Неожиданно створки ворот распахнулись, появился Алексей — он вернулся, чтобы загнать машину в гараж. Олегу удалось ускользнуть незамеченным. Через час он сидел на набережной и пил кофе в открытом кафе. Народ лениво шел на пляж занимать место под солнцем, а Громов продолжал искать ответы на множество возникших теперь вопросов. Что означала найденная на полу скомканная записка? Напечатал ее Угрюмов, и адресовалась она Таисии. Логично. Таисия хотела доказать Алексею продажность Наташи. Он потребовал — докажи! Она доказала и привезла деньги. Похоже, Наташа их взяла. Что произошло дальше, неизвестно. Вариантов много, и все они уже рассматривались. Кроме одного — идея с убийством принадлежит Алексею Угрюмову. Если отбросить его мнимую порядочность и бескорыстие, что он получал в результате задуманной операции? Первое. Смерть Таисии и сумасшедшее наследство. Второе. Конкретного обвиняемого в убийстве. Ради такого наследства можно пожертвовать невестой. Тем более если он заподозрил ее в корысти и разочаровался в ней. Вывод интересный, но Олегу он почему-то не нравился. Письмо валялось на полу. Долго оно там не пролежало. Его место в горящем камине. Письмо смято — оно чем-то не устроило Алексея. Грубовато написано, решил переписать? Ладно. Но суть осталась неизменной. Вот тут и начинается самое интересное. Появление Угрюмова этой ночью в доме погибшей и оставленный в сейфе конверт. Кому? Покойникам писем не пишут. Он написал письмо следователям. Теперь их очередь шарить в доме убитой. Какой же вывод они должны сделать по замыслу Угрюмова? Он дает им конкретное направление. Если сыщики не понимают, с какой целью две соперницы встретились и что собираются делить, то вот подсказка. Чем дележка кончилась, известно. Но если в деле замешан Угрюмов, то при чем здесь шофер Таисии Сергей? Свидетель? Свидетель чего? Он может быть опасным, если сам Угрюмов попал в кадр. Тогда при чем здесь мотоциклист? Тоже свидетель? Жив ли он? Но, может, Алексей ничего не знает о втором свидетеле? Заметил одного, а другого проморгал? Стоп! Так можно свихнуться. Громов потряс головой. Фантазировать можно до бесконечности и, пожалуй, придешь к выводу, что Таисия сама себя убила и так, чтобы всех обвинили в ее гибели.
Олег допил кофе и отправился в автосервис.
Через двадцать минут он приехал на открытую стоянку под чистым небом и нашел старшего менеджера в стеклянном корпусе администрации.
— Меня интересуют «Пежо». Я неравнодушен к этой фирме.
— Тогда вам повезло, — улыбнулся молодой парень в строгом костюме и галстуке. — Два месяца назад мы получили новенькие «Пежо», прямо с конвейера. Какая модель вас интересует?
— Триста восьмая. Желательно красненькая.
— Сейчас глянем.
Парень сел за компьютер и начал поиск. После недолгих манипуляций улыбнулся:
— Вовремя пришли. Остался один экземпляр.
— А сколько было?
— Триста восьмых — четыре, и все красные. Три продано за месяц, осталась последняя.
— Десять тысяч рублей.
— Я вас не понял…
Олег достал из кармана две красненькие пятитысячные купюры.
— Это вам за подробную информацию о покупателях.
Менеджер воровато огляделся по сторонам. Салон был пуст.
— Я не имею права…
— Будешь торговаться, я вместо денег достану удостоверение, и ты выложишь мне все бесплатно. Сделай распечатку.
Громов положил деньги на клавиатуру. Ему показалось, что красненькие бумажки склевала птичка. Были — и пропали, а взамен он получил три листочка из принтера.
— Первым машину купил некий Дмитрий Яковлевич Капралов. Местный. Вторую приобрела Наталья Сергеевна Шейнина, тоже местная. Третий автомобиль достался Федору Гавриловичу Попкову. Город Донбасс. А где же его искать?
— Если он еще не уехал, то, скорее всего, в санатории «Горняк», точнее, пансионате. Теперь это коммерческий пансионат. Шахтеры — люди состоятельные, дикарями не отдыхают. В этом пансионате лучший крытый бассейн и два шикарных ресторана.
— Вы помните, как выглядел Попков? — спросил Олег.
