Корабли, эти живые существа, отличны друг от друга и не только экипажем. Конкретные технические особенности конструкции, мореходность и вооруженность корабля являются определяющими факторами морского сражения. Нет, мы не говорим об эпохе капитана Блада, когда блестящий тактический маневр мог свести преимущества противника на нет, но об эре пара и стали, которая, конечно, не отменила тактику, но выдвинула значительно более жесткие технические условия к участникам схватки.
Наша книга посвящена далеко не Второй мировой войне на море, а ее отдельному эпизоду. Пёрл-Харбор стал явлением эпохальным, перевернувшим стратегические воззрения во всем мире, но не анализ боевых действий 7 декабря 1941 г. является нашей задачей. По большому счету мы ставим лишь один вопрос: почему нападение на Оаху стало возможным? И тем не менее мы не можем пройти мимо корабельного состава ВМС США. Понимание того, с чем американские флотоводцы и политики подошли к войне, что они собирались использовать в качестве «большой дубины», помогает объективно оценить сложившуюся картину.
Пожалуй, самым неразвитым классом кораблей в американском флоте были авианосцы. Отсутствие четкой доктрины их использования, изоляционизм и летаргия, в которой находился флот, в полной мере отразился на этом классе кораблей. Кораблей, которым предстояло решить исход сражений на просторах двух океанов.
История американского авианосного флота началась в 1919 г. В течение всей Первой мировой войны в военно-морском министерстве размышляли над целесообразностью строительства подобных кораблей. Флотоводцы в Вашингтоне просто не представляли, что с ними делать и как использовать. Первопроходцем и энтузиастом авиации морского базирования в США стал офицер ВМС К. Уайтинг. Он смог заразить своими идеями талантливого летчика Д. Шевалье, и уже на закате мировой войны им удалось провести ряд экспериментов по усовершенствованию авианосцев. Неустанная агитация этих двух пионеров и появление авианесущих кораблей в других флотах наконец сломили скепсис в министерстве, и верфи получили заказ на строительство первенца американского авианосного флота — «Лэнгли».
Но «Лэнгли» не был авианосцем специальной постройки, его первое имя «Юпитер», а назначение — угольный транспорт. В июле 1919 г. появился проект его переоборудования. Корабль был невелик и тихоходен, но имел обширные трюмы, которые легко было переоборудовать в ангары и хранилища топлива. Кроме того, турбоэлектрическая силовая установка позволяла ему давать полный ход как вперед, так и назад. Смена ориентации «нос—корма» в ту пору считалась крайне полезной для авианосцев, поскольку считалось, что в случае повреждений корабль сможет отправлять и принимать самолеты с кормы, разворачиваясь, соответственно, против или по ветру.
Модернизация угольщика в авианосец началась в марте 1920 г. на верфи в Норфолке, корабль получил гладкую палубу без надстроек и в 1922 г. вновь вошел в списки флота уже как авианосец с бортовым номером CV-1 и именем «Лэнгли»[590]. Командовать этим чудом поручили его «крестному отцу» Уайтингу. Совместно с Шевалье, совершившим первую посадку на палубу, капитан авианосца разработал соответствующую инструкцию для пилотов. Так у Соединенных Штатов появилась авиация морского базирования.
Однако этот корабль постигла судьба большинства его экспериментальных собратьев в других флотах мира. Корабль по большей части использовался как площадка для решения различных проблем, с которыми ранее не сталкивались судостроители. Доходило до курьезов — «Лэнгли» был оборудован обширной голубятней для почтовых птиц. Таким «дедушкиным» способом пилоты, находившиеся в воздухе, общались с кораблем. До 1931 г. авианосец нес службу на Тихом океане, а затем был переведен в Атлантику. К 1937 г. он устарел окончательно, и его переоборудовали в гидроавианосец.
