Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Шимпанзе сами, без поощрения со стороны людей могут пристраститься к спиртному. Когда шимпанзе Вошоу, Воспитанному в человеческой семье и обученному языку глухонемых, впервые показали его сородичей и спросили, кто это такие, Вошоу жестами ответил «черные жуки». Шимпанзе используют орудия труда и могут обучать своим навыкам других шимпанзе. Известны случаи, когда шимпанзе чахли и умирали от разбитого сердца.

Генетически шимпанзе — ближайшие родственники людей. Когда проводился сравнительный анализ ДНК выяснилось, что молекулярный состав ее нуклеиновых кислот для шимпанзе и человека различается на 1,5–2 процента. С позиций систематики это означает, что люди и шимпанзе — ближайшие родственники и, строго говоря, классификацию следовало бы пересмотреть. Мы принадлежим к одному виду — Homo. Итак, не Pantroglodytes, но Homotroglodytesu HomoSapiens. Люди-дразнилки.

Я еще завтракала: допивала чай с молоком и дожевывала ломоть хлеба с надоевшим маргарином, — когда появился Джоао вместе с Алдой. Алде восемнадцать, он строен, как его отец, но кожа у юноши куда светлее — цвета жженого сахара. Лицо у него широкое, открытое, взгляд внимательный, точно все вокруг ему интересно. Он не слишком смышленый, но очень энергичный и старательный. Я спросила Алду, что у него слышно с призывом на военную службу.

— Нет, нет, — и он с облегчением улыбнулся. — Слишком много солдат. Война скоро кончать.

— В самом деле? — Это было для меня новостью. — А вы как думаете? — спросила я Джоао.

Он был менее оптимистичен, пожал плечами.

— Не знаю. Говорят, с ЮНАМО все кончать. Но еще есть ФИДЕ и есть ЭМЛА.

— С ЮНАМО все кончать, — с энтузиазмом подтвердил Алда.

— Их окружить в Лузо, возле железная дорога. Много-много убили.

— Кто их окружил?

— Федералы и ФИДЕ. — Он энергично зашлепал губами, смуглые руки задвигались, словно бросая в цель невидимые предметы. — Бах-бах-бах! Бутылки с зажигательной смесью.

Я на секунду задумалась.

— А разве ФИДЕ не воюет против федералов?

— Да, воюет, — терпеливо объяснил мне Алда, — но ЮНАМО не любят и эти, и эти.

— Сдаюсь, — сказала я, — пошли.

Было еще очень рано и поэтому холодно, иногда мне казалось, что при выдохе у губ на мгновение появляется пар. С белесого, облачного, словно покрытого туманом неба лился ровный рассеянный свет, теней на траве не было. От обильной росы мои серо-коричневые ботинки в считанные минуты стали шоколадными. Мы шли через спящий лагерь, направляясь на юг.

Проходя мимо домика, где жил Хаузер, я услышала свое имя. Я обернулась. Хаузер в своем до отвращения коротком махровом халате стоял в дверях.

— Хорошо, что поймал вас. — Он протянул мне мою баночку для образцов, уже пустую и чистую. — Очень забавно. Вы как, сами додумались или наш гений Вайль вас надоумил?

— О чем это вы? — холодно отозвалась я. По части ледяного тона я ему уступать не собиралась.

— О вашей нелепой шутке, — он указал пальцем на банку. — К вашему сведению, в последний раз ваш этот шимпи лакомился бутербродом с шимпанзятиной. — Кривая улыбочка исчезла с его лица. — Не злоупотребляйте моим временем, доктор Клиавотер.

С высокомерным видом он удалился в свое жилище. Джоао и Алда оживились, с интересом уставились на меня: им редко случалось присутствовать при ссорах в лагере.

Я пожала плечами, развела руками, скорчила недоуменную гримасу. Да, теперь мне будет о чем поразмыслить. Мы снова тронулись в путь.

