— Честно говоря, я его не вскрывал. Выпил шампанского и отблагодарил куколку, а про конверт забыл.

Гость подошел к огромному круглому столу, на котором стояли шикарный букет цветов, серебряный поднос с нераспечатанной бутылкой «Дон Периньон» и хрустальными фужерами.

Никакого конверта на столе не оказалось. И быть не могло. Приглашения начали разносить сегодня утром. Мамедов понял, чего добивается его главный менеджер, и включился в игру.

— Странно. Куда же он подевался? — оглядывался по сторонам грек.

— Не во сне ли вас посетила очаровательная девушка? — продолжая улыбаться, спросил Мамедов.

Хамский вопрос. Мамедов не отличался особым воспитанием, а замечаний ему никто не делал. Мог ляпнуть такое, отчего сопровождающие его люди краснели, а он даже не понимал, в какое положение себя ставит. На него не обижались. В конце концов, для высокопоставленных лиц он тоже оставался представителем обслуживающего персонала, пусть даже и очень богатым.

— Галлюцинациями я не страдаю, — резко ответил грек. — Мне самому интересно, что произошло. Я почему-то не помню, как она ушла. Дал ей чаевые, а потом… потом не помню.

— Может, мы ее спросим, где она оставила конверт, — опять вмешался Нечаев. — Вы не запомнили ее имя? У девушек на груди прикреплен аккредитационный пропуск. Там указано имя.

— Не обратил внимания, я смотрел на нее. Русская, голубоглазая красавица с русой косой на плече. У нее чудные формы, но слишком длинная юбка. Зачем же скрывать свои достоинства? Я выпил за ее здоровье, положил деньги ей на поднос, а потом, потом… Нет, не помню.

— Вы достали деньги из бумажника? — продолжал допрос Эдди Нечаев.

— Разумеется!

Константинес распахнул двери в спальню, сдернул смокинг со спинки стула и запустил руку в карман, достал бумажник из змеиной кожи и раскрыл его:

— Все на месте. Но убей меня бог, я не помню, как положил его в карман. Помню, как брал.

Пока грек находился в спальне, Нечаев присел на корточки и осмотрел ковер возле стола. Он что-то подобрал и убрал в карман пиджака.

— Я думаю, ничего страшного не произошло, — вежливо улыбнулся Нечаев. — Девушка поняла, что принесла не тот конверт и решила его заменить, а когда вернулась, ей никто не открыл. У персонала нет электронных ключей от номеров, им запрещено входить в отсутствие хозяев. Уборку проводят в присутствии дежурной по этажу и охранника. Только дежурный может открыть дверь, после того как вызовет секьюрити.

— Не сомневаюсь в системе безопасности, — пожал плечами Константинес, — тут есть что охранять.

— Вы что-то говорили о шампанском? — спросил Мамедов. — Бутылка не распечатана.

— При чем тут эта бутылка, Рашид? Девушка вошла с подносом. На нем стоял бокал с искрящимся шампанским, миниатюрная вазочка с белой розой и лежал конверт. Она поздравила меня с приездом. Очаровашка! Я принес бумажник, взял конверт, положил на его место чаевые и выпил за ее здоровье. Все!

— Бог с ним, с конвертом, Георгий! — развел руками Мамедов. — Мы пришли подтвердить приглашение на званый обед. Ждем вас в ресторане третьего этажа через час. Не думайте о мелочах. Сегодня такой прекрасный день, на небе ни облачка. Мы ждем. Не будем больше докучать вам своим присутствием.

Представители дирекции поторопилась откланяться и ретировались. Лицо Нечаева покрывали капельки пота.

— Что за спектакль ты разыграл? — сквозь зубы процедил Мамедов.

— Вместо картины на стене висит репродукция, Рашид. А над кроватью в спальне тоже не оригинал. Впрочем, близко я подойти не мог. Нас обокрали.