— Я всех помню. Как видите, покупателей у нас немного. Капралова я хорошо знаю. Он наш постоянный покупатель. Более полугода одной машиной не пользуется, но сам без консультаций Алексея ничего не покупает.
— Какого Алексея?
— Угрюмова. Он спец по машинам, а Митя умеет только их ломать. С ними была Наташа, девушка Алексея. Она тоже загорелась. Через неделю Алексей купил ей такую же машину. А через три дня объявляется Попков. Невзрачный тип, такие не запоминаются, но его серый костюм от Кардена я запомнил. Номера мы ему не стали оформлять, выдали транзитные. Он же не местный.
— Где этот «Горняк» находится?
Менеджер объяснил, как добраться до пансионата, и Олег не стал терять времени.
Санаторий строился в сталинские времена с помпезностью: арочные ворота — уменьшенная копия центрального входа ВДНХ, на центральной аллее — скульптура «Рабочего и колхозницы» в мини-варианте. Даже по современным меркам пансионат выглядел шикарно.
В холле народу было не меньше, чем на вокзале, только чемоданов не хватало. Люди отдыхали в удобных креслах — читали газеты, пили кофе, пиво, разгуливали в шортах.
Громов подошел к стойке администратора.
— В каком номере отдыхает Федор Попков из Донбасса?
Девушка обратилась за ответом к компьютеру.
— К сожалению, он выехал три дня назад. Ничем помочь не могу.
— Можешь, можешь, — сказал мужчина в белой рубашке и бабочке, сидящий за соседним компьютером. — Попков вернулся. Ему продлили путевку на двенадцать дней.
— Вы помните всех постояльцев? — удивился Олег.
— Скандалистов хорошо запоминаю. Второй корпус, первый этаж, номер сто тридцать семь.
— Спасибо.
Заметив человека с газетой, в которой бросался в глаза заголовок: «Убийца не отвертится!» — Громов разыскал в холле киоск и купил три сегодняшних газеты, все, что издавались в этих местах. Сунув их в карман, отправился на поиски Попкова.
Его встретил очень полный, огромного роста мужчина лет сорока, со сверлящим взглядом.
— У меня к вам несколько вопросов. — Олег пошел а атаку, не давая Попкову опомниться. — Расскажите все в деталях, Федор Гаврилович.
— Вы из милиции? Да чего тут рассказывать. Приехал в аэропорт, а мне от ворот поворот. Бумажника нет. А там паспорт, деньги и билеты на самолет. На борт меня не пустили. Вернулся. Номер уже вымыли, горничная отпирается.
— Горничные здесь не воруют. Им билет на самолет не нужен. Когда пропал бумажник?
— Понятия не имею. Я тут две недели прожил. Он лежал в кармане пиджака, который я ни разу не надевал.
— А как же деньги?
— На карманные расходы я сразу же отложил. Тут тратить не на что.
Олег обошел номер, осмотрел замок двери, окна и сел в кресло.
— Первый этаж. Вы окна открываете?
— Зачем? Жару напускать? Тут есть кондиционер.
— Щеколда правого окна открыта. Вор мог выпорхнуть в окно. Вопрос в том, кто открыл ему дверь.
— Администратор. Тот еще жук. Вы видели его рожу?
— Очень может быть. Замок не защелкивается. Если бы вор вышел через дверь, то вы, вернувшись в номер, нашли бы ее открытой. Значит, у вора не было ключа и запереть за собой дверь он не мог. Его впустили и закрыли, а уходил он через окно. Ключи могут быть у горничной или, как вы справедливо заметили, у администратора.
— Точно, он. Уверен. У Алешки тоже пропал паспорт и деньги. Но он сразу заметил.
— Так, так, так, секундочку. Поподробнее, пожалуйста.
— Алешка, Алексей Валентинович Марголин. Он живет в левом крыле корпуса. Номер такой же, как у меня. Мы вчера выпивали у него, он вещи собирал. Полез в сумку и обнаружил пропажу. Собирался уехать домой сегодня. Он из Новосибирска. А разве он не писал вам заявление?
— Нет, я не видел.
— Дело в том, что вчера утром он брал деньги из сумки, а вечером они уже пропали.
— Сколько лет Алексею?
— Лет сорок. Мой ровесник. Мы на шахматах сошлись. А вечером девочек на набережной клеили. Они здесь недорогие. Я поначалу на них грешил. Но вчера не до баб было. Проводы устроили. Стало быть, у Лешки в номере женщин не было, а деньги пропали.
