С противоположной стороны на площадь выехал крытый армейский грузовик. Покачиваясь на брусчатке, он свернул с обозначенной разметкой полосы, по которой автотранспорт должен был пересекать площадь, и остановился перед лестницей парламентского дворца, неподалеку от караульного танка. Тавернье безучастно наблюдал за перемещениями грузовика, который по мере движения джипа становился все ближе, и вдруг, не поверив собственным глазам, увидел, как через задний борт на мостовую ловко, как кошка, спрыгнул худощавый парнишка с гранатометом, встал на одно колено и навел гранатомет на танк. Одновременно откуда-то сзади защелкали выстрелы. Танкисты, сидевшие на броне, встрепенулись, но, увидев направленное на них смертоносное орудие, скатились с танка и бросились наутек в разные стороны. Через задний борт грузовика посыпались вооруженные люди, один из которых ловко вскарабкался на танк и исчез в открытом башенном люке. За ним тут же последовал второй. Взвизгнули покрышки, джип занесло, Тавернье бросило вперед, и они с лейтенантом пребольно стукнулись головами. Когда Тавернье сумел наконец выпрямиться на сиденье замершего посреди площади джипа, он увидел, что пуля неизвестного снайпера, угодившая лейтенанту в лоб, вырвала у него всю заднюю часть черепа, а после этого пробила ветровое стекло. Водитель бессильно привалился боком к дверце машины. Очнувшийся Шарль издал нечленораздельный вопль, подхватил свой чемодан, перекувырнувшись через голову, вылетел из джипа и распластался на мостовой у колес, служивших хоть и ненадежным, но все же прикрытием. Тавернье последовал его примеру, но спокойнее ему от этого не стало — пули со всех сторон звонко щелкали по брусчатке, высекая из нее искры, и противно визжали, рикошетом взмывая в небо. Со стороны Министерства юстиции по партизанам, взбегавшим по лестнице парламентского дворца, ударил было крупнокалиберный пулемет, но тут же захлебнулся и смолк. Тавернье посмотрел в ту сторону. Один солдат из расчета лежал на бруствере из мешков с песком, свесив руки наружу, остальных не было видно. Походило на то, что невидимый снайпер застрелил всех. Оглянувшись на джип с охраной, Тавернье увидел, что пулеметчик бессильно обмяк в своем кресле, водитель уронил голову на руль, а из двух других солдат один, держась за живот, корчится от боли на брусчатке, второй же, припав на колено, стреляет из-за машины куда-то в сторону Министерства юстиции. Солдат повернул голову к Тавернье.

— Лежите, не поднимайтесь! — возбужденно крикнул он. — Это снайпер, я засек его!

Внезапно с глухим уханьем взорвался бензобак джипа, за ним — запасная канистра в кузове. Волной жара солдата и Тавернье отшвырнуло от машины. Столб дымного пламени отделил их от снайперов, и обстрел со стороны Министерства юстиции прекратился. Тавернье посмотрел в сторону парламентского дворца. Волна партизан уже докатилась снизу до колоннады, оставив за собой на лестнице несколько неподвижно чернеющих тел. Тавернье заметил, что по армейскому посту у входа во дворец кто-то стреляет из окон самого здания. Пулемет замолчал, а в нескольких окнах дворца появились красные флаги. У поста щелкнуло несколько одиночных выстрелов — видимо, партизаны пристреливали раненых. Большая часть атакующих скрылась в здании, но человек пять из них остались у поста и принялись выволакивать на лестницу тела солдат и сбрасывать их вниз. Внутри дворца ощущалось какое-то зловещее оживление: открывались и закрывались окна, раздавались отрывистые команды, вопли ужаса, изредка — одиночные выстрелы. Тавернье неожиданно обнаружил, что Шарль, раскрыв чемодан и достав камеру, уселся спиной к колесу джипа и снимает все происходящее.

— Брось это! — крикнул Тавернье. — Если они увидят, что ты снимаешь, они нас перебьют!

— Едва ли, — спокойно возразил Шарль, не отрываясь от окуляра. — Разве им не хочется войти в историю?