Юджин Маллабар основал исследовательский центр Гроссо Арборе в 1953 году. Проект начинался скромно, всего лишь как проведение полевых работ, подкрепляющих теоретические положения нескольких глав его диссертации. Но исследования увлекли Маллабара, и он остался в Африке. Через два года к нему присоединилась его жена Джинга. Вдвоем они изучали образ жизни диких шимпанзе, и их скрупулезные и оригинальные полевые работы вскоре снискали горячее одобрение научных кругов и получили широкую известность у массового читателя. Популярность превратилась для Маллабара в настоящую славу после выхода его первой книги «Мирные приматы» в 1960 году. За книгой последовали документальные и телевизионные фильмы, и Гроссо Арборе вместе с его фотогеничным основателем вступили в эпоху процветания. На Маллабара сыпались гранты, аспиранты стремились у него работать, под влиянием правительства рушились все прежде непреодолимые бюрократические препоны на пути подлинного развития его дела. Вскоре Гроссо Арборе стал ведущим национальным парком и заповедником, одним из первых в Африке. Затем вторая книга Маллабара, «Путь примата», получила международное признание. Маллабара всюду цитировали, приглашали, осыпали почестями; он стал почетным доктором доброй дюжины университетов и академий, заключил весьма выгодный двухгодичный контракт на лекционные турне по Европе и Америке; маллабарианские кафедры приматологии были созданы в Берлине, Флориде и Нью-Мексико. Место в анналах науки и этологии Маллабару было обеспечено.

Разработанный Маллабаром подход к изучению сообщества диких шимпанзе требовал огромных затрат труда и времени. Главным условием было то, что обезьяны должны привыкнуть к наблюдателю, его присутствие в их мире не должно вызывать у них ни страха, ни скованности. Когда их реакция станет вполне нейтральной (у самого Маллабара на это ушло почти два года), начинается следующий этап работы, а именно — наблюдение и ведение записей. За годы существования Гроссо Арборе техническая сторона этого процесса была четко отработана и организована, было собрано и проанализировано огромное количество данных. Все наблюдения фиксировались стандартным образом, каждого шимпанзе идентифицировали, за всеми следили, их жизнеописания велись и комментировались годами. Никогда за всю историю науки ни одно сообщество животных не было изучено столь подробным и исчерпывающим образом, сколь в Гроссо Арборе — таков был итог более чем двадцатилетней деятельности Маллабара.

Разумеется, Маллабар не был единственным в своей области: в Африке велись и другие получившие известность исследования приматов, в частности, на Гомбе-Стрим, в Махалском национальном парке и в Боссау (Гвинея), но бесспорно то, что Маллабар и его сотрудники славились высочайшей точностью исследований и Гроссо Арборе благодаря профессионализму и обаянию его основателя пользовался в научной среде воистину блистательной репутацией.

В этот длинный перечень побед и достижений Маллабара вкралась одна ошибка. Он выбрал не ту страну. Впрочем, нужно быть к нему справедливым: он не мог предвидеть гражданской войны, которая вспыхнула в 1968 году и создала для сотрудников Гроссо Арборе массу сложных, а порой и опасных ситуаций. К счастью для них, военные действия всегда велись на безопасном расстоянии, но существовала постоянная угроза бунтов и вооруженных выступлений в тылу, со стороны анклавов. Однако разбойничьи методы четырех рвавшихся к власти военных группировок, а также непредсказуемость исхода их борьбы означали, что времена сентиментальных историй на глянцевых страницах журналов, сенсационных заголовков на их обложках и документальных телефильмов о Гроссо Арборе — кончились. Перепись шимпанзе в Семиранс Форест (грандиозное и весьма дорогостоящее предприятие) оказалась под угрозой, так как приток аспирантов иссяк. Оставшимся в Гроссо Арборе ученым стало куда труднее продлевать визы и разрешения на работу, возникли перебои с продуктами, так как давление международного общественного мнения и демонстрация силы со стороны сверхдержав привели к наложению официальных и неофициальных экономических санкций. И, что самое скверное, жестокость федерального правительства, не шедшего ни на какие компромиссы и стремившегося потопить в крови выступления всех противоборствующих партизанских группировок, вызывала на Западе растущее возмущение и протест.

Количество грантов и наград, за счет которых Гроссо Арборе держался на плаву, удручающе уменьшилось. Юджин Маллабар и заповедник вызывали ассоциации с режимом, который пользовался в мире дурной репутацией и стоял на грани банкротства. Маллабар, разумеется, повсюду твердил, что интересы науки — это главное и политика тут ни при чем, однако пользы от его выступлений было немного.

5
{"b":"183592","o":1}