Как раз в тот момент, когда Димыч уже поднимал свой пистолет, в будке у охранников зазвонил телефон, и загорелась лампочка сигнальной тревоге на пульте. Один из них тут же бросился к тумблеру, дабы заблокировать механизм открытия ворота, но не успел. Прапорщик первым же выстрелом уложил его, когда до нажатия кнопки оставалось мгновение. Пистолетная пуля не позволила этого сделать. Дмитрий пользовался своим любимым оружием, автоматическим многозарядным пистолета системы Стечкина²⁰, с которым он никогда не расставался. Девятимиллиметровая пуля этого пистолета обладая колоссальным убойным и шоковым эффектом, способна на полном ходу остановить бегущего лося или матёрого секача. Однажды, по воле судьбы я сам как-то испытал её действие на охоте. Меня в буквальном смысле поразило то, что я увидел, ибо убойная сила пули от пистолета была просто огромной. Что же тогда говорить про человека? Охранник в буквальном смысле был отброшен на противоположную стенку, ударившись о которую затих, не подавая признаков жизни.

Второй вахтёр сразу не понял, что произошло с его напарником, ибо выстрела он не расслышал. Пистолет был оборудован устройством, поглощавшим звук и вспышку сгоревшего пороха. Когда же охранник опомнился, было уже слишком поздно. Хотя он и пытался выхватить из кобуры свой пистолет, но Димыч-то всё-таки был уже готов к стрельбе. Правда, в этот раз прапорщику пришлось стрелять дважды. Охранник оказался шустрым парнем. Он, видимо, увидел Сокольникова в темноте и бросился на пол, решив таким образом перехитрить своего противника. Дед предусмотрел такой шаг вахтёра, а посему и выстрелил на уровне пояса в тонкую дюралевую стенку будки, попав тому чуть ниже груди, и, когда охранник распрямился, всадил вторую пулю прямо ему в лоб между глаз, в принципе уже мёртвому.

Климов, наблюдая за происходящим, был в буквальном смысле шокирован увиденным. Его даже чуть трясло, знобило, словно в сильный мороз. Это было и не удивительно. Ну, где, позвольте узнать, он мог увидеть такую стрельбу, разве что по телевизору или в кинотеатре, но одно дело кино, здесь же всё происходило взаправду. Жизнь она и есть жизнь!

Дмитрий зашёл внутрь будки. Там он забрал журнал регистрации и махнул нам рукой. Алексей подрулил к воротам. Сокольников нажал кнопку на пульте, после чего быстро вскочил в джип. Глухие металлические ворота отъехали в сторону, освободив проход. Алексей с места стартанул так, будто сидел не в легковом автомобиле, а в болиде «Формулы-1». Резина завизжала и задымилась, пробуксовывая на асфальте. Это был класс! Мы вовремя покинули объект. Ровно через минуту или две после того, как мы покинули турбазу, к её воротам подъехала автомашина с местными полицейскими. Они не стали въезжать на саму территорию, а остановились около железных ворот. Несколько полицейских вышли из машины, подошли к большому окну будки, где обычно сидели охранники, и осторожно заглянули внутрь. Там было тихо и темно. Старший наряда включил фонарь. Луч света прорезал темноту, царившую в помещение, и стало ясно, что на турбазе произошло что-то весьма серьёзное и страшное, ибо оба охранника были мертвы.

Моя группа в полном составе на мощном джипе направилась на восток страны в сторону государственной границы Турции с Ираном. Полковник Климов из Комитета государственной безопасности тем временем поехал совершенно в противоположном направлении. Мы удалялись друг от друга со скоростью 300 километров в час. Что ждало каждого из нас там впереди, не было неизвестно никому. Человеку не дано узнать своё будущее. Вот так и нам не дано было узнать его, а то в противном случае вполне, вероятно, что мы предприняли бы какие-нибудь шаги, дабы изменить своё будущее, и пошли бы, например, совершенно в другом направлении. Не дано было нам узнать, что мы уже вступили в тёмную и неведомую зону, через которую проходит линия жизни и смерти.

