Далее шли акты баллистических экспертиз, отпечатки пальцев, допросы, допросы, допросы. Как будто Вакулин, еще не зная, что понадобится, копировал дело от начала до конца. Как там его? Оборотень два? Оборотень один еще жив. Бумажки попали по назначению.

Второй же конверт был и вовсе неожиданным. Деньги. Это были те самые деньги, которые не захотела повесить на Пуляева та самая фирма и которые они с Вакулиным хранили вопреки всем правилам и законам. Хранили вовсе не в рабочем сейфе. Те самые деньги, которые он обещал отдать Пуляеву после завершения операции. И где же сейчас их счастливый обладатель?

Зверев закрыл дипломат, перешел на другую платформу. Автобус до Жихарева — вот что ему сейчас было нужно. Там его новая точка отсчета или точка падения. Где-то там Пуляев, возможно, там Ефимов и тот, кого он ненавидел. Тот, кто знал дорогу в ад, — Телепин.

В старом-престаром «ЛАЗе» он отправился в путь. Пассажиров набралось преизрядно. Зверев не упорствовал при посадке, и потому ему досталось место на заднем сиденье, над двигателем, в запахе сочившегося выхлопа. Он не страдал аллергией и бронхитом, а потому дорога эта мурманская была ему приятна. Сосны, посты ГАИ, где ориентировки на него должны были быть по всем законам жанра, Синявино, славное как высотами, так и болотами, птицефабрики и снова сосны и указатели, близкие и далекие.

В Жихарево, оно же станция Назия, автобус прибыл в двадцать один час семнадцать минут. Следовало подумать о ночлеге. Вторую ночь без сна, после пережитого сегодня, он просто не выдержал бы и отключился бы где-нибудь на скамье.

Гостиница таки нашлась: номер за восемьдесят тысяч с телевизором и душем в коридоре. Не соображая уже почти ничего, совершенно рефлекторно, он купил в ларьке дорогую, заведомо не подлежащую подделке бутылку джина, пакет яблочного сока, пакет какой-то сервелатной нарезки и батон. Потом, уже засыпая, стоял под душем, добрался до номера, изнутри повернул дважды ключ в замке, ему этого показалось мало, и он заклинил дверь ножкой стула, потом сорвал акцизную наклейку, пробку, сделал два больших глотка, надломил батон и больше уже ничего не помнил…

Проснулся он в десять часов, отдохнувший и с ясной головой.

— …А что, старик, где здесь бомжи квартируют?

— Алкаши-то?

— Ну да.

— Химики?

— Ну конечно.

— А ты по следственной части?

— Угадал, старик.

— Чего ж тут не угадать. Ваш брат сыскной тут уже третий день рыщет. Говорят, беглого дезертира из ОМОНа ищут, а мы думаем, что не так.

— А как?

— А что — не знаем, но не так…

— Так как проехать?

— А тебе в конторе не объяснили? То-то же. А говоришь, все так.

— Мы кажется, старик, говорим про разное.

— Тебе если на торфа, то туда автобусы не ходят. Пойди к своим, они тебя доставят на «джипе».

— Да я, старик, не из их команды. Бери выше.

— Ну вот. Чекист. А говорили — все в порядке. Это кому же в голову пришло для воров санаторий строить?

— Не наше дело, старик.

— А что наше?

— Мое дело спросить, твое не ответить. У тебя документы с собой?

— А ты знаешь, сколько я фронтов прошел?

— А документы?

— А служебное удостоверение?

— А почему бы и нет? — И Зверев помахал перед ним маленькой книжкой, которую, впрочем, раскрывать не стал.

Это произвело впечатление.

— У них автомобиль по утрам и вечерам туда ходит. Пешком замучаешься, по грунтовой дороге. А лучше пойди мимо вот тех складов, там «ГАЗ-53». Витька Жродов. Деньги есть?

— А то.

— Он тебя добросит.

— Ну, выживай, дед. Скажу по секрету, наши близко.

— Иди ты, начальник, куда хотел…

Витька остановился, как и просил Зверев, в полукилометре от владений «Трансформера». Зверев проводил взглядом возвращавшийся в поселок автомобиль, глубоко вздохнул и, свернув с торной дороги, пошел по пересеченной местности.