— Невозможно. Сигнализация подключена ко всем предметам искусства.

— Пока в номерах находились гости, сигнализация была отключена. Ее включили, когда все ушли на банкет. Вы сами распорядились.

— Когда?

— В шесть пятнадцать. Охранники ворвались в апартаменты братьев Леблан и положили их на пол.

— Кого, французов? Они тут при чем?

— Они сняли картину со стены, чтобы удостовериться в ее подлинности. Их сомнения понятны. Ни один отель в мире не может позволить себе купить столько подлинников. Даже подумать страшно. А французы представляют парижский аукцион, эксперты с мировыми именами. Их для того и послали сюда наши конкуренты, чтобы обнаружить фальшивки. Очень хорошо, что они сняли картину со стены. Убедились в ее подлинности. Пусть все снимают. Ради бога! Мы никого не обманули. Весь мир будет знать о наших богатствах. Сигнализацию включили вновь в семь часов сорок пять минут. Через полтора часа.

— Я сейчас упаду, — помотал головой Мамедов. — Катастрофа!

Люси подхватила хозяина под руку:

— Держись, Рашид, не время падать, надо проверить других постояльцев.

— Не всех! — категорично заявил Нечаев. — Тех, кто жил один в номере. Братьев Леблан проверять незачем, двоих сразу вырубить трудно. Кто у нас есть из одиночек?

Люси заглянула в свой блокнот:

— Леди Кэтрин Кэмирон, жена лорда Кэмирона. Муж приехать не смог. У него заседание в палате Лордов, а заядлая путешественница своего шанса не упустила.

— Значит, идем к ней.

По пути Нечаев позвонил по мобильному телефону, вызвал в свой кабинет начальника службы безопасности, главного администратора и управляющего по кадрам. Велел собрать все видеозаписи, фотографии и составить списки персонала.

Леди Кэмирон так же не присутствовала на банкете. К счастью, она не знала хозяина отеля и Нечаев получил право голоса. Рашид пребывал в полной растерянности и мог ляпнуть такое, от чего английская леди лишилась бы чувств. Мамедов прекрасно владел английским, особенно ругательствами.

— Леди Кэтрин, мы рады пригласить вас на званный обед в честь открытия отеля и выражаем глубокое сожаление в связи с вашим отсутствием на банкете.

— Я сожалею не меньше вашего, господа. Меня усыпил ваш мальчик. Нет, он ни в чем не виноват, просто я напрасно приняла лекарство, плохо совместимое с алкоголем. Мальчик был таким милым с этим цветочком в вазочке, я и выпила несколько глотков шампанского. У меня тут же подкосились ноги, но он меня подхватил, не дав упасть. А дальше все покрылось дымкой. Проснулась я только под утро, лежа на кровати в вечернем платье…

Ее можно было не слушать: на стене висела репродукция картины Кандинского, а в спальне — бумажный оттиск с шедевра Шагала.

Через несколько минут все руководство собралось в кабинете Эдди Нечаева. Атмосфера была накалена до предела. Мамедов пятнадцать минут кричал и стучал кулаком по столу. Никто ничего не понял, по-русски было произнесено не больше десятка слов. Когда хозяин выдохся и обессиленно рухнул в кресло, слово взял Нечаев. Мамедова никто не боялся, Эдуард Сергеевич Нечаев был личностью более одиозной и решительной. Он досконально знал гостиничный бизнес, начинал дежурным администратором в отеле «Интурист» еще при советской власти и дорос до главного администратора отеля «Риц» в Париже. Нынешний отель он взял в свои руки на этапе строительства и внес такое количество поправок, что часть проекта пришлось перерабатывать. Он знал об амбициях хозяев, решивших создать мирового монстра, и знал, как это сделать. В средствах ограничений не было. Поторопились с открытием, но это не его вина. Отель надо доводить до ума еще не менее полугода, недоделок хватало, но его не послушали, и результат налицо. Зуботычинами делу не поможешь. Нечаев это понимал.

