. Хотя сиденье было покрыто толстым слоем пыли, конверт был девственно чист, будто его подложили сюда минуту назад. Он надел солнечные очки и только после этого вскрыл конверт.

«Заведите мотор!

Поезжайте к оазису Эль-Хамма! В месте, где дорогу перерезает нефтепровод, получите дальнейшие инструкции. С этой минуты вы не должны ни с кем разговаривать, вы — под наблюдением!»

Минуту он неподвижно смотрел на ослепительно белую бумагу и красивый шрифт пишущей машинки. Чувствовал, как на лбу и на спине у него проступает пот. Значит, это правда: у них есть свой человек на базе! Им овладело непреодолимое желание оглянуться по сторонам. Посмотреть, откуда за ним наблюдают чужие глаза. Но он только судорожно стиснул зубы, вложил бумагу в конверт и засунул в карман. Потом повернул ключ зажигания и выехал на пустынную дорогу к Эль-Хамму.

Оазис лежал на главной дороге, соединяющей Кебили с Табесом. Нефтепровод пересекал путь в пяти километрах за оазисом. Дорога была главной нитью, соединяющей геологическую разведку с миром. Винтер ездил по ней тысячу раз. Как же долго готовили они план похищения, подумал он, если сумели ввести своего человека прямо в состав экспедиции. Или им удалось кого-то подкупить или запугать и принудить к сотрудничеству уже здесь, на месте?

Тут только вспомнил он о подарке инспектора Сурица. На ощупь отыскал в кармане рубашки забытую финиковую косточку. Он не стал ее вынимать, вслепую сдавил оба конца. Увидел мысленно, как оживились скучающие радиооператоры, насторожились антенны, как его начали пеленговать. Судя по письму, ему предстоит только получить дополнительные инструкции. Обычный вызов с указанием места и времени. При том, что они должны знать о его поездке в Габес на встречу с адвокатом японской фирмы.

Он уже готов был допустить, что они знают о нем абсолютно все, и испытывал панический ужас. О его сегодняшней поездке в лагере знали только европейские коллеги, никто из тунисских рабочих не имел о ней представления. Значит, никто не следил за ним в бинокль оттуда. Кто-то из его сотрудников, кто-то из тех, с кем он ежедневно садится за обеденный стол. И этот «кто-то» имел возможность передавать данные о его передвижении при помощи лагерного передатчика. Надо обратить на это внимание Боукелики, передатчик следует держать под наблюдением.

Неприветливая, растрескавшаяся гряда Джебел Тебаго приближалась. Камень и побуревшая выжженная земля. Здесь, от Габеса к Тозеуру, проходила линия большого сброса. Но сегодня он смотрел на все не глазами геолога. В лучах заходящего солнца он видел только пустынный причудливый пейзаж. Южные склоны были уже в тени, но за ними до сих пор пылало ослепительное солнце. Хребты едва ли пятисотметровой высоты здесь, в пустыне, казались настоящими горами. Они были расчленены поперечными долинами, которые еще больше усиливали впечатление дикости и заброшенности. Через долины можно было проехать на западную сторону возвышенности и продолжать путь до главной дороги, соединяющей Габес с Кебили. Однако это была окольная дорога, поэтому все машины, направлявшиеся в Бир-Резене, ехали прямо через Эрг.

Ему пришло в голову, что конвой с армейской казной должен был от Хаммамета, где находилась главная ставка Роммеля, одолеть не менее пятисот километров, чтобы добраться до Доуза. Это расстояние вызывало недоверие. Двадцать грузовых машин, передвигающихся вдоль побережья, были заметны с воздуха, а авиационная разведка англичан здесь, конечно, не дремала.

Полковник Нидерманн, положим, мог вести конвой через внутренние районы страны, где легче укрыться от внимания авиации. Однако та дорога намного труднее и местами просто непроходима для грузовиков. На этот путь у него бы ушло вдвое больше времени. Или Роммель как раз и хотел, чтобы колонну машин, направленную в пустыню, обнаружила авиация? Его очередной отвлекающий маневр?

С минуту Винтер изучал и развивал эту мысль. Потом сознался, что допускает ошибку, стараясь во что бы то ни стало доказать недостоверность существования тайника. Он должен действовать без предубеждения. Вероятность того, что клад спрятан в пустыне, равна той, что его там никогда не было. И уж не ему доказывать похитителям, что они гонятся за миражом. Инспектору Сурицу требуется время, как можно больше времени, чтобы спасти Тиссо. Винтер должен добиться продления срока. Нормальная логика для этих людей утратила силу. У них другой разум и другая логика.

Он нажал на тормоз.

Из-за обглоданных эрозией скал выехал помятый запыленный джип и перегородил дорогу. «Геологическая разведка ООН. База Бир-Резене», — прочел он на дверце обозначение владельца. Облако пыли на мгновение накрыло обе машины. Кто же это сюда забрел? Может быть, работники с шахты? Устроили себе отпуск и теперь возвращаются из Габеса или какого-нибудь оазиса? Но ведь этого никто не разрешал.

Из джипа вышло двое мужчин.

— Сохраняйте спокойствие, доктор!

В руках автоматы, на лицах — маски.

— Решили выехать вам навстречу. Не ждали нас?

— Да, конечно… — выдохнул он устало и снял солнечные очки. Значит, все было напрасно. Все эти меры предосторожности с пеленгаторами и миниатюрным передатчиком. Они ждали его там, где он не предполагал. Говорят одно, а делают другое. Ни в чем не надеются на случай, чтобы уверенно замести следы.

— Здесь — результаты разведки, которую я провел, передайте их доктору Тиссо. — Он повернулся и взял с заднего сиденья пакет из газетной бумаги. — Выводы он должен сделать сам.

Две пары глаз сквозь прорези в масках неподвижно смотрели на него. Не подает ли он им бомбу или заряд замедленного действия? Рука с документацией повисла в воздухе.