— К счастью, жив. Заходите. Ваши вещи в машине?

— Да. Шофер их сейчас принесет. Денег ему не давайте. Он и без того получил с излишком.

С видом вдовы-мученицы Рита переступила порог и тут же начала ощупывать обивку мебели, осматривать занавески и поглаживать дерево с видом оценщика, готового поторговаться за каждый предмет.

— Я провожу вас в вашу комнату, — предложил Сергей. — Очевидно, вы устали с дороги.

— А как же Гена? Я его не увижу?

— Увидите, но позже. Сейчас у него время сна. Режим, прописанный врачами, соблюдается очень строго.

— А вы какую роль здесь играете?

— Меня зовут Сергей. Я приглядываю за домом и выполняю поручения Геннадия Алексеевича.

Шофер внес в дом три чемодана. Похоже, Рита собиралась здесь гостить целую вечность.

— Не беспокойтесь, я подниму ваши вещи, но сначала отведу вас в ваши апартаменты.

— Хорошо бы. Я очень устала.

— Обед в четыре.

— Гена будет на обеде?

— Нет. Ему подают отдельно.

— Тогда и мне там делать нечего. Я лучше посплю, а вы принесите мне обычных бутербродов и стакан сока.

— Как прикажете.

Они поднялись на второй этаж. Рита останавливалась у каждой картины, коими был увешан весь этаж, и задавала один и тот же вопрос:

— Это подлинник?

Из-за ее любопытства дорога до комнаты заняла слишком много времени.

Комнату она тоже тщательно изучила. Ее интересовало, как часто меняют белье, есть ли халаты, какой фирмы мыло и мягкость полотенец. Она вела себя так, будто заплатила за гостиничный номер бешеные деньги, а ее пытаются надуть на мелочах.

Сергей с трудом от нее избавился и помчался к хозяину с докладом.

— Ну и фрукт, — выдохнул он. — А как красиво начала, со слезами на глазах.

— Она же бухгалтер. Всему ведет счет. Но думаю, что здесь Рита умышленно перегибала палку. Ей хотелось получше разглядеть вас, Сережа, а не картины. Она пыталась определить, сколько вы стоите. Домоправитель, другими словами, мажордом, очень нужный человек. И она права. Начинать надо с вас, а меня можно оставить на закуску.

— Она даже не взглянула в мою сторону.

— Такие люди видят боковым зрением, — улыбнулся Гортинский. — И даже на затылке у нее есть глаза. — Он выглянул в окно: — Ну вот и Лиза возвращается из магазина. Кажется, она с трудом тащит пакеты.

— С барахлишком, — добавил Сергей. — Лиза пользуется периферийным жаргончиком.

— Ее это не портит. Она всю жизнь провела в Сочи. А это курорт с разношерстной публикой. В советские времена в Сочи ездили торгаши и маникюрши, а сейчас криминальные авторитеты и барыги.

— На горизонте появилась еще одна машина. Они будто сговорились, — покачал головой Сергей.

— Неужели мой план сработал? Это говорит лишь о том, что за последние тридцать лет мир не изменился. Те же страсти, те же принципы, и все ради одной цели.

— Говорят, что не все продается. Есть любовь, порядочность, честь…

— Так еще говорят? — удивился Гортинский.

Сергей тяжело вздохнул.

— Очень хорошо, что женщины еще не столкнулись друг с другом. Лиза пошла мерить обновки, Рита улеглась спать и на обед не придет. Просила принести ей бутерброды.

— Леди Энсли бутербродами не отделается. Надо же, прикатила из Лондона. И не поленилась.

— С настоящей леди я еще не встречался. Боюсь рот открывать.

— Думаю, тебе не придется его открывать. Иди, встречай вдову лорда.

Женщин оказалось две: одна вся расфуфыренная, словно сошла с обложки журнала мод, вторая совсем невзрачная, в строгом костюме, несмотря на жару.

Выйдя из машины, Алиса дала шоферу стодолларовую купюру, а потом вытащила из сумочки скрученные в трубочку и перетянутые резинкой однодолларовые купюры и выдернула одну из них.

— Это на чай. Я жадная. Больше доллара не даю. Вещи к подъезду. — Посмотрев на дом, она вздохнула: — Боже, в каком убожестве он живет.