Мы не ведали, кого из нас своим чёрным крылом уже коснулась страшная костлявая старуха. А она ведь следила за нами, готовая каждую минуту, секунду, мгновение набросить на наши жизни тень небытия, включив в свой список уже не живущих на этом свете людей и скрепив сей печальный список своей неподъёмной печатью. Нет, мы ещё были живы и не торопились, вроде как, на встречу со «старухой», но она торопилась к нам, уже обречённым на свидание с ней, хотя я и мои друзья всеми своими силами старались отодвинуть на неопределённое время эту неприятную во всех отношениях встречу.

Можно ли обмануть судьбу, предначертанную не человеком? Наверное, можно. Только для этого очень надо постараться. Удастся ли нам обвести её вокруг пальца, я не знал, но жизнь должна была это показать и расставить всё по своим законным местам!

Будучи крепкими и молодыми ребятами, я и мои друзья были уверены в своём будущем и совсем не думали о плохом. А потом ведь нас ждали. Мы возвращались домой!

В джипе было просторно. Мы быстро расселись, я и Димыч как пассажиры, водительское же место без споров и пререканий занял Алексей. Он считался у нас мастером вождения. Дорога была прекрасной. Наш автомобиль со скоростью ста двадцати километров в час нёсся в сторону границы. Изредка попадались встречные машины. Время было позднее, около двух часов ночи. Я разложил на коленях карту и, включив в просторном салоне плафон освещения, внимательно изучал её, стараясь найти место, где нам было бы удобнее всего свернуть с шоссейной дороги на грунтовую. Димыч расположился на заднем сидении и спокойно дремал, развалившись на диване почти во весь рост. Минут тридцать-сорок мы ехали почти в полной тишине, которую нарушал еле слышный звук работы двигателя да шуршание шин по асфальту. Мы не переговаривались: Алексей сидел за рулём, я изучал карту, а Димка спал. Общее молчание прервал Сокольников. Он сел, потянулся и спросил: «Где находимся, час-то, поди, уже проехали?»

— От объекта отмахали сто тридцать километров, — ответил Алексей, не оборачиваясь, — скоро будем сворачивать с дороги. Командир только место определит, и тут же свернём.

— Жаль, все-таки, что «Разработчика» упустили. Если говорить серьёзно, то сбежал он по моей оплошности, — неожиданно даже для самого себя сказал я.

— Да ладно, тебе, командир! Не укоряй себя! Какая там к чёрту оплошность, — вступил в разговор уже окончательно проснувшийся прапорщик, — никто не смог предусмотреть, что на площадке между лестничными пролётами имеется потайная дверь, вернее не потайная, а самая обычная кладовка. Да пропади он пропадом этот Мишаня Тупин. Лучше давайте поговорим, как здорово всё у нас получилось, — начал разглагольствовать Сокольников, — вот бы сейчас Климову рассказали! У него глаза от удивления на лоб повылазили бы! Скажешь — нет?

— Ох, Димыч, и хвастун же ты! Не стоит дразнить судьбу, не накликай беду! — бросил через плечо, не поворачивая головы, Алексей.

— Да, ладно тебе, Алёшка! Никто не знает, что ждёт нас впереди, а ты судьба! Сами будем её лепить, как нам захочется!

Я прекрасно понимал, что Димка просто балагурит оттого, что волнуется, ибо сам верил во все приметы и, кстати, считался у нас первейшим фаталистом. Нас всех и радовала и одновременно пугала удачно проведённая операция, я сам не любил, когда всё шло слишком уж гладко. Нет, у меня и мысли не было, что мы работаем под плотным колпаком у американцев, что они специально позволили нам проникнуть на секретную лабораторию, разгромить её, ликвидировать «Разработчика» или как он у них проходил «Меченного». Я не думал, что ЦРУ вело с нами какую-то дьявольскую игру и, как оказалось потом, мои прогнозы были правильными. Американцы, сами, не ожидали от нас такой прыти. Наша операция явилась для них полной неожиданностью. От размышлений меня оторвал Димыч.

— Саня, — обратился он ко мне как когда-то в школе, — а ты обещал нам рассказать про девицу! Как там прошла развязка? Успешно?

Я сидел на переднем сидении, потому Димку не видел, но, зная своего друга много лет, совершенно не сомневался, что при этих словах он наверняка закатил многозначительно глаза и поднял одну бровь. Мне ли не знать прапорщика, а поэтому понял сразу его каламбур.