Территория «Трансформера» была обнесена проволочной сеткой. Достаточно дорогое удовольствие, если учесть еще четыре поста охраны по углам прямоугольного поселка «сверхновых русских». Никакого оружия у часовых Зверев не разглядел, хотя провел рядом с «территорией» часа три. Около пятнадцати часов въехал туда еще один «ГАЗ» пятьдесят третий, из кабины вышел мужчина, крепкий и сухой, в спортивном костюме, новых резиновых сапогах и чистой телогрейке. Машина осталась у выезда из «санатория», водитель, пожилой, в дорогой теплой кепке, вышел из кабины и отправился, как видно, в столовую, которой тут служил монтажный вагончик.

Наблюдательный пункт Зверева располагался на взгорке, в осиннике, метрах в четырехстах от левого крыла этой зоны. Он все силился подобрать точное название объекту, который был его целью, и не мог.

У Зверева было отличное зрение. Гораздо больше единицы, и потому он узнал Ефимова в работяге, подошедшем с бригадой к главным воротам в семнадцать часов. Они шли натруженно и как-то основательно. Так в прошлом ходили «хозяева страны», на поверку оказавшиеся предметом глумлений, насмешек и манипуляций. Ефимов шел как гегемон. А может быть, он и был им всегда. Звереву стало мучительно стыдно за то, что он проделал даже не с безвинным Ефимовым, а с фактическим вором Пуляевым. Он впутал их в такое дело, бросил под такие жернова, о которых и сам имел пока смутное представление, но жернова эти не знали пощады и снисхождения.

Ближе к ночи он замерз, устал, ноги у него затекли, голова потяжелела и начался легкий жар. Тогда он достал купленный вчера джин, отпил граммов сто пятьдесят, доел батон и нарезку. Захотелось пить, но воды-то у него и не было. Тогда он скатал кругляк снега, не растаявшего здесь, в лесу, и медленно стал его растворять во рту, согревая и постепенно утоляя жажду.

Вскоре стало известно, что Ефимов живет в третьем с левой стороны домике совместно еще с тремя личностями. Они долго сидели на порожке перед сном, курили, разговаривали. Потом все дружно встали и ушли внутрь.

Этот странный военно-исторический клуб «Трансформер» хранил покой своих то ли рабов, то ли рядовых и командиров запаса. Сменялись часовые, горел прожектор на мачте, освещая плац и дорожку к главным воротам.

В полночь Зверев решился. Была все же мертвая зона — между двумя часовыми с правого крыла, там, где близко подходили к оградительной сетке осины и темнела дренажная канава…

Чтобы оказаться сейчас здесь, Звереву пришлось встретиться несколько ранее с разными и непохожими людьми. А в местах каких…

Судя по рассказам Пуляева, старику было свойственно постоянство, и потому Зверев решил искать его подле легендарной «Соломинки». Давно остыли печи и перебрались в другие места повара. Там, где спали пасынки судьбы, там, где они гостили, ныне фирма «Винт» собирала и ремонтировала компьютеры. Ничего не напоминало о стрельбе и казусах. Казалось, прошла целая вечность с того дня, как боевой яд пятисот летней давности уложил сытыми мордами дуэт-варьете на столик ресторана в Пулкове, а труп-фантом привел его сюда, в трущобную разливочную. Зверев словно бы вернулся к местам своей юности.

Хоттабыч благодаря своей внешности оказался личностью узнаваемой. Обитатели дома, располагавшиеся в его фасаде, частенько видели старика. Сказали, что он и спал теперь на чердаке, благо отопительный сезон уже начался, а температура воздуха еще позволяла разглядывать звезды сквозь раскрытые слуховые окна. Отапливался только фасад, но в доме, старом, не реставрировавшемся, должна была сохраниться система обратного розлива, то есть по периметру всего чердака проходила горячая труба, из которой вода уже растекалась по стоякам. Они были в большинстве заглушены, лишь несколько еще жили, позволяя последним обитателям дома — бизнесменам-вертунам, бандитам, музыкантам и художникам — делать свою, нужную только им, работу во времена скорбные и жуткие.

Зверев поднялся на чердак в восемнадцать тридцать и начал обход помещения против часовой стрелки. После того как «Соломинка» уплыла по течению и исчезли блюстители порядка в лице Кузи и его подручных, всякие чистки помещений и расчистки мусора прекратились. Свободное пространство стало зарастать всевозможным хламом, который возникал как бы ниоткуда, словно мох или плесень, тянул свои мохнатые, с бутылочными осколками вместо ногтей, лапы, подминал ими железо и дерево, чтобы со временем сожрать утончившиеся капилляры жизни, сломать ее защитные переборки.