Войдя вместе с Таллаевым в персональный лифт, ведущий прямо к нему в кабинет, Хайдаров на языке таджикских памирцев, который во всем банке знали только они двое, бросил: «Рассказывай, слушаю».

Пока Таллаев докладывал обстановку, лифт медленно полз вверх. Шестиэтажный особняк конца XIX века, в котором размещалась штаб-квартира одного из крупнейших банков России, стоял в самом центре Москвы. Когда-то это здание, облезлое, серое и мало чем примечательное, было занято множеством мелких учреждений и несколькими оставшимися еще с довоенной поры коммунальными квартирами, но, после того как здание было приобретено банком «Витязь», все изменилось. Мелкие учреждения и жильцы коммунальных квартир были расселены по разным местам Москвы, и за рекордно короткий срок хозяева здания обновили здесь все, вплоть до последнего гвоздя. Были сменены даже междуэтажные перекрытия, выполненные из дерева, – новые владельцы банка заменили их перекрытиями из сверхпрочной нержавеющей легированной стали, изготовленными по их заказу в Германии, на крупповских заводах. Не пожалели хозяева денег и на внутреннюю отделку, выполненную на уровне мировых стандартов.

Дом занимал идеальную для банка точку: с Арбата он был закрыт комплексом зданий Министерства обороны, со стороны Кремля – правым крылом Государственной центральной публичной библиотеки, и даже со стороны входа банк ухитрился тщательно замаскироваться, выходя на улицу лишь примыкающим к нему скромным двухэтажным флигельком. Дополняла удобное расположение мощная, продуманная и хорошо организованная охрана. Даже пройдя в банк, любой посетитель не оставался предоставленным самому себе: в случае необходимости каждый его шаг фиксировался видеокамерами и контролировался операторами, сидящими у телемониторов Центрального поста охраны. При любой подозрительной ситуации они тут же предупреждали по телефону охранников, находящихся практически в каждом помещении банка.

Главным этажом здания считался второй, где располагалась приемная председателя правления банка Станислава Лавлинского. Попасть сюда и удостоиться чести лично поговорить с Лавлинским было чрезвычайно трудно. Записаться на прием к Лавлинскому могли лишь избранные, и оказаться в сверкающей роскошью приемной, где сидели две секретарши и три помощника, было все равно что попасть в святая святых.

Безусловно, Лавлинский, один из богатейших людей России, мог решить в банке многое. Но не все. Реально же человеком, который мог решить в банке все, был член правления банка, бывший полковник ФСБ Виталий Хайдаров. Ему едва перевалило за сорок, он пришел в банк с момента его основания и, начав с поста директора службы безопасности, сделал стремительную карьеру – став при этом еще и обладателем крупного состояния. Именно он реально определял сейчас политику банка, и посвященные знали, что на самом деле главным этажом банка нужно считать не второй, где располагается приемная Лавлинского, а третий, где находится кабинет Хайдарова. Но об этом знали лишь единицы.

Оказавшись в своем кабинете, который с таким же успехом можно было назвать и небольшим залом, Хайдаров сел в одно из кресел и закурил. Стряхнув пепел в стоящую на журнальном столике серебряную пепельницу, спросил:

– Что еще?

Таллаев, приземистый плотный рыжеволосый человек, сказал на том же языке:

– Хозяин, в приемной с утра сидело много народа.

– Этого следовало ожидать. Что, они и сейчас там?

– Сейчас почти все ушли, осталось только три человека.

– Среди тех, кто меня ждет, есть человек, которого зовут Владимир Авдонин?

– Есть.

– Давно он пришел?

– Минут пятнадцать назад.

– Понятно. Ты пытался еще раз связаться с Феро?

– Я несколько раз звонил ему утром. Днем же по моему поручению ему постоянно звонили секретарша и второй помощник.

– И что?

– Безрезультатно. Трубку все время поднимала секретарша.

– Что говорила?

– Говорила, что ее шефа нет, а сама она ничего не знает.

– То есть Феро дал нам понять, что к нам в банк он не придет точно. А?

Таллаев сказал сдержанно:

– Вам судить, хозяин.

Пригасив сигарету и оставив ее в пепельнице, Хайдаров встал. Прошелся по кабинету, сел за стол.