Свое выступление он начал спокойным ровным тоном:

— Я хочу разложить ситуацию по полочкам. Каждый из вас должен подумать, что в таких случаях надо делать и с чего начать. Нас обчистили и сделали это примитивным, но действенным способом. Меня восхищает простота, с какой работали ребята и вместе с тем их точные действия. Они знали обстановку, все маршруты отеля, порядок проведения вечера, точное расписание и действия охраны при внештатной ситуации. Преступление готовилось очень тщательно, грабители учли все, что упустили мы. На данный момент мы знаем о четырех пропавших картинах из апартаментов 8012 и 8063 на восьмом этаже. Он находился под особым контролем. Я не буду говорить о том, что вам без меня известно. Рисую для вас следующую картину. Молодой человек в русском национальном костюме и девушка в национальном платье, но с удлиненной юбкой, а мы использовали короткие, разносят по апартаментам приглашения на сегодняшний обед. Происходило это вчера вечером от шести до семи часов. Они вошли в номера с маленьким подносом, на котором лежит конверт, стоит бокал с шампанским и вазочка с цветком. И юноша, и девушка были привлекательны, что очень важно. Хозяева апартаментов пили шампанское и тут же теряли сознание, — Нечаев вынул из кармана маленький осколочек хрусталя. — Это остатки бокала. Его выронил господин Константинес, падая на пол. Осколки собрали перед уходом, а этот не заметили. Думаю, что печатную репродукцию девушка принесла под юбкой в рулоне, а юноша — в широких шароварах. Картину снимают со стены, срезают с рамы, репродукцию можно приколоть кнопками, затем надеть массивный багет и повесить на место. Небольшая уборка, поднос в руки и до свидания. Картины скручивались и занимали место репродукций под юбкой или в шароварах. Подозрений ребята ни у кого не вызывали. Дежурный по этажу не мог знать, когда будут разносить приглашения. Ни один администратор не знает весь персонал в лицо, отель работал первый день. Подмена людей очевидна, мы же понимаем, что операция готовилась заранее. Почему бы не внедрить в персонал своих людей. Так надежней. Теперь вопросы. Куколки получали сигналы от руководителя операции. Как можно снимать картину со стены, если она находится на сигнализации. Ее отключили в шесть пятнадцать, и командир об этом знал, после чего подал знак действовать. Вопрос второй и самый сложный. Отключение сигнализации предусмотреть практически невозможно. Братья Леблан — мировая известность и в качестве сообщников их подозревать нельзя. К тому же эти картины из страны вывезти невозможно, на аукционе их не выставишь. У них есть официальный владелец, они внесены в мировые каталоги. Теперь, в связи с чрезвычайной ситуацией, я хочу нарушить тайну и сказать несколько слов о владельце картин. Для мировой элиты мы распустили слух, будто все, что висит в отеле, принадлежит отелю. Возможно, так оно и будет, переговоры с владельцем картин идут полным ходом, но точка в деле еще не поставлена. Речь идет об Илье Даниловиче Баскакове, одном из самых богатых и уважаемых галерейщиков в нашей стране. Его запасники хранят более четырех тысяч полотен. Мы отобрали самые ценные для оформления восьмого этажа. Эти полотна взяты нами на прокат под залог. Сумма умопомрачительная. Вы должны понимать, что Баскаков объявит пропавшие шедевры в розыск и мы не сможем ему помешать. В итоге мы получим скандал мирового масштаба, нас поднимут на смех. Все понимают, открытие нашего отеля — кость в горле конкурентой. Десятки репортеров со всего мира мечтают найти грязь в нашем доме. Любая гадость об отеле, напечатанная в СМИ, будет щедро оплачена. А теперь я хочу знать, какие меры мы должны предпринять для спасения нашего авторитета, который мы еще не завоевали? Что скажете, Марк Аронович?