Несмотря на то что «Лэнгли» оставался авианосцем до 1937 г., его никчемность проявилась сразу после вступления в строй. Слишком малая скорость ставила крест на его использовании в составе эскадры, а перспектива нанесения бомбовых и в особенности торпедных ударов по противнику до начала артиллерийской дуэли была крайне заманчива для американских адмиралов. Именно поэтому в 1925 г. военно-морское министерство отказалось от проекта переоборудования в авианосец близнеца «Юпитера» угольщика «Нептун».
В определенной мере американской авиации корабельного базирования услугу оказала Вашингтонская конференция. Заложенные в 1920 г. пять линейных крейсеров попадали под ограничения, и лишь случайность спасла два из них — «Легсингтон» и «Саратогу», но уже в качестве авианосцев. О перипетиях конференции мы говорили выше, поэтому нет нужды вновь останавливаться на них. На этих кораблях впервые была воплощена концепция эскадренного авианосца — корабля, который своими самолетами должен поддерживать действия линейных сил. Оба корабля вступили в строй в 1927 г.[591].
Они стали самыми большими и мощными представителями своего класса на протяжении всех 30-х гг. Определенный отпечаток на конструкцию кораблей наложил корпус, спроектированный для линейного крейсера, потому полетная палуба сужалась к баку. Впервые был применен полностью закрытый ангар, который показал свою практичность уже в ходе военных действий. Однако пришлось решить одну проблему — удаление паров летучего и взрывоопасного авиационного бензина.
На полетной палубе с правого борта находились пятиэтажная надстройка, огромная дымовая труба и четыре башни главного калибра. Компенсация столь громадного перегруза правого борта была решена за счет размещения топливных цистерн по левому, при этом по мере опорожнения они заполнялись забортной водой.
Внешне, да и конструктивно, корабли не отличались, что вызывало серьезные проблемы у пилотов при посадке. Поэтому на взлетных палубах авианосцев белой краской большими буквами написали «LEX» и «SARA», что облегчало идентификацию. Впоследствии на всех американских авианосцах в носу и корме стали рисовать огромные цифры, соответствующие бортовым номерам. Единственным серьезным конструктивным просчетом на этих кораблях было наличие всего двух лифтов, которые поднимали самолеты на палубу. Данный дефект сводил на нет преимущество в количестве самолетов. Оба корабля не модернизировались до начала войны, за исключением мелких изменений (демонтаж катапульты в 1934 г., так как самолеты вполне могли взлетать с разбега на огромных палубах этих кораблей). «Легсингтон» погиб в мае 1942 г. во время сражения в Коралловом море, «Саратога» прослужил всю войну и был списан в 1946 г.
Когда перед американскими моряками вновь встал вопрос о строительстве авианосцев, а произошло это на рубеже 20-х — 30-х гг., основной проблемой являлся тип корабля. Отсутствие практического опыта применения авиации корабельного базирования и четко сформулированной роли авианосцев привело к тому, что в ВМС не представляли, какой корабль хотят. В результате при выдаче тактико-технических заданий конструкторам основным критерием служили результаты военно-штабных игр. Они демонстрировали, что преимущество получает та сторона, которой удалось поднять, в критические первые минуты сражения, максимальное количество самолетов. При таком подходе «узким местом» становилась пропускная способность взлетной палубы. В конце 20-х гг. для подъема в воздух всей авиагруппы такого гиганта, как «Легсингтон», требовалось довольно приличное время. То же количество самолетов значительно быстрее могло взлететь с нескольких меньших авианосцев. Поэтому в теоретическом споре поначалу верх одержала концепция малого авианосца.
Первым воплощением новой доктрины стал «Рейнджер», заложенный в сентябре 1931 г. Корабль вступил в строй в 1934 г. Стоит особо отметить, что этот корабль стал первым в американском флоте, спроектированным исключительно как авианосец. Однако «Рейнджер»[592] серьезно проигрывал своим могучим старшим собратьям. Он уступал им в скорости, нес хиленькую броневую защиту, да и то лишь жизненно важных узлов, не имел орудий главного калибра. По крайней мере, так казалось многим адмиралам. Но при вдвое меньшем водоизмещении он принимал на борт практически столько же самолетов, сколько «Легсингтон» — 86 против 90.