Таня, не выпуская из рук медицинский саквояж, пошла следом за светской дамой. Бедный шофер начал выгружать бесчисленное число чемоданов из дорогой рыжей кожи с золотыми бляшками.

Сергей открыл дверь, но даже не успел поздороваться. Знатная леди рванулась вперед, но тут же споткнулась о порожек и растянулась на полу. Широкий подол легкого платья улетел еще дальше и накрыл упавшей голову. Тут Сергей сумел оценить ее бесподобную фигуру и кружевные трусики.

Он и подруга Алисы бросились ее поднимать.

— Сама встану! Чертова халупа! Выстроил себе курятник. — Алиса поднялась и глянула на секретаря: — Ну что уставился? Веди нас в подготовленный насест. Нам нужно две комнаты.

— Они смежные. Других нет.

— Плевать! Я не в Париж ехала и многого от Гены не ждала. Я займу дальнюю комнату, а моя компаньонка ту, что у двери. Не забудь про мои вещи. Как тебя кличут, невежда?

— Сергеем.

— В смокинге ты смотришься как обезьяна в цилиндре. Люди должны носить вещи, которые не чувствуют на себе, а ты, как водолаз в скафандре, толком повернуться не можешь. И где Гена тебя раскопал?

Секретарь направился к лестнице.

— Эй, Серж, ты решил, что я пойду пешком?

— Не обязательно. Есть лифт.

На второй этаж они поднялись на лифте. Сергей тут же вызвал горничную и попросил привести смежные комнаты в порядок. Никто не ждал Алису с сопровождением, хотя могли догадаться, что такие дамы без личных слуг не обходятся. Хорошо еще, не прихватила с собой десяток телохранителей.

— Мы не могли найти кеб. Не страна, а помойка, — ворчала красавица, осматривая номер.

— Кеб? — переспросил Сергей.

— Такси. Кошмарные убогие колымаги, а все шофера арабы, не знающие ни города, ни уж тем более пригорода.

— Официальных такси практически не существует. Рынок перевозок захвачен кавказцами и азиатами. А арабов у нас нет. Их в Европе хватает.

— Это же ужасно.

— Все уже позади. Вы же в итоге нашли приличную машину.

— За сто долларов можно до Луны долететь. Гена спит?

— Вы точно угадали.

— Я не гадалка. Старый черт решил прикинуться больным и жалким. Хочет вышибить из меня слезу. Черта с два. Гортинский не из тех, кто умирает в постели. Смерть застанет его на бабе или во время велосипедных гонок. Он мужик до мозга костей. В его притворство я не поверю.

— Умрет на женщине?

— А вы думаете, он не перетрахал всех горничных? Тогда вы его не знаете. Женщины для него всегда были снотворным. Он принимал их по одной перед сном. Я же пью кучу таблеток. Тоже мучаюсь бессонницей.

У Алисы был удивительный слух. Она услышала очень слабое шуршание. Оглянулась, подошла к картине, висевшей на стене и дернула ее на себя. Дверца открылась. На серебряном подносе стояла плоская бутылка знаменитого виски «Полуночное кружево», хрустальный стакан и пиала, наполненная маслинами, с серебряной ложечкой.

Алиса сняла поднос и, закрыв дверцу, сказала:

— Значит, умирающий спит? Как я понимаю, его убежище находится над нами?

Секретарь кивнул.

— Отлично. Мне самое время выпить и немного расслабиться, а Гена себе еще закажет. Ты свободен, Серж.

— Обед в четыре часа.

— Мы прихватили еду из ресторана, в котором завтракали. Там сносная кухня. А за вашу я не ручаюсь. Когда местный олигарх перестанет кривляться и пожелает меня увидеть, дай знать.

— Хорошо. Как прикажете.

Сергей то и дело переглядывался с рыжей спутницей Алисы. Она ему понравилась, особенно глаза необычного цвета морской волны. Да и статус у них был одинаковый — прислуга. Женщина чувствовала себя неуютно, будто стыдилась поведения своей патронессы.

Секретарь ушел с облегчением. Хозяин был прав, ему практически не дали открыть рта, но давление он испытал немалое. Вот кому он точно не подпишет наследство, если до этого дойдет, так это Алисе. Ходячая разрывная бомба.

Пока секретарь рассказывал Гортинскому о встрече с Алисой, хозяин умирал от хохота. Особенно ему понравилась история с лифтом и виски, которые он не получил и пришлось давать второй запрос на кухню.