— Алина должна вернуть ему залог.
— При условии, если ей вернут «Око света».
— А если Скуратов работал на нее? Забрал бриллианты из сейфа, мог вернуть их Алине или она сама их забрала с помощью Дины, а потом убила Скуратова и, возможно, Дину.
— Зачем ей убивать Гурьева?
— Чтобы не возвращать залог.
— За пять миллионов можно убить, согласен, но ты не учитываешь одной детали, Федя. Никто не знает имени заказчика гарнитура. Арабский шейх… Да их сотни. Представим себе, что Алина сумела вернуть себе гарнитур, выкрала его у Скуратова. Зачем ей трезвонить об этом на каждом шагу? Может быть, шейх уже в Москве? Она передает ему ожерелье и гуд-бай! Кто об этом узнает? Сделка засекречена. Так что Гурьев не помеха для Алины.
Федоров покачал головой, ему версия Кулешова не понравилась.
— Бриллианты в Россию завезены официально и задекларированы, иначе шейх не сможет их вывезти обратно. Такие сделки проходят через Министерство иностранных дел, оформляется куча документов. В таможне у нас работают далеко не святые люди, но с такой сделкой они связываться не станут. Тем более что в прессе все еще мусолится история с ограблением.
Кулешов отмахнулся:
— Гарнитур можно вывезти через посольство Арабских Эмиратов. Посла или консула на границе не обыскивают, у них дипломатическая неприкосновенность. Но эту версию стоит проверить. Мы сумеем договориться с министерством иностранных дел. На деле не стоит гриф «секретно». О заказе даже газеты печатали.
— Я о другом, Леня. Гурьев, не зная о возврате гарнитура арабам, продолжил бы поиски. Вот почему я не вижу смысла в его убийство. Пока он не вернул бриллианты Алине, залог он не получит. У парня сдали нервы, и он застрелился.
Федоров встал:
— Давай глянем на комнату Анны.
Они зашли в спальню Анны. Здесь Кулешов разговаривал с хозяйкой в вечер ограбления. Сейчас окна были закрыты, стоял запах алкоголя. На кровати скомкана простыня, подушки разбросаны, на полу бутылка виски, пролитого на ковер, рядом стакан. Над трюмо на обоях красовалось пятно желтого цвета, рядом со стулом — осколки разбитой бутылки.
Кулешов присвистнул:
— Ну и кавардак!
На полу стоял телефон, около него лежала раскрытая телефонная книжка. Кулешов подошел и заглянул в нее:
— Тут только один телефон записан — доктор Чваркин И.И.
Недолго думая, он набрал номер:
— Алло, это доктор Чваркин? Здравствуйте. Анна Гурьева у вас? Кто говорит? Полковник милиции Кулешов. Назовите адрес больницы, у нас есть к вам вопросы. Нет, о нарушении врачебной этики не может быть речи, когда дело касается убийства. Диктуйте адрес.
Выслушав ответ, Кулешов положил трубку:
— Анна в частной клинике в Салтыковке.
— Слышал о такой. Это психушка для VIP-персон.
— Надо купить цветочков и навестить больную.
— Хорошая мысль, Леня. Глянь-ка на трюмо. Отличный гарнитурчик из слоновой кости. Вот только шкатулки не хватает. Она лежит в банковской ячейке с номером 824, которую арендовала Оксана. Потом в нее положили побрякушки Анны. Золотишко. И все это зафиксировано на фотографиях, так же как и коробка с «Оком света», которую из того же сейфа забрал Скуратов. Удивительно другое. Сейф арендован в пятницу Оксаной. Она принесла и положила в ячейку только шкатулку. Вопрос. Анна не заметила пропажу? Она ни словом не обмолвилась о шкатулке.
— Этот вопрос мы зададим ей.
В квартире раздался звонок, приехали врач и криминалисты с Петровки.
— Паркет полированный, ребята, начните с него. Убийца не мог не наследить.
Через пятнадцать минут были сделаны первые выводы. Врач определил время смерти банкира — четырнадцать часов, плюс-минус пятнадцать минут. По мнению криминалистов, речь могла идти только о самоубийстве.