Со стороны автостоянки, расположенной у Министерства юстиции, к парламентскому дворцу через площадь на большой скорости промчался микроавтобус, затормозил у подножья лестницы, и три человека с винтовками, лавируя между трупами, начали подниматься наверх. Тот, что поднимался первым, несколько опередив двух остальных, показался Тавернье смутно знакомым: его мягкая и в то же время уверенная походка напомнила журналисту Корсакова, хотя, разумеется, это был другой человек — чтобы вполне походить на Корсакова, ему не хватало эффектной белокурой шевелюры. Однако померещившееся сходство заставило Тавернье инстинктивно ударить по стволу винтовки, когда уцелевший солдат охраны прицелился в террористов, поднимавшихся по лестнице парламентского дворца. Грохнул выстрел, и пуля ушла в небо. Солдат с недоумением посмотрел на Тавернье, и тот, оправдываясь, крикнул:

— Не стреляйте!   Сначала уйдем  с  открытого места!

Тавернье указал в сторону Министерства юстиции. Солдат, пригибаясь, побежал туда и исчез за дымом горящего джипа. Террорист, первым поднимавшийся по лестнице, обернулся на ходу, остановился, видимо, заметив бегущего, и поднял винтовку. Над головами журналистов засвистели пули. В разрывах дыма Тавернье увидел, что солдат уже лежит ничком на брусчатке и, судя по его неестественной позе, убит наповал. Террористы нырнули в тень колоннады. Тавернье напряг зрение и разглядел, что стрелявший, тот, который напомнил ему Корсакова, задержался у поста и отдает какие-то распоряжения. Очевидно, он приказал ликвидировать пост, а мешки и пулемет перенести внутрь здания, потому что именно этим и занялись рядовые боевики, в то время как сам вожак налегке скрылся за высокими дверями. Дворец лихорадочно укреплялся: в оконных проемах мелькали человеческие фигуры, со звонком осыпались вниз выбитые стекла, резко звучали команды. Террористам приходилось торопиться: в городе уже раздавался вой полицейских сирен. На площадь неторопливо выполз танк, развернулся и навел пушку на окна второго этажа, однако стрелять не стал. После этого площадь стала быстро заполняться военной техникой — броневиками, артиллерийскими установками, самоходными орудиями. В небе над дворцом завис ар мейский вертолет. Тяжелые машины маневрировали уже в непосредственной близости от журналистов. Шарль выключил камеру, вытер пот со лба и поднялся на ноги, предусмотрительно держась за броней ближайшего «скорпиона». На площадь стали выбегать солдаты специальных войск, занимая позиции под прикрытием бронетехники. На журналистов никто не обращал внимания, и они примостились у массивных колес «скорпиона». Затем Шарль вполголоса выругался, ловко вскочил на броню и, прячась за башней, навел камеру на дворец. Поодаль он увидел группу офицеров в камуфляжной форме спецвойск. Стоявший в центре группы, видимо, старший, был в наушниках и что-то говорил в микрофон рации. В этот момент из окон выпустили два гранатометных заряда. Ракеты разорвались на брусчатке, и тут же броня под Шарлем вздрогнула — это «скорпион» ответил орудийным выстрелом по дворцу. Через полминуты во дворце и на площади стреляло все, что могло стрелять. Снаряды высекали глубокие шрамы в мощной каменной кладке, струи пулеметного огня скрещивались на окнах, но повстанцы, грамотно забаррикадировавшись, все же находили возможность огрызаться, и их пулеметы заставляли осаждающих держаться под защитой брони. Подбитая удачным гранатометным выстрелом, зачадила артиллерийская установка, пытавшаяся выдвинуться поближе к дворцу. Четыре человека, составлявшие ее экипаж, выскочили из люков и бросились к своим. Расстояние до спасительной брони было совсем небольшим, однако преодолеть его под плотным огнем удалось только двоим — двух остальных пули, попавшие в спину, швырнули на брусчатку. Ответный танковый снаряд угодил в проем окна, где непрерывно пульсировали вспышки пулеметного огня. Из окна повалил дым, вниз полетели обломки и какие-то тлеющие клочья. Пляшущие по стенам дымки от попаданий малокалиберных снарядов счетверенной артиллерийской установки постепенно переместились к другому оконному проему. В помещении глухо громыхнул взрыв, и из окна посыпались вниз мешки с песком. Ко дворцу медленно двинулись танки и броневики, прикрывая собой перебегающую пехоту.