– Ладно. Попробую заняться этим сам. Мне нужно с ним встретиться во что бы то ни стало. Он должен поверить, что я хочу пойти с ним на мировую. И что бомбу под его машину подложил не я.

– Нужна моя помощь?

– Нет, тут ты ничем не поможешь. Не забудь о приезде Рустамбека.

– Я все помню, хозяин. Стол в гостиной уже сервирован.

– Смотри. Он будет в двенадцать.

– Хозяин, я все сделаю, как вы сказали. Окажу ему всяческие знаки почтения, перехвачу машину, во двор он въедет без досмотра, охрана предупреждена. Вместе с ним поднимусь в лифте прямо сюда.

– В гостиную.

– Конечно, хозяин. Я имел в виду именно гостиную.

– Ладно. Сейчас зови Авдонина. Перед остальными извинись, объясни, что меня срочно вызвали на важное совещание. Скажи, всех их я приму на следующей неделе.

– Слушаюсь, хозяин.

Таллаев вышел. Встав из-за стола, Хайдаров прошел в дальний конец кабинета. Кабинет с просторным рабочим столом и мягкой мебелью был обставлен с большим вкусом. На столе, если не считать коммутатора и компьютера, стояли лишь два серебряных канделябра работы Фаберже и стилизованный под XIX век хрустальный стакан, в котором размещались ручки и карандаши. На стенах висели две большие картины, подлинники Верещагина и Айвазовского. За дверью, замаскированной под книжный шкаф, находились скрытые апартаменты со всеми удобствами, где при желании можно было переодеться, отдохнуть и переночевать. Рядом с кабинетом была оборудована гостиная для приема особо важных гостей, стол в ней сейчас был накрыт для ланча а-ля фуршет.

Постояв в гостиной, Хайдаров вернулся к письменному столу. Почти тут же в кабинет вошел Владимир Авдонин.

Плотный и мощный охранник, работавший сначала на даче Анри Балбоча, а теперь перешедший в охрану Феро, был одет в простую парусиновую куртку и джинсы. Войдя, сказал с некоторым упреком:

– Здравствуйте, Виталий Хайдарович. У меня летят все сроки. Если я задержусь, Гутин может что-то заподозрить.

– Ты не задержишься. Спасибо, что пришел. Мы коротко. Садись.

Авдонин сел в кресло, Хайдаров – за стол. Некоторое время хозяин кабинета смотрел на гостя в упор. Наконец сказал:

– Забыл спросить – слежки не было?

– Не знаю, Виталий Хайдарович. Думаю, нет. Я специально даже Волхонку проехал два раза.

– Понятно. – Хайдаров помолчал. – А в остальном как?

– В смысле?

– Все без изменений? Луи не хочет встречи?

– Я старался не влезать в эти разговоры. Но, судя по тому, о чем они говорили с Рудиком, Луи не прочь встретиться с вами. Просто он считает, что для этого разговора не он должен ехать к вам, а вы к нему.

Некоторое время Хайдаров с каменным лицом разглядывал обтянутую кожей столешницу. Спросил, не поднимая глаз:

– Считаешь, он по-прежнему думает, что покушение на него совершил я?

– Он думает на всех. И на вас в том числе.

– Слишком уж чрезмерная осторожность. Выпьешь что-нибудь?

– Нет, спасибо. На работе я не пью. Сейчас же, считаю, я на работе.

– Смотри.

Подойдя к бару, Хайдаров налил в стакан виски, бросил кубик льда. Пригубив, сказал:

– Ты ведь хорошо его знаешь?

– Достаточно хорошо.

– Как это сделать – с ним поговорить?

– Думаю, лучше будет, если вы просто наберете номер его пейджера. И сообщите, что готовы встретиться с ним на его условиях. В любом месте, которое он предложит.

– А где я могу с ним встретиться? В «Метрополе»?

– Он уже не бывает в «Метрополе».

– Это новость… – Хайдаров поставил стакан. – Где же он бывает?

– В Доме журналиста.

– Неплохое место. Что еще слышно? Как старик?

– Старик слаб. Бригада реаниматоров с дачи не уезжает.

– Дышит на ладан?

– Вроде того.

– Но в сознании?