— Следов крови на полу нет. Выстрел произведен, когда человек лег на кровать. У виска обожжена кожа и есть следы пороха. У трупа очень тонкая кожа и при насилии остались бы следы. На пистолете нет других отпечатков, на полу нет следов, кроме женских. Домашние тапочки тридцать седьмого размера. Они стоят в коридоре. Очевидно, жены.
— Отправляйте труп на вскрытие. В первую очередь меня интересуют любые примеси, которые могут оказаться в крови.
Через несколько минут появился Степанов с банкиром Шпаликовым.
Полковник отвел майора в сторону:
— Мне нужен список всех жильцов и особенно тех, кто был сегодня дома с одиннадцати до двух. Опроси охрану. Выясни так же, какие квартиры сдаются в наем и кому. Проверь чердачную дверь. Тут есть черный ход. Выход через кухню, но дверь заперта. Вызови на помощь ребят и кинолога.
Разговор со Шпаликовым Кулешов продолжил на кухне. Узнав о случившемся, банкир долго приходил в себя.
— Вы видели его последним, Панкрат Антоныч. После вашего отъезда через два часа Гурьев пустил себе пулю в лоб. В доме не найдено никакой предсмертной записки. Зачем вы приезжали сюда?
— Сегодня проходило совещание, подводились итоги первого полугодия. Ничего утешительного. После такого холодного душа впору застрелиться всем нам.
— Гурьев — один из богатейших людей страны, разве он не мог исправить положение?
— Не смог. У него есть акции алмазного концерна стоимостью в сто миллионов. Это их номинал при покупке, Гурьев соучредитель алмазодобывающей компании в Анголе. Сейчас компания начала получать прибыль в сотни раз больше, чем ожидалось. Мировым монополистом на рынке драгкамней был и остается «Де Бирс». Компания не может вывозить алмазы из Анголы, поэтому были привлечены к работе израильские огранщики. Алмазы стали превращать в бриллианты на территории Анголы. Торговать бриллиантами «Де Бирс» никому запретить не может. Вот почему акции взлетели в цене. Но этот вопрос касается личного капитала Гурьева. Чтобы спасти банк от банкротства, он решил продать акции. Или заложить их. Не знаю точно. Мы убедили его в этом. Решение далось ему нелегко. Но весь фокус в том, что акции он отдал как залог. На несколько дней. За прокат бриллиантов, которые украли, и вы об этом знаете. Ювелир Печерников категорически отказался возвращать акции, пока не получит назад свой гарнитур. И он прав. С юридической стороны к нему не могут возникнуть претензии. Все по закону.
— Теперь акциями может распоряжаться Печерников? Неадекватный обмен, вам не кажется? Они же стоят сто миллионов.
— Хитрость в другом. Печерников лишил Гурьева акций. Я даже не берусь оценивать их стоимость на сегодняшний день. Это может быть миллиард долларов. Но ювелир ничего не получит, акции именные и продать их вправе только хозяин. Для Печерникова акции — лишь бумага, вот почему Гурьев отдал их без особых опасений. Он лишил себя всего, но никого не обогатил.
— А слухи о пяти миллионах?
— Это ставка страховой компании. На эту сумму застрахованы бриллианты.
— Печерников даже страховку не получит?
— Нет. И разумеется, не отдаст акции. У Гурьева не было пяти миллионов для залога. Вы ошибаетесь, считая его богатейшим человеком. И Печерников не отдал бы «Око света» под страховой залог.
— Минуточку, — Федоров поднял руку. — Кто теперь станет официальным владельцем акций после смерти Гурьева? Его жена?
— Вряд ли. Она даже не упоминается в завещании. Этот вопрос будет решаться на совете директоров владельцев алмазодобывающей компании. Если на акции никто не предъявит своих прав, их спишут. Печерников не может стать их владельцем. На него не выписывалась доверенность пользователя с правом продажи. Он лишь хранитель акций, а значит, никто!
Кулешов хлопнул себя ладонями по коленям:
— Убивать Гурьева нет причин. Заинтересованных лиц нет. Однако положение оказалось безвыходным и он решился на самоубийство. О чем вы с ним говорили?
— После совещания он пригласил меня проехать к нему домой. Жаловался на мигрень и усталость, сказал, что хочет поехать на несколько дней на дачу и хорошенько все обдумать в одиночестве, а меня попросил забрать документы, над которым работал дома. Я поехал. Он передал мне папку, мы выпили чаю, и я вернулся в